Пять лет за митинг

Нижегородское «дело 15 сентября» против оппозиционера Юрия
Староверова, которому инкриминируют применение насилия по отношению к
представителю власти, это уже далеко не первый случай в России, когда подобные
обвинения используют для сведения счетов с теми людьми, которые не устраивают
нынешнюю систему власти.

Напомню, что продолжается уголовное преследование депутата
Государственной Думы из фракции КПРФ Бессонова, которого обвиняют в том, что он
также на митинге якобы ударил полицейского. Это распространенная форма реакции
правоохранителей на действия оппозиции – не важно, системной или несистемной.

Если нужно свести персональные счеты с кем бы то ни было,
возникает «пострадавший» человек в погонах, свидетелями выступают его
сослуживцы. И суд может только на основании их свидетельских показаний вынести
обвинительное решение неадекватной жесткости. Это становится общегосударственной
тенденцией, мы видим, как в Госдуме готовят поправки к закону о митингах,
подразумевающие, что повторное нарушение на массовых мероприятиях будет
приравниваться чуть ли не к терроризму и наказываться лишением свободы до пяти
лет.

При этом полиции могут разрешить применение огнестрельного
оружия в местах массового скопления людей. Если сложить все это воедино, то
ситуация в Нижнем Новгороде выглядит достаточно показательной в плане состояния
правоохранительной и судебной системы в России, которые по отношению к
политической оппозиции и просто к людям, выражающим иную точку зрения,
применяют весь набор репрессивных средств. У нас и так судебная система по сути
своей обвинительная – оправдательных приговоров почти нет, тем более если речь
идет о политике и об оппозиции.

Мы еще не знаем, каким будет решение суда, но в затребованном
прокуратурой наказании для Староверова полностью отсутствует принцип соразмерности
наказания совершенному деянию. Как можно лишить человека свободы на четыре года
за то, что он толкнул полицейского, схватил за рукав. Пусть даже ударил.
Сегодня за убийство можно отделаться менее тяжелым наказанием.

Поэтому степень предложенного наказания, даже если бы факт
правонарушения был действительно доказан, может вызвать у любого
здравомыслящего человека только недоумение, если не протест.