Существующих механизмов пополнения пенсионного бюджета уже не достаточно
«АПН – Нижний Новгород» публикует фрагмент выступления профессора, проректора Нижегородского института управления – филиала РАНХиГС Андрея Дахина на состоявшемся 3 октября 2018 года заседании Нижегородского эксперт-клуба, посвященном теме «Пенсионная система России: состояние, изменения и проблемы развития».
Согласно Конституции Российской Федерации, Россия — это социальное государство, и одна из позиций ответственности государства — это обеспечение как раз пенсионного содержания всех граждан Российской Федерации. То есть, это значит, что государственным институтам Конституция вменяет в обязанность обеспечение пенсионного содержания.
У нас доминирует система бюджетная: бюджет государства обеспечивает пенсионные все выплаты. То есть, это ключевой оператор. И в данном случае разделение труда как бы между бюджетом государственным и Пенсионным фондом — это всего лишь техническая вещь. Я здесь просто хочу сказать, что Пенсионный фонд не является единственным ответственным лицом. То есть, ответственность по пенсионному обеспечению реально распределяется между Пенсионным фондом и государственным бюджетом. Именно поэтому весь разговор о пенсионной реформе привязан к проблеме бюджета.
И основные вопросы, которые решались — это вопросы, каким образом можно пополнить дополнительно бюджет с тем, чтобы, скажем так, увеличить пенсионные выплаты для населения. И бюджет Пенсионного фонда, и бюджет страны. То есть, это как бы такая двойная конструкция, которая обслуживает и обеспечивает пенсионные выплаты.
Дальше надо понимать, что возникновение темы реформы, мне кажется, обосновано тем, что механизм, действовавший с 2000-ых годов — видно, что на ближайшую перспективу он не будет давать возможности прироста выплаты пенсий. Потому что те механизмы пополнения бюджета пенсионного — их уже недостаточно…
Почему правительство на протяжении последних лет во всех программах стратегического развития социально-экономического особо выделяет выплаты пенсионерам? Обоснование одно из ключевых состоит в следующем: пенсионеры — это люди, которые покупают отечественные товары, продукты повседневного потребления. Они, соответственно, являются ключевым элементом, который возвращает финансовые ресурсы в местную промышленность — во все ее сектора. Поэтому правительство внимательно следит за тем, чтобы не падало пенсионное обеспечение, а, наоборот, чтобы оно увеличивалось. Потому что другие слои тратят деньги на более широкие и более дорогие сегменты, которые выходят за пределы нашей национальной экономики. Поэтому пенсионное обеспечение — это экономически важный пункт в стратегиях экономического развития.
Поэтому я думаю, что возникла реальная ситуация, когда нужно переосмысливать. Но решение, которое сейчас принято — самое простое. Это некий такой бюджетный маневр. То есть, давайте возьмем часть денег, которые накоплены, и просто их используем по-другому. То есть, не выдадим пенсионерам, которые должны выходить на пенсию, а используем по-другому. Конечно, это, я так понимаю, похоже на пожарную меру.
Она связана с тем, что, вообще говоря, рост доходов в бюджет и Пенсионного фонда, и бюджет государственный разного уровня по темпам, видимо, не вытягивает на те уровни, которые бы были нужны.
Я думаю, что нагрузка бюджетная на самом деле очень высокая. Потому что все сферы общества, начиная с госкорпораций и кончая социалкой так называемой — все бюджетозависимы. То есть, у нас очень высокая бюджетозависимость всех сегментов нашей экономики и социальной жизни. Я исхожу из того, что возникновение реформы — это сигнал о том, что в перспективе мы не хотим столкнуться с неким ограничителем в этой области.
Почему он возник? Я думаю, что одна из причин состоит в том, что некая тема с созданием большого количества высокопроизводительных рабочих мест не очень получилась к 2018 году. Потому что один из аргументов, который использовался в этой реформе, звучит так: посмотрите — на одного работающего приходятся пять или четыре пенсионера, и вроде один работающий не может их прокормить. Но я хочу обратить внимание — это он не может прокормить, если производительность труда его низкая. А если она высокая, если она повышается, то он сможет прокормить четыре, пять, а может быть и шесть.
Поэтому я бы здесь хотел обратить внимание, что, кроме вот этого бюджетного компонента, связанного с реформой и неким таким оперативным денежным маневром, есть еще такая более долгосрочная вещь — это создание высокопроизводительных рабочих мест. Чтобы работающий человек действительно мог прокормить не три неработающих, а четыре или пять. Это важный, как мне кажется, компонент, и хотелось бы его увидеть в программах развития Правительства, потому что тогда можно не перекладывать нагрузку в том виде, как это было сделано сейчас.
Второй момент — это развитие страховой пенсионной системы. Конечно, это вопрос важный. Но у нас переходное общество, и в ситуации, когда общая есть волотильность рынков повышенная, то я боюсь, что создать устойчивый механизм страховой пенсионной системы достаточно сложно, если ни сказать невозможно. Поэтому, к сожалению, мы, видимо, вынуждены преимущественно работать все-таки с традиционной бюджетной конструкцией обеспечения пенсионных выплат. Однако и в этом случае, мне кажется, есть резон подумать не только о налоговых, скажем так, вариантах пополнения бюджета, но и о неналоговых способах возвращения частных финансов в публичную сферу.
Конечно, эти механизмы связаны с тем, что называют доверием правительству — региональному, федеральному. В советские времена, я напомню, были облигации государственного займа, гарантированные государством, то есть, этот механизм работал. Сейчас этот инструмент работает и задействован достаточно слабо. Мне кажется, в этом направлении можно искать и региональные возможности, чтобы увеличивать некие запасы региональных ресурсов, которые можно использовать для пополнения…
Это вещь тонкая. То есть, на нее надо работать. Результат достигается значительно сложнее, нежели доверие на выборах, которое мы фиксируем. Но конвертировать политическое доверие в экономическое доверие — это задача, которую все-таки надо решать и двигаться по этому пути, чтобы найти варианты такого внебюджетного дополнения к бюджетным пенсионным выплатам.
В чем необходимость повышения пенсионного возраста, причем, достаточно серьезная?
Во-первых, я считаю, что возраст решили повысить, потому что увидели, что можно тогда вот этот финансовый маневр совершить, потому что уже часть денег есть — их можно чуть задержать. Просто механически это можно реализовать через повышение возраста.
Но, с другой стороны, общемировая тенденция — действительно повышение возраста. Я бы назвал здесь два примера противоположных, которые Россия должна осмыслить. Один пример — допустим, Южная Корея. 60 лет — коллеги мои университетского сообщества — все, человек уходит с должности, и он практически уходит в никуда. Европейский опыт: 65 лет — тоже человек уходит с должности, но там очень много фондов, которые поддерживают социальные разные проекты, разные виды активности, и так далее. И мои коллеги там, уйдя из университета, становятся координаторами крупных достаточно проектов — там есть грантодающие организации, и жизнь профессиональная продолжается после завершения профессиональной карьеры. Поэтому третий ресурс для России — это создание вот этой сферы, условно говоря, активной социальной жизни через грантодающие организации, создание как бы кластера таких инициативных социальных проектов, куда после достижения пенсионного возраста человек может достаточно спокойно переходить. Естественно, при том, что он до этого тоже имел эту компетенцию деловой культуры, и он знает, как это делается.
