Сказка о правде и неправде
Подводить итоги года всегда как-то странно, потому что год —
единица времени условная: цифры в календаре и не более того. Обычно же время
отсчитываешь какими-то иными рубежами, которые оставили в сознании более или
менее глубокий след. Эти рубежи практически никогда не совпадают с календарными
периодами.
Оставленные временем вехи не обязательно должны быть
глобальными — «от колыбели до могилы», «родился, учился, женился». Однако эти
рубежи есть. Они у каждого свои, но и большие массы людей, такие, например, как
население страны или региона или представители крестьянства, предпринимателей
или любой другой социальной группы могут испытывать сходные ощущения и выделять
для себя определенные рубежи и вехи.
В силу этого, могу сказать про себя, что в каком-то смысле
2013 год для меня никогда не начинался и поэтому вряд ли имеет смысл говорить,
что он когда-либо закончится.
Большим эмоциональным рубежом было начало зимы 2011 года,
когда страна продемонстрировала, что способна встряхнуться от спячки и дать
почувствовать властителям, что под рубашками, пиджаками и куртками «дорогих
россиян» могут играть красноречивые бугры мускулов. Мускулы эти были для власти
настолько ощутимы, что некое дрожание в их икрах и прочих членах стало заметно
невооруженным глазом.
Однако этот период гражданской активности и ощущения свежего
ветра постепенно стал сходить на нет, и совсем скоро грудной клетке стало
труднее ловить воздух: наступил новый рубеж, наступил период реакции. С
появлением законов из разряда «больше трех не собираться, больше часа не
стоять» стало ясно, что мы вступили в какой-то длительный период глухоты и
немоты. И главными чертами того времени, в котором мы оказались, потерянного
времени, стало ощущение тотальной неправды.
Когда провидец Оруэлл писал свой знаменитый роман «1984», он
не случайно сделал в нем деятельность Министерства правды наиболее заметной и
запоминающейся. В последнее время мы все с большой силой ощутили на себе, что
правды нам не хватает для личной жизни едва ли не более всего — уж по крайней
мере не меньше, чем потребительских кредитов и недорогих иномарок.
Начавшийся период неправды продолжался и весь уходящий 2013
год. При этом неправду ощущают на себе все более широкие слои российского
общества. Власть и народ живут не просто в разных общественно-политических
пространствах и различных социальных условиях. Они существуют уже в каких-то
разных мирах. Осознание этого приводит к низкой общественной активности, к
ничтожной электоральной явке, в которой, впрочем, власти не нуждаются, а
главное — к апатии и отчуждению.
Властители и те, кто к ним прислонился, считают, что, раз они
«принимают решения», то должны обладать информацией. Людям же они уготовили
пропагандистскую жвачку, парад больших свершений и собственных побед, красивую
картинку далеко и вперед несущегося паровоза, который на самом деле, может
быть, давно уже никуда не несется — и рельсы проржавели, и колеса украли. Но
картинка должна быть красивой, как радужный мыльный пузырь, простой, как лубок:
по мнению властей предержащих, народ не способен на сложные мысли и
проницательные умозаключения.
Что, конечно, не соответствует действительности: люди в массе
своей могут и не изъясняться на языке политологов, однако гигантская интуиция и
чувство правды никогда русский народ не подводили.
Сказка про «39 попугаев»
Не знаю, насколько власти отдают себе отчет в том, что мир,
который они рисуют в пропагандистских иллюзиях, и мир, в котором живут люди,
настолько различаются между собой, что это вызывает то смех сквозь слезы, то
слезы сквозь гомерический хохот. Иногда мне кажется, что власти и иже с ними и
сами готовы поверить в ту неправду, которую нагородили. По крайней мере, когда
они в очередной раз рапортуют о свершениях и успехах, глаза их светятся, словно
от головокружения.
С другой стороны, иногда мне кажется, что кое-кто из властей
предержащих и готов приоткрыть рот — и карты — потому что понимает, насколько
губительно обществу в целом барахтаться в вязком и липком, как мед, вранье.
Так, например, в начале второй половины года на
государственном уровне все же признали, что в стране вместо поступательного
триумфа мудрой экономической политики давно уже наступила рецессия, а значит —
добра не жди. Проходят и пресс-конференции Путина, где людям разрешают задавать
вопросы навроде «Почему бы нам не национализировать естественные монополии?» или
«Отчего госкорпорации тратят колоссальные бюджетные средства на
умопомрачительные корпоративы?».
Но в целом маховик запущен на подавление, а не на открытость.
То, что люди это видят, никого не смущает. Например, в Нижегородской области
для всех очевидно, что губернатор, по сути, не ответил за последние годы прямо
и честно ни на один значимый вопрос, касалось ли дело выстрелов в Хабарском,
коррупции вообще и Олега Сорокина в частности или кадрового па-де-де Антона
Аверина в конце лета — начале осени текущего года. Однако при этом нам
ежемесячно напоминают, что губернатор, оказывается, занимает призовые места в
различных рейтингах открытости.
Никого не смущает, если слово расходится с делом, причем
иногда не просто существенно, но и принципиально, кардинально. Скажем, Валерий
Шанцев может много и убедительно говорить о любви к культуре и искусству и о
заботе, которой окружает эту сферу областное правительство. Он также
неоднократно и много говорил о социальной направленности действий власти, о
том, что социальная политика является для нижегородского Кремля приоритетной.
В то же самое время губернатор отдает музей-заповедник
«Болдино» и с ним еще десяток важнейших объектов культуры на прозябание за счет
местных бюджетов, что в итоге обернулось всероссийским скандалом. А на поездку
вокально-эстрадной школы «Маэстро» — коллектива, отобранного среди сотен
претендентов всероссийским комитетом, — для участия в культурной программе
Олимпийских игр в Сочи власти находят деньги с большим трудом.
Что же касается социальной политики, то меня, например, очень
удивило, когда губернатор 9 мая обратился к ветеранам войны за поддержкой на
грядущих выборах главы региона: к тем самым ветеранам, чьи поездки на
общественном транспорте он ограничил 39-ю штуками, а в следующем — 2013 — году
еще и повысил стоимость этих поездок. Не менее «социальным» было и то, что,
пока в бюджете области растут расходы на местное чиновничество, начиная с
содержания собственно главы региона, малоимущие жители Нижегородской области
лишились миллиардной поддержки: повышение социальных выплат по целому ряду
статей в 2014 году не состоялось.
Мало того, была предпринята попытка выдать этот шаг за
рачительный и прагматичный, то есть позитивный: бюджетная экономия, смотрите!
Так или иначе, властям, безусловно, уютно жить среди вернисажа
расписных картинок, которые они рисуют то ли для собственного успокоения, то ли
для нас, то ли для вящего просмотра вышестоящим начальством — чтобы было видно,
как на местах хорошо. Вышестоящие знают истинную цену этим картинкам, но делают
вид, что верят: им самим нужно живописать целую картинную галерею о том, что
жить становится лучше, жить становится веселее.
Один из последних мазков, наложенный на коллективный холст
правды, неправды и полуправды, — амнистия, объявленная на днях. Очевидно, что
по этой амнистии могут выйти на свободу знаменитый самолетный дебошир или
бывший министр обороны, которого за кражу миллиардов могут иначе приговорить —
страшно сказать! — к штрафу в полторы сотни тысяч рублей. На свободу вышли
также Михаил Ходорковский и девушки из Pussy Riot — что, безусловно, хорошо,
потому что страна чувствует себя лучше, когда в ней выпускают, и хуже — когда
сажают.
Однако продолжают отбывать свои сроки нацболы Ольга Шалина,
Таисия Осипова, которой, как уверяют, сотрудниками ЦПЭ были подброшены
наркотики, Сергей Череповский и десятки других «узников совести».
Незачем даже ходить далеко, говоря о справедливости и
правосудии: в Нижнем Новгороде продолжается процесс по делу «15 сентября», и
исход его пока не ясен.
Сказка о дружбе и недружбе
В 2013 году стало очевидным, что власти наших чувств не щадят.
Нет бы обделывать свои дела, делишки и делищи по-тихому, скрытно, как раньше, —
но нет, они стали действовать практически в открытую, ничем не смущаясь. Тем
самым они увеличивают зазор между реальностью и эйфорической ложью, маскируя
который используют все более и более сильные «изобразительные» средства.
Вот лишь несколько примеров. Наступление на социальную сферу
идет практически в открытую — без всяких попыток со стороны власти объяснить
народу свои действия. Зачем? Ты, главное, нагни спину, а нагрузим мы тебе ее
сами.
Пируэт с перестановками в областном правительстве был и вовсе
на грани фарса. У всех на глазах уволить вице-губернатора, дав ему возможность
привести в порядок личные обстоятельства, с тем, чтобы потом взять его в Кремль
обратно — фактически с повышением… Одно это дорогого стоит. И по-прежнему —
без комментариев: потому что так надо.
А при обсуждении регионального бюджета на будущий срок сколько
ни взывай: «Давайте будем реалистичны, давайте станем решать насущные
проблемы!» — никакого эффекта: власть по-прежнему молча продавливает
крупномасштабные дорогие проекты, от которых так просто отводить в сторону
финансовые ручейки. При этом долги региона растут, а власть ведет себя так,
словно расплачиваться по ним и не собирается.
Чтобы народ не слишком копил в себе недовольство по адресу
властей предержащих, ему спешно придумывают других врагов. Еще одно явление,
проникшее во все закоулки нашей нынешней жизни, — это тотальная паранойя.
Создается стойкое ощущение, что власть сознательно прививает народу ядовитую
вакцину тотальной ненависти друг к другу. С определенного момента у нас
появилась масса врагов. Просто шагу некуда ступить, чтобы не оказаться в их
кольце.
Враги многочисленны, среди есть и внешние, есть и внутренние.
Вслед за Соединенными Штатами в числе врагов последовательно оказываются
Грузия, Украина, Прибалтика, теперь вот — Евросоюз. Частично появление нового
врага можно проследить по тому, чья продукция исчезает с российских прилавков.
И наоборот. Появилась «Хванчкара» — значит, в Грузии сменилась власть.
Кроме государств, число врагов прирастает различными
социальными группами. Неожиданно врагами стали геи, вполне ожидаемо —
оппозиционеры, которых тоже записали в геи и педофилы, врагами друг другу
становятся все национальности, живущие на территории России, врагами же самой
России в какой-то момент становятся те, кто не поддерживает Путина. Когда
врагами были объявлены те, кто усыновляет наших детей, голова у людей
окончательно пошла кругом.
И заболела. Паранойя, навязанная извне, распирает здоровую
голову головной болью: сознание пытается примирить то, что видит, и то, что ему
навязывают. И даже столь опасные симптомы этой эпидемии — эпидемии навязанной
паранойи, — как Бирюлево, Пугачев или Арзамас, пока не подтолкнули власти к
поискам адекватных лекарств. Из которых самым адекватным был бы честный диалог
власти и общества — но этого не дождаться.
Сумасшедшее давление на общество сверху приносит и положительные
плоды. Потихонечку начинает кристаллизоваться гражданское общество. Гражданская
активность стала реальностью, с которой иногда даже считаются власти: стоит
вспомнить события вокруг парка Кулибина. Оппозиционные силы крепнут: достаточно
сказать, что «Другая Россия» в Нижнем Новгороде, чье существование было
некоторое время под вопросом, сегодня ощущает себя самой дееспособной силой,
находящейся в оппозиции к власти.
Однако в целом все пытаются утопить в мороке наваждений. Рисуя
«покрывало Майя» мирного созидательного труда, которым якобы молча занята
усмиренная страна, коей заготовлено столько радужных — пусть и дорогих — зрелищ
(Олимпиада! чемпионат мира по футболу!!), наиболее дальновидные представители
власти, конечно, знают, что протестные и вообще негативные процессы в
молчаливом народе могут накапливаться и прорываться в самый неожиданный момент.
Однако реальных шагов для того, чтобы лопнул радужный пузырь неправды, никто,
по сути, не предпринимает.
Достаточно сказать, что в нижегородском регионе
последовательно распространили информацию, что мы, оказывается, занимаем
высокие места по России по некоему индексу счастья, а также — по индексу
любви. То есть, в Нижегородской области любви и счастья завались, больше,
чем почти где бы то ни было в стране.
А потом случился Арзамас.
Сказка о троллях
Власти предержащие отдают себе отчет в том, что у нас есть
интернет и другие альтернативные источники получения информации. И что люди
видят, как Сердюков готовится быть оправдан, что обвинения в адрес Антона
Аверина, Александра Макарова, Олега Сорокина остаются без последствий, а сам
глава города, по законам жанра говоря о сохранении исторического облика,
способствует работе бульдозеров в историческом центре. Люди видят и многое
другое — и давно уже разучились верить властям, сознавая, что живут с ними в
разных мирах.
Однако желание победить на информационном поле, если уж не
суждено закатать все гражданское общество под бульдозер и отправить всех шить
рукавицы за Полярный круг, стучит пеплом в сердце властей предержащих. Это и
стало толчком к развязыванию того, что я назвал бы Второй информационной
войной. Такая война стала еще одним рубежом из числа тех, по которым вспомнится
уходящий 2013-й.
Первая информационная война была битвой регулярных войск и
началась в 1990-е. Авторитетные журналисты и популярные средства массовой
информации обменивались медиабомбами про своих владельцев и пытались
дискредитировать друг друга.
В Нижегородской области ярче всего запомнились несколько
вооруженных кампаний. Прежде всего — боевые действия и их участники в войне,
которую вели пропагандисты полпреда Сергея Кириенко против информационных сил
депутата Госдумы Дмитрия Савельева. Ставкой было губернаторское кресло: с одной
стороны к победе вели Ивана Склярова, противник поднимал на щит нижегородского
градоначальника Юрия Лебедева.
В итоге, как известно, победил более или менее компромиссный
Геннадий Ходырев. Крепнущие федеральные центростремительные процессы и
заявленная вертикаль власти привели к тому, что Ходырев оказался под контролем
полпредства, противники которого были разбиты. Первая информационная война
утихла, хотя на нет и не сошла.
Уже тогда наметилась тяга особенно дальновидных пиарщиков к
партизанским действиям. Эта тяга периодически выливалась на улицы: то «Феи за Андрея»
применительно к Андрею Климентьеву и его избирательным амбициям, то «Дикин — не
вор».
Однако в эпоху расцвета интернета и его социальных сетей
Вторая информационная война в своей партизанской форме приобрела, наконец,
полномасштабный характер. Эта война — война троллей против живых людей.
Наемники ее чувствуют себя в большей безопасности, чем это
было раньше. Не нужно залезать в телеэкраны и торговать лицом для того, чтобы
обрушивать на противников термоядерные заряды компромата. Достаточно спрятаться
в подворотне и источать зловоние, почти не рискуя оказаться узнанным. Живые
люди, которые оказались под ударом, конечно, более уязвимы, потому что живые.
Но это никого не волнует, ибо главное — это решать поставленные пиаровские
задачи, не щадя живой силы противника.
Увы, «социальный заказ» власти пал на благодатную почву. В
России нивелированы моральные принципы. И тщетно властители ищут «духовные
скрепы» для общества, подсовывая то спорт, то снова спорт, когда даже религия
«в видимом пространстве» превратилась в помпезную декорацию, а церковь — в
союзницу действующей власти. Вспомним патриарха Кирилла на предвыборном форуме
Владимира Путина. С другой стороны, вера уходит внутрь, приобретая камерный
характер — становясь интимным делом каждого.
Но когда в стране нет никаких идей, включая национальную,
кроме одной — «Лови момент!» — возможно все. И это — тоже итоги недавнего
прошлого.
Долгое время в регионе считанные единицы голосов людей,
говорящих, что думают, звучали под улюлюканье троллей, подкормленных властью.
Со временем «голосов» стало больше. Но я не тешу себя иллюзиями: большая их
часть — голоса «с другой стороны». Со стороны другой силы, которая нашла на
силу.
Мы фактически вступили в избирательный период, и новая война
за губернаторское кресло уже развязана. А впереди еще выборы нижегородского
мэра.
Теперь критиков действующей власти станет больше. Но это не
значит, что станет больше правды. Именно под этим знаком мы и вступаем в новый
год и переступаем новые рубежи: лжи не становится меньше. Просто она все больше
стремится быть похожей на правду.
…Завершается декабрь, начинается новый год. А ты все идешь по
пути в ту дальнюю страну, где больше нет ни января, ни февраля, ни марта.
