Леонид Большухин

В нынешнем пропитанном ложью политическом мире крупицы здравого смысла, решений, которые носят бескорыстный характер и значимы для большинства, выбирать из общей кучи просто не хочется.

Власть если и учится чему-то на подобных кризисах, то это пока практически незаметно. Высокомерное отношение к собственному народу и презрение к нему остается доминантой отношений между народом и властью.

Сегодня общество пытается быть предельно усредненным. Оно боится ярких личностей. Этот процесс унификации в обществе носит тотальный характер и находится под контролем государства.

Сегодня общество пытается быть предельно усредненным. Оно боится ярких личностей. Этот процесс унификации в обществе носит тотальный характер и находится под контролем государства.

Интерпретация скрыто присутствует всегда. Человек должен доверять тому, кто подает факты, а тот — быть предельно объективными. Что подобный подход может осуществиться в современной России, я сильно сомневаюсь.

Для нас еще на долгие годы образ андерсеновского мальчика, кричащего «А король-то голый!» должен оставаться маяком. Никакой партии власти нет. Мы существуем  в постмодернистском пространстве политических симулякров.

Если власть — нечто инородное по отношению к обществу, то для нее решение культурных вопросов — некое обременение, которое ей не интересно и абсолютно для нее бессмысленно.

Зависимость так называемых элит от высшей власти приобретает карикатурные формы. И стоит власти только намекнуть на что-либо, как начинается процесс дешифровки этих намеков.

Общество находится в пограничном положении, когда заново начинает формироваться нравственная система ценностей. Представление, что деньги — критерий всего, постепенно подтачивается.

Противоречие, которое определяет весь тип нашей жизни: глобального решения проблем, направленного на качественное улучшение жизни, нет, а есть спорадические проявления.

Сегодня власть книг не читает и потому перестает их бояться. Сама возможность быть услышанным и сказать нечто общественно значимое у писателя сейчас практически отсутствует.

Если попытаться понять, почему наш город так жесток, думаю, что одна из причин состоит в том, что в Нижнем Новгороде никогда не было мощного общественного движения.