Европейский сегмент населения России Путину категорически не нужен
Владимир Голышев, главный редактор сайта «Назлобу.Ру»:
Российская власть занимается тем же, чем занималась всегда. Ставропольский случай с волнениями, возникшими после убийства двоих русских студентов, не является для нее какой-то внештатной ситуацией, заставляющей извлекать какие-то уроки. «Все идет по плану», — как пел Егор Летов. Даже кондопожский случай, который все-таки имел прецедентный характер, потому что до этого население не собиралось на народные сходы и не предъявляло к власти требований в ходе акций прямого действия, — даже кондопожские события можно оценить как холостой выстрел. А в Ставрополе вообще ничего не произошло.
Единственное, что я вижу, произошло в Ставрополе — это определенный момент отрезвления у той части общества, которая находится в положении наблюдателя. Размахивание шашками, заявления о том, что сейчас в стране произойдет русская национальная революция, или у некоторых совсем уж наивных людей, что власти задумаются о чем-то, — таких наивных оценок уже практически не осталось. Теперь общество смотрит на ситуацию трезво, спокойно, пессимистично.
Политика, которую проводит российское руководство, направлена на окончательное и бесповоротное закрепощение европейского сегмента населения России, в первую очередь, естественно, русских, составляющих подавляющее большинство. Европейское население Путину категорически не нужно, потому что строится сырьевая диктатура, что-то типа Туркмении. В этих условиях европейское большинство представляет определенную угрозу.
Действия идут по трем направлениям. Частично людям предоставляется максимальное количество поводов, чтобы они приняли решение о выезде из страны. Сначала временно, потом на постоянное местожительство, в Европу, Америку – в любые страны, которые более соответствуют европейскому менталитету. Михаил Делягин называет устойчивой тенденцию, когда все больше людей, имеющих достойную квалификацию, образование, начинают думать о переезде в Восточную Европу, Западную Европу, Соединенные Штаты. Поток отъезжающих из страны высококвалифицированных людей, имеющих для этого финансовую возможность, постоянно растет.
Второй путь – элементарное вымаривание населения, убийство. Последнее решение Федеральной таможенной службы о запрете перевозки биоматериалов – это прямое недвусмысленное убийство. Сотни детей умрут от одного только росчерка пера. Разумеется, эти росчерки делаются не для того, чтобы убить сотни человек, — это не тот масштаб. Нужно убивать сотнями тысяч. В большей степени это сигнал людям – вы живете в дикой стране, не дай бог, вы чем-то заболеете, вы не сможете вылечиться, не сможете ребенка своего вылечить; лучше уматывайте отсюда подобру-поздорову, вы здесь не нужны, страна затачивается не под вас.
А те, что остаются, должны как можно скорее деградировать до уровня отсталых стран. После введения ЕГЭ можно прощаться с российским высшим образованием. Можно представить, что через незначительное количество времени прекратится приток в страну реальных специалистов. И никто не почувствует, что этого притока нет, потому что стране они, в общем-то, не нужны. Страна начинает жить в абсолютно сырьевом режиме.
Естественно, людей убивают и в армии. Искусственно поддерживается уровень преступности, чтобы люди продолжали гибнуть. Все это касается, естественно, европейского сегмента населения – «белого» большинства. А «черное» меньшинство (в данном случае я никого не хочу обидеть, я просто обозначаю разницу) — это меньшинство является предметом особой заботы «партии и правительства». Это говорит о том, что определенный подход, основанный на определенном видении будущего, у действующей власти есть.
Представители «черного» меньшинства сами решают свои проблемы. Они никого ни о чем не просят — слава богу, есть, у кого отнять. Они все решают сами на низовом уровне. Живут они по клановой системе, которая полностью соответствует тому, как сейчас живет политическая и экономическая элита в стране.
У нас люди из путинского клана, уже не таясь, расставляют на «хлебные» посты своих детей, жен, любовниц, приятелей по службе. Дружка, который оформил в свое время мебельный гарнитур, делают министром обороны, и так далее. Это чисто клановый подход – отсталый, я бы сказал, даже дофеодальный. Опускаемся вниз – и обнаруживаем, что те же самые принципы устройства бытуют и в диаспорах, любимых ныне действующим руководством страны. Они являются отражением друг друга и идеально друг другу соответствуют.
В связи с этим политика действующего руководства страны не является какой-то ошибочной или неправильной, безвольной, слабой, — ничего подобного. Она абсолютно логична. Она направлена на поощрение социально близкого элемента, и на уничтожение и выталкивание социально чуждого элемента. Социально чуждым элементом является развитое европейское население страны, социально близким – «черное» меньшинство, которое пытаются превратить из микроскопического меньшинства (потому что сейчас речь идет о менее чем 20 процентах) в хотя бы заметное меньшинство, которое составляет хотя бы треть населения. Это значительно упростит многие вещи в проведении внутренней политики.
Если вернуться к Ставрополю, то там не произошло ничего особенного. Вопрос действительно стоит очень остро: как это «белое» большинство может противодействовать той политике, которую проводит власть, и может ли оно это сделать. Слишком велико искушение просто отрясти прах со своих ног, и начать жизнь в новом месте. И в наибольшей степени этому искушению подвержены лучшие, что называется «соль земли». Если человек может найти себе место в любой точке мира, значит, он был на своей родной земле не последним человеком. Это значительно усложняет проблему.
Ставропольский случай показывает, что после Кондопоги никаких качественных перемен не произошло. Люди могут возмутиться, максимум — могут выйти на улицы, тщательно соблюдая инструкции, которые они получают от местной власти, от центральной власти, но ни на какие поступки, которые демонстративно нарушали бы эти инструкции, они не решаются. По-прежнему между ними нет крепких горизонтальных связей, нет солидарности, нет ясного представления о своих интересах и путях отстаивания этих интересов.
К сожалению, произошедшее в Ставрополе после Кондопоги подтверждает, что «белое» большинство по-прежнему абсолютно беззащитно перед дружным тандемом власти и «черного» меньшинства, которое ведет себя в принципе, абсолютно логично и правильно, — а как оно еще может себя вести? Наличие ментовской крыши играет побудительным мотивом для преступника, чтобы совершать преступления. Преступник ни плох, ни хорош — он преступник, но если бы не было ментовской крыши, он вел бы себя гораздо более осмотрительно, пытался бы подстроиться к окружающей его действительности, не нарушал бы открыто установленные правила, чтоб по башке не дали. По башке не дают, крыша есть — он ведет себя соответственно.
Что могло бы изменить эту ситуацию? Я скептически отношусь ко всем существующим партиям и объединениям, единственным отрадным пятном в нынешней политической ситуации является «Другая Россия», которая не является ни партией, ни даже объединением, а является процессом. Процесс этот внушает сдержанный оптимизм, безусловно — как факт того, что какое-то количество людей ищут общий язык, на котором они могли бы начать процесс формирования своих интересов, а затем выработку стратегии солидарных усилий по защите этих интересов, — а «Другая Россия» и является процессом поиска такого языка, который рушит существующие идеологические барьеры и вкусовые предпочтения, которые раньше разделяли людей.
Насколько эти процессы идут быстро и активно, говорить очень сложно – непонятно, какой должна быть эта скорость. Но за последний год произошли довольно серьезные перемены в сознании большого количества людей – быстро это или нет, я не знаю. У «Другой России» сейчас есть один очень сложный узел, связанный с предстоящими выборами и с позиционированием себя перед лицом этих выборов.
К сожалению, уже сейчас проявлены некие групповые, корпоративные амбиции, а когда возникает этот мусор, этот шум — он многое портит. Если удастся не перессориться на этой теме, не разменять этот процесс на глупость, связанную с выборами (якобы кто-то может прийти, выступить с программой, люди проголосуют, и власть в Кремле сменится), если это не станет роковым обстоятельством, и процессы будут идти так же, как и шли до этого, то это даст какую-то надежду.
Но в любом случае, основой всему должен быть какой-то сдвиг в общественном сознании. У людей должна быть какая-то ясность. Люди, которые себя традиционно называют националистами и объединены в соответствующие организации (в ставропольском случае это было совершенно очевидно), никакого отношения к процессу, который описан выше, не имеют. Это актеры одной роли, которую они играют на протяжении некоторого количества лет в надежде на определенные личные дивиденды – политические, финансовые, статусные, любые. Не надо их ругать, критиковать, обижаться на них — просто надо понимать, что они совершенно «не в теме», у них совершенно другое амплуа.
Еще один важный момент: мы, к сожалению, критически зависим от дальнейшей судьбы Путина и путинщины. Может быть, даже было полезно и правильно, если бы на определенное время ситуация была заморожена. Дело в том, что если произойдут какие-то неприятные катаклизмы политического или экономического свойства, которые резко изменят ситуацию, а сдвиг в общественном сознании, о котором я только что говорил, еще не приведет к каким-то серьезным переменам, то это может быть очень опасно. Самая страшная штука – попасть на фронт необстрелянным бойцом. Такой боец много не навоюет. И есть опасения, что мы можем оказаться на фронте (пока-то мы слышим разрывы снарядов где-то в стороне) в состоянии необстрелянного бойца.
