Нужный горожанам мэр. Часть 01
Демократы и мэры
Я хожу по старым улицам Нижнего Новгорода и думаю: сколько председателей
исполкомов, заведующих отделами, управляющих жилкомхозами, а теперь мэров и начальников
департаментов за 100 лет прошли мимо отломанных труб, рассыпавшихся фундаментов,
треснувших стен, текущих крыш? И все мимо, мимо!
А за последние 15 лет в Нижнем Новгороде, по сути, не было ни одного
мэра, который сделал бы хоть что-то значительное для улучшения условий жизни горожан.
А надо бы! До сих пор не решены дорожные проблемы, остаются сотни текущих крыш,
вырубаются деревья…. И многое-многое другое. Давайте разберем по направлениям и
конкретным примерам, чем должен заниматься нижегородский мэр
и чем в действительности заняты наши градоначальники.
Вы когда-нибудь встречали мэра нашего города, идущего по улице,
зашедшего к вам во двор, постучавшего в вашу квартиру, спрашивающего, как вы живете,
легко ли вам платить квартплату? Не во главе кавалькады машин, а просто так, идущего
пешочком?
Я не видел. А вот мэр Лондона, города с населением в 7 млн. человек,
ездит по всему управляемому им городу на велосипеде. И любой горожанин может с ним
поговорить. Как это они ухитряются?! В малых странах Европы главы государства и
премьер-министры тоже на велосипедах ездят и пешком ходят.
Наши же мэры и губернаторы «страшно далеки от народа». Они знают,
что именно нужно сказать в «ящике», чтобы показать какие они замечательные. Но не
более того.
Некоторых из них я знал довольно близко. За Лебедева даже агитировал.
Что делать! Глуп был. «Я сам обманываться рад», — как писал великий.
Было это во времена политической молодости. Я все надеялся, что
на политической сцене может появиться честный человек. Но, увы! Один за другим политики
доказывали мне, что не о людях, даже не о славе для себя в истории города и области,
а примитивно заботились они о деньгах и собственности для себя лично.
Имея дело с Лебедевым, я был обманут, как неразумный теленок. А
было мне уже за пятьдесят. Он попросил меня найти убежденного демократа, который
мог бы выиграть выборы и стать депутатом. Я убедил одного бывшего депутата Верховного
Совета. Но денег ни у него, ни у меня не было. Лебедев же гарантировал, что деньги
найдет.
Не знаю, что «наверху» произошло, но Лебедев денег не давал, хотя
и все обещал. В конце концов, я вынужден был отдать все, что у меня было в доме.
Мне стыдно было перед человеком, которого я втравил в это дело. А Лебедев заверял
меня, что деньги отдаст. Потом мне пришлось ходить к нему, как на работу. Увы!..
Какую-то часть мне отдал его помощник. Но противно было донельзя.
Это был урок по части честности «новых» российских политиков. Другой
пример. Как-то объяснял кандидату в градоначальники Булавинову, что мы, демократы,
готовы его поддержать сегодня только потому, что мы, как и он, за частную собственность.
А потом мы, скорее всего, разойдемся. И сказал: «Когда я вижу в ваших голубых глазах
деланную честность, знайте, что я вам не верю».
«И все же вы готовы меня поддержать?» — спросил Булавинов. — «Да,
но временно, пока речь идет о развитии частной собственности».
После некоторых раздумий он решил не просить поддержки у организованных
демократов.
Непросто демократам с мэрами. Тяжело у мэров с демократией.
Геноцид малого бизнеса
Все наши «отцы города» стремились увеличить доходы городского бюджета.
И это, конечно, правильно. Однако градоначальники стремились сделать это не вследствие
поддержки малого и среднего бизнеса, то есть за счет расширения налогооблагаемой
базы, а только за счет поборов с горожан.
Тот же Лебедев заявил, например, что он будет выделять помощь нуждающимся,
собирая деньги с «буржуев», торгующих на рынках. Он объявил, что для этого повысит
цену за каждое торговое место.
Что же произошло? Как только об этом было объявлено, тотчас розничные
торговцы подняли цены на каждую единицу своего товара. В результате — кто пострадал?
Конечно же, те, кто привык покупать еду и одежду на рынках, ведь на рынках было
чуть дешевле, чем в магазинах. Пострадали те, кому обещал помочь «инициативный»
градоначальник…
При этом каждый очередной мэр уже в самом начале своего правления
резко, в разы повышал арендную плату за принадлежащие муниципалитету помещения.
Вот отняли у Климентьева магазин «Европа» на площади Горького. Цену за аренду назначили
такую, что громадное помещение стояло пустым. Дохода от него не было. И кому это,
спрашивается, было на руку?
Недалеко от того места, где я живу, знакомый врач-рентгенолог на
пенсии в одном из подвалов открыл продуктовый магазин. Что значит брошенный подвал?
Это означало воссоздать колодцы для водопровода и канализации, наладить подачу электроэнергии
для работы торгового оборудования. Он все сделал, вложился хорошо. Магазин стал
работать, приносить прибыль. Владелец решил, что будет работать на людей со средними
доходами, и произвел евроремонт.
И тут пришел Булавинов. Первым делом он в разы поднял арендную
плату. Бывший рентгенолог понял, что такую аренду ему не осилить. Пришлось ему отказаться
от магазина. Помещение несколько месяцев простояло. Кому от этого была выгода? Думаю,
никому.
Как вы думаете, почему в малом бизнесе 80% заняты торговлей? Прежде
всего, потому, что аренда помещений неоправданно велика. Никаких льгот для тех,
кто занимается производством, нет. Торговля же дает прибыль скорее, чем производство,
которое требует более длинных и более значительных капиталовложений и кредитов.
При этом ни город, ни регион, ни государство в целом не заботятся
о развитии малого и среднего бизнеса в области материального производства. Ни один
мэр не сделал ни одного шага навстречу производственному малому бизнесу.
Однако и к торговле отношение у городских властей, мягко говоря,
неоднозначное. По сути, при всех последних мэрах в Нижнем Новгороде идет уничтожение
мелкорозничной торговли. С улиц убирают мелкие торговые точки, например — те же
киоски. На месте последних строятся громадные торгово-развлекательные центры. Для
чего это делается? Разумеется, это делают под предлогом борьбы за чистоту города
и культуру торговли. Но вот беда. Товар на рынках и в киосках стоит хоть чуть-чуть,
но ниже чем в грандиозных магазинах. Ведь торговое место на рынке обходится дешевле,
чем в дорогущих супер-гипер-центрах.
Вот, к примеру, вдоль ограды сквера на Черном пруду стоял ряд киосков.
Местных жителей эти киоски устраивали, прежде всего, тем, что были рядом. Однако
недалеко развернул свою деятельность торговый центр «Нижегородский». Вот ему эти
киоски мешали. Они отвлекали часть покупателей от торгового гиганта. Чиновники пошли
навстречу «бизнес-кашалоту», под фальшивыми предлогами ликвидировали «торговую мелочь».
Власти всегда, по сути, защищают крупный бизнес от мелкого.
История города через историю одного рынка
Еще при Булавинове нижегородские власти взялись за уничтожение
Советского рынка. Рынок в своем роде уникален: в сущности, он не был муниципальным.
Примерно на 60–80% он принадлежал предпринимателям, торговавшим на его территории.
Как это получилось?
В первые годы перестройки-«переломки» задача почти перед всеми
стояла одна — выжить. Как всегда в истории России, спасителями ее стали женщины.
Работы не было. Зарплаты не было. Торговли не было. Пенсии выплачивали с большими
опозданиями.
И тогда значительная часть наших мужчин залегла на диваны с великим
трудом добытой бутылкой в руках и телевизором перед тоскующими глазами. Уж на бутылку
всегда можно было заработать. Да хоть набрав тех же, но уже опорожненных бутылок.
А вот на хлеб с маслом для детей — это уже никак. Только женщин инстинкт гнал за
кормом.
Вооружившись грандиозными, неподъемными, как казалось, сумками,
российские женщины вынуждены были мотаться взад-вперед за товаром в Турцию, в Грецию,
в Польшу и другие страны. Одалживали у всех по чуть-чуть денег — и закупали товар.
Получили они прозвище — «челноки». В гражданскую войну таких называли «мешочниками».
Привозили товар в Россию, восстанавливая рынки. Какие там торговые комплексы! Детей
кормить надо.
Советский район не имел своего рынка, а потенциальных покупателей
в спальном районе было много. И вот женщины со всей округи стали собирать брошенные
ящики и прямо на них, как на прилавках, открыли торговлю. Милиция стала их разгонять:
дескать, не положено! Известное дело: наша милиция-полиция для того и создана, чтобы
портить людям жизнь.
Мимо проезжал наш первый молодой, лишенный советских комплексов
губернатор Борис Немцов. Но вместо того, чтобы поддержать действия бравой милиции
по пресечению «неправильных» поступков челночниц, он вышел из машины, прошелся по
соседнему пустырю и распорядился его очистить, заасфальтировать и отдать под торговлю.
Деятели малого бизнеса сами (сами!) закупили прилавки для торговых мест, сами оплатили
не только места, но и электроосвещение, оборудование для холодильников. На свои
деньги наняли охрану. На свои деньги построили здание управления рынком.
В итоге же цена за используемые рабочие места оказалась меньше,
чем на муниципальных рынках. Соответственно, и цена на товары при торговле в розницу
была меньшей, чем на других рынках. Я думаю, всем понятно, что покупателям это нравилось.
Однако это не понравилось мэру, его администрации и депутатам городской
думы. Зачем им думать об интересах пенсионеров, матерей и отцов, детей? Учителей,
врачей и прочих граждан с невысоким доходом? И уж вовсе они не испытывали никакой
благодарности к героическим медсестрам, воспитателям детсадов, проектировщикам,
инженерам заброшенных производств, балеринам, конструкторам экранопланов, — людям,
спасавшим Россию от полной нищеты и безработицы.
Депутаты и мэры мгновенно сообразили одно: что на рынке водятся
деньги. Когда я говорил представителям власти, что денег там кот наплакал, они возражали
быстро и непререкаемо: «Они же торгуют — значит, деньги у них есть!»
Тем не менее, позволю себе привести конкретные примеры из жизни.
Имея четыре точки по торговле фруктами (на каждой точке нужен продавец с зарплатой),
предприниматель Елена Вячеславовна Замякина получала в месяц 10 тысяч чистого дохода.
Александр Борисович Лунин, торговавший мужским трикотажем, с одной точки получал
4 тысячи рублей в месяц. Те, кто держал контейнер или торговал мясом, имели немного
побольше.
Конечно, бывшие медсестра или нянечка в детском саду, придя работать
на рынок, имели здесь доход немного больший, чем на прежней работе. А один бывший
старший конструктор экранопланов сумел даже оплатить учебу своих детей в вузе.
Но представители городской власти увидели только одно — деньги!
У них загорелись и глаза, и зубы.
(Продолжение следует).
