Арифметика нанотехнологической революции. Часть вторая
В первой части нашей работы мы начали освещение ряда вопросов,
которые встают в связи с новыми технологическими возможностями человечества. В
частности, нами был поднят вопрос о том, могут ли обладать свободой воли
объекты, созданные с использованием нанотехнологий.
Подробный анализ того, что представляет собой человеческая свобода воли, пока
не даёт нам на это никаких особых надежд. Настало время углубиться в то, что же
такое собственно нанотехнологии, и чего можно от них ожидать?
Как хорошо известно, внедрение
революционных технологий невозможно без перехода к новой общественной
парадигме, стимулирующей потребность общества в них. Это в полной мере
касается и нанотехнологий. К сожалению, всё ещё недостаточно внимания уделяется
пропаганде этой новой перспективной отрасли.
Легче всего объяснить значение
нанотехнологий для повседневной жизни успешным чиновникам и бизнесменам. Так, если
казначейские билеты рисовать
наноманипулятором,
выкладывая орнамент атомарным монослоем, их не сможет подделать ни один
фальшивомонетчик. Коробки из под компьютеров уже не нужны: любую сумму
нано-наличности можно будет легко пронести мимо охраны под ногтём. В самом
худшем случае для перевода наличности придётся воспользоваться квантовой телепортацией.
Правда оценить достоинство нанокупюр можно будет, только имея туннельный
микроскоп…
Но как донести тезис о
необходимости нанотехнологической революции до сознания простого гражданина,
который доллары ящиками не носит, и всё знание которого о нанотехнологиях
ограничивается слухами о срочном выпуске в связи с тяжёлой демографической
ситуацией наноразмерных презервативов? Последние не только не препятствуют
функции размножения, а наоборот резко её активизируют…
Чтобы не быть голословным следует
хотя бы вкратце познакомить читателя с источниками и составными частями
нанотехнологической теории и практики.
Особенности наномира
Что же такое наноуровень? Чем он отличается от обычной
миниатюризации? Отличие в том, что объекты, имеющие размеры от одного до
нескольких нанометров (1 нанометр соответствует диаметру примерно 4-х атомов
металла) обладают одновременно и квантовыми свойствами, и свойствами классических
объектов. Последнее особенно важно: ведь когда квантовый объект – частица, или
атом, мы не можем привязать к нему никакую систему отсчёта. Невозможно точно
определить ни место, где она расположена, ни время, в котором она живёт.
Поэтому, например, пока совершенно неясно, как из отдельных элементарных частиц
построить квантовый компьютер.
Другое дело – классические объекты,
обладающие, тем не менее, некоторыми квантовыми свойствами. Такие объекты имеют
весьма полезными признакам, например такими, как сверхтекучесть или
сверхпроводимость, однако они существуют в природе при весьма особых условиях (низкие
температуры, сверхвысокая гравитация). В отличие от них чисто искусственные нанообъекты,
такие как магнитные макромолекулы,
нанотрубки,
нанопроволоки, наноточки, нанотранзисторы – способны работать стабильно и при
комнатной температуре, чем выгодно отличаются от сверхтекучего жидкого гелия
или вещества нейтронной звезды…
Механические и физико-химические
свойства других наноматериалов, таких как нанопокрытия и нанопорошки,
становятся зависимыми не только от химического состава, но и от размерности: на
наноуровне даже небольшая разница между размерами объектов может радикально
влиять на их свойства.
Кроме того, особенностью нанообъектов
даже идентичного размера и состава является склонность к различным флуктуациям
и отклонением от средних значений из-за различий во взаимном расположении
отдельных атомов. Простейшие квантовые объекты – частицы – невозможно никаким
образом отличить одну от другой, то есть квантовые объекты полностью идентичны
для наблюдателя (когда частицы одного сорта). В макроскопических телах разница
между идентичными объектами, например камнями одинаковой формы и веса,
нивелируется огромной статистикой молекул и также фактически сводится к нулю.
Зато в нанообъектах, состоящих из десятков или сотен атомов могут быть
различные варианты взаимного расположения атомов. Можно сказать, что нанообъектам
присуща определённая индивидуальность. То есть, наномир – это мир
квантовых объектов с индивидуальностями. Правда, в отличие от человеческой индивидуальности,
спектр нано-индивидуальности всё же более узок.
Особо значимая часть нанотехнологической программы: создание квантового
компьютера. В нем в дополнение к электрическому заряду электрона для переноса
информации может быть использоваться спин, отсюда и название отрасли – спинтроника.
Для работы квантовых логических
систем может быть реализована совершенно новая логика программирования, более
глубокое распараллеливание процессов обработки информации. В результате – для
достижения производительности обычного компьютера им понадобиться гораздо
меньшее количество логических элементов — кубитов. Изготовленные с
использованием нанотехнологий квантовые компьютеры позволят решать ряд проблем,
которые без них решить было бы невозможным, либо чересчур затратным.
Так, учёные считают, что
производительность квантового компьютера с числом логических элементов-кубитов
(квантовых битов информации) порядка тысяч, будет приближаться к
производительности современных компьютеров, у которых число логических
элементов превышает десятки миллионов. Если учесть, что и размеры одного
логического элемента, если он будет реализован на нанотехнологической основе,
также гораздо меньше транзистора сверхбольшой интегральной схемы любого уровня
технологии, мы приходим к принципиальному скачку, к новой технологической
революции, которая перечеркнёт все предыдущие достижения в технологии
микросхем, и откроет новую конкурентную гонку с чистого листа.
Именно на таких технологических поворотах лучше всего догонять группу
лидеров, или наоборот – уходить в отрыв. Транзисторы атомарной толщины из графена,
и логические элементы из нанотрубок, магнитные кластеры и сверхрешётки,
микроэлектромеханические системы и наноразмерные сенсоры – вот куда
стоит вкладывать деньги после сдувания нефтяного пузыря!
Как говорится, спинтроника
рулит: гибкие дисплеи и прозрачные сверхтонкие компьютеры, электронная бумага
(возможно даже туалетная) – вот, что нас всех ожидает в самом ближайшем
будущем!
Макромолекулы белков и нуклеиновых
кислот также относятся к наноразмерным объектам, и их свойства также тесно
зависят от пространственной конфигурации. Так, живой и мёртвый
(денатурированный) белок отличаются только своей так называемой третичной
структурой – определённой пространственной конформацией, помогающей молекуле
белка выполнять роль катализатора (ускорителя) химических реакций, которые, в
его отсутствие не произошли бы и за тысячу лет. По мере развития
нанотехнологий граница между биологическими и искусственными нанообъектами
может быть вообще стёрта.
Поскольку биологические системы
тоже составлены из наноразмерных элементов, некоторые учёные считают,
что принципы работы нервной системы имеют каким-то образом отношение к
квантовой физике, или даже весьма близок к проектируемому квантовому
компьютеру. Неясно, насколько они правы, однако стоит заметить, что в отличие
от естественных (клетки живых организмов) искусственные наносистемы не содержат
наследственного материала и поэтому полностью безопасны в плане развития
непредсказуемой и неконтролируемой эволюции.
Бытовая нанотехнология
Неспособность к самопроизвольной
эволюции – огромный плюс наносистем по сравнению с живыми организмами. Это
делает поведение наносистем гораздо более предсказуемым. Если не быть
параноиком, можно сделать вывод, что нанообъектов, в том числе роботов-нанитов,
честному человеку нечего бояться…
Наоборот, в связи с ростом числа
самоубийств и техногенных катастроф можно смело утверждать, что наибольшую
опасность для человека представляет он сам. На втором месте по опасности
для человека – безусловно, стоит человечество, как таковое (войны, гиперпотребление).
Ну а третье место, по всей видимости, следует отдать различным менее
организованным живым организмам.
И тут раздутые опасения публики по поводу упомянутой в первой части нанотехнологической
"катастрофы серой слизи" прямо скажем меркнут перед перспективой
"катастрофы зелёной слизи". Появление ноосферы привело к ускорению эволюции живых существ: агрессивных
штаммов бактерий, сине-зелёных водорослей, устойчивых к ядам и гербицидам
сорным видам растений и вредным животным. Сюда же отнесём нежелательных симбионтов: всех угнетателей рода
людского — от внутриклеточных обитателей (вирусы и риккетсии), до
паразитических субкультур…
В борьбе с новыми видами угроз
нанороботы могут оказаться самыми верными союзниками человека. Конечно, мы понимаем, что шансы на успех
нанотехнологической программы в имеющихся условиях ничтожны, если не равны
строго нулю. Однако, ничто не помешает нам помечтать…
В вооруженных силах использование
для защиты Отечества крошечных нанитов вместо гигантских человекоподобных
роботов способно сэкономить немало средств для помещения в Стабфонд. Несмотря
на ограниченную мореходность, можно даже не сомневаться, что на каждый
ультиматум нанитский флот надёжный даст ответ. Даже учитывая катастрофический
недостаток больших кораблей и стагнацию авиапрома…
Одна из самых серьезных проблем
современного общества – незаконная миграция, а также – риски, связанные с
массовой иммиграцией, даже если она происходит на квази-законной основе. Власти
категорически отказываются радикально обуздать многомиллионный вал иммиграции,
ссылаясь на то, что на горячих жителей Юга нет и не может быть управы, а
границы всё равно нараспашку и с этим ничего не поделать (об этом своим
гражданам не так давно тактично напомнил российский премьер). Нежелание властей
решать проблемы миграции вполне естественно, ведь совершенно очевидно, что без
достаточного количества послушных нанитов с этим нашествием не справиться…
И тут доказанное отсутствие у
роботов-нанитов квалия, их зомбированная сущность, оказывается не недостатком,
а бесспорным преимуществом! От алгоритма не ожидаешь предательства, и
добросовестные роботы-гастарбайтеры не будут делать попытки обхойти
миграционное законодательство. Зато они вполне способны заняться очищением
авгиевых конюшен от зелёной слизи и иных наслоений…
Нанороботы на твердотельных
субъединицах можно было бы безболезненно внедрять под кожу гастарбайтерам прямо
на границе. При своём функционировании они бы сигнализировали о случаях
девиантных наклонностей, асоциального поведения и прямого нарушения законности.
В случае, если гастарбайтер совершил серьёзный проступок, связанный с угрозой
жизни или чести граждан (или гражданок) России, нанит немедленно
активизировался бы и впрыскивал в яремную вену специальное вещество,
обездвиживающее преступника. После этого мозг робота мгновенно устанавливал бы
контакт с центральной диспетчерской службой МВД и вызывал наряд спецназа, или
группу роботов-чистильщиков, производящих окончательную зачистку, а уже потом –
арест…
Никакое террористическое подполье
не выжило бы в нано-обществе. А опасность
восстания
гастарбайтеров была бы полностью исключена. Вместо вызывающих лишь нервный смех
у хулиганов омоновских дубинок на головы нарушителей закона посыпались бы
наниты размером с клеща, которые, внедрившись под кожу, проникали бы в кровянее
русло и достигнув головного мозга высокоточным электрическим разрядом отключали
центры агрессии.
Кроме того, этот биометрический
миграционный наночип при помощи своих наноразмерных сенсоров отслеживал
бы в реальном времени социокультурные риски: как известно, особая опасность
инокультурной миграции таится именно в сфере духовной. Агрессивная чужая
культуры способна деформирует и девальвирует национальные ценности. Громкая
непривычная музыка, специально включаемая в ночные часы пришельцами иных
культур приводит к бессоннице, разрушая здоровье граждан, мешая им работать и
платить налоги. Наночип способен следить за мелодическим, фоноэпическим и
логико-речевым поведением субъекта (гастарбайтера) и в случае превышения уровня
эмиссии нежелательной коммуникативной активности может сделать предупреждение индивиду
в виде лёгкого удара тока…
Работников прокуратуры может
заинтересовать также, как часто гастарбайтер давал взятки чиновникам и
милиционерам, и главное сколько? Данные мониторинга вносились бы в электронное
личное дело гастарбайтера, хранящееся в центральном компьютере министерства, и
мгновенно доступное любому гражданину страны по первому предъявлению. Набранное
число штрафных баллов учитывалось бы службой миграции для решения вопроса о
продлении или непродлении рабочей визы. Анализируя весь банк данных,
правительство смогло бы более квалифицированно решить, сколько на самом деле
требуется стране мигрантов, и нужны ли они вообще.
Аналогичному мониторингу могли бы
быть подвергнуты, конечно, не только гастарбайтеры, но и категории особо
опасных преступников, вышедших на свободу: бывших террористов, насильников и
(особенно!) банкиров…
На следующем этапе
нанотехнологической революции вживлённые наниты смогли бы также производить
постоянный мониторинг здоровья гастарбайтеров, и в случае появления у него потенциально
небезопасных для граждан страны болезней, проводить фиксацию проблемы своими
силами, либо сообщать куда следует.
В то же время русские репатрианты,
задрав штаны бегущие в Россию, могли бы бесплатно снабжаться специальными
нанитами-помощниками. Они помогали бы освоить им русский язык (полностью
запрещенный к тому времени русофобскими правительствами сопредельных
государств) и поближе познакомиться с местным законодательством.
Для тех же немногих инокультурных
иностранцев, которые получали бы гражданство, нанотехнологии смогли бы помочь
обрести новую родину. Прижившиеся внутри организма наниты не только помогали бы
им изучать национальную культуру, но и занимались бы поиском доказательств
искренности намерений индивида быть законопослушным гражданином России. Так, в
течение всего испытательного периода вживленный наночип отслеживал бы
поведенческие паттерны, и сравнивал с моделью идеального иммигранта. В случае
близкого совпадения – индивид получал бы добро на приобретение гражданства. На
карандаш брались бы любые мелочи – от вегетативной реакции на национальную
символику до умения употреблять матерные выражения. И что весьма важно –
решение выносилось бы самой системой автоматически, то есть абсолютно
объективно и антикоррупционно.
Потенциал использования
нанотехнологий для снижения современных рисков трудно переоценить. Поток
наркотраффика был бы радикально снижен:
умный порошок,
состоящий их нанитов-филеров, развеивался бы килограммами со стратегических
бомбардировщиков над путями возможной транспортировки наркотиков. Каждый нанит
был бы снабжён электронным обонянием, и при малейших признаках присутствия
наркотика в транспортном средстве, вызывал бы ударные БПЛА для обездвиживания цели
и доставки её останков на экспертизу. А в случае отсутствия поддержки с воздуха
– нанит прогрызал бы отверстие в баке и воспламенял топливо, уничтожая опасный
груз…
Конечно, боевые и
охранно-милицейские системы обязаны быть всепогодными и круглосуточными. И тут
на помощь приходит современные технологии ночного зрения, также тесно
завязанные на наноуровень. Неохлаждаемые инфракрасные матрицы на квантовых
колодцах помогут отслеживать действия мигрантов днём и ночью. В отличие от
громоздких и дорогих систем инфракрасного зрения, требующих постоянного
охлаждения до сверхнизких температур неохлаждаемые инфракрасные матрицы на
квантовых колодцах не требуют глубокого охлаждения и к тому же – более гибки в
плане использования той или иной длины волн. Механизм их действия основан на
резонансных явлениях, испытываемых отдельным фотоном в наноразмерных колодцах,
специальными методиками выбитыми на поверхности металла. Если матрицы на
соединениях индия могут работать лишь в определённой длине волн, рабочая частотадлина
волны матрицы на квантовых колодцах зависит лишь от размеров квантового колодца
и поэтом может широко варьировать в зависимости от поставленной задачи.
Системы ночного видения, с
использованием комбинированных ночных приборов оптического и инфракрасного
диапазонов, будут направлять полученный сигнал наноразмерному процессору
цифровой обработки. В сочетании с гибким программным обеспечением он днем и
ночью сможет легко вычислять в толпе непрошенных гостей, узнавая их по
особенностям расового облика и другим внешним признакам. Любой иностранный
гость будет постоянно чувствовать себя под колпаком, что само по себе
способствует законопослушному поведению. Мотивация совершать преступления
значительно уменьшится.
Если же, как это нередко бывает,
гастербайтер станет жертвой собственных же земляков, сигналы, подаваемые
вживленными нанитами, помогут обнаружить тело иностранного гражданина из
космоса, при помощи системы ГЛОНАСС уточнить его координаты, и направить
беспилотную оперативную группу по следам преступников…
Дальнейшее развитие информационного
общества требует особенно тщательного подхода к вопросу хранения и передачи
информации. Энтузиасты квантовых компьютеров утверждают, что спецслужба страны,
обладающей квантовым компьютером, сможет расшифровывать данные любой сложности
шифрования, и таким образом, полностью держать коммуникации конкурентов под
контролем.
Вшитый в ухо мобильник на основе
квантового процессора сможет эффективно перехватывать чужие разговоры,
отсеивать интересные мысли и переводить их на русский язык, тут же сообщая о
новых идеях, озвученных на всех языках и на разных континентах своему
владельцу. Последнему для написания реферата или домашнего задания останется
только дать соответствующую команду для вывода упорядоченного текста на
принтер.
Наногражданин со встроенным в глаз процессором цифровой обработки сигнала
будет способен гораздо на большее: видеть соседей и сослуживцев в полной
темноте, и в большом приближении (digital zoom)…
В более далёкой перспективе
кибернетические нанообъекты произведут настоящий переворот в сфере
нанотехнологий. Нестандартные лица приезжих больше не будут вносить
эстетический диссонанс. Нанороботы, запущенные под кожу, удалят избыток
меланина и выправят нос настолько, что он не будет выходить за рамки
среднерусских стандартов. Однако, милиционерам и представителям службы миграции
не останется ничего, кроме обнаруживать нелегалов по отсутствию встроенных
"чипов гражданина".
В качестве недорогой спонсируемой
государством услуги молодые семьи законных мигрантов смогут воспользоваться
системой генетической нанокоррекции: путем удаления у зародыша вредных и
девиантных генов, и замены их на гены, рекомендованные для вживления на
территории российской федерации. Гены, контролируюшие цвет кожи, длину ног и форму
лица также будут заменяемы на стандартные российские. Таким образом, дети
родителей с нестандартной формой лица уже не ощутят своей расовой ущербности,
поскольку их генотип не будет отличаться от среднерусского.
Они не будут чувствовать себя
"белыми воронами" и их духовное развитие будет проходить более
гладко, с гораздо меньшими моральными издержками. У них также не будет
образовываться и противоположные "комплексы оглашенного", когда дети
разных народов, стремящиеся стать частью русской нации пытаются быть более
русским, чем исконно-русское население. В итоге они получат больше шансов стать
полноправной частью русского народа, не сползая в экстремизм…
Идя от победы к победе, русский
национализм вернёт себе откровенно добродушный характер. Если ранее разные
мелкие препятствия, в виде неоднородности экстерьера, деформировали
самоидентификацию народа, то в будущем новые технологии гарантируют сохранность
русского генотипа при условии наличия на то политической воли…
Нанопаранойя и наношизофрения
Как мы уже выяснили выше боевые
роботы, охраняющие границы и мирный сон страны не обязательно должны быть
гигантскими или человекоподобными. Даже наоборот: чем меньше психика роботов
будет напоминать человеческую, тем безопасней это будет для хозяина. Поэтому
нужно со всей серьёзностью задаться следующим вопросом: не станут ли сами
продукты нанотехнологий в определённых условиях угрозой существованию
человечества? То есть, настоящей проблемой для человечества является не то, как
создать искусственный интеллект, а как его случайно НЕ создать.
Рассмотрение этого вопроса мы
начали в
первой части нашего
повествования. Там же мы пришли к выводу, что наночеловецы, обладающие свободой
воли, могут существовать лишь в нашем воображении. Конечно, если не быть параноиком.
Однако, теперь настал черёд перейти к более углублённому анализу предмета уже с
позиций высокоразвитой паранойи…
Конечно, захватывающие перспективы
использования нанотехнологий в области безопасности могут вызвать болезненное
состояние и даже паранойю. Но экономика страны остро нуждается в новом
экономическом пузыре взамен нефтяного, и что в том плохого, если паранойя
заставит государство и обеспокоенных бизнесменов лихорадочно вкладывать деньги
в технологии защиты от новых рисков?
Если в России когда-нибудь удастся
раздуть пузырь нанотехнологий до недостижимого размера, и обеспечить таким
путём десятилетие опережающего экономического роста, то может быть связано
только с решением проблем государственной и личной безопасности и обострением
национальной паранойи. Ведь что есть паранойя, если не степень готовности к
упреждающим действиям по противодействию возможным угрозам? Даже если эти
угрозы маловероятны, или вообще – фантастические…
Паранойя паранойей, но таким
странам, как Великобритания, США и Израиль, удается неплохо зарабатывать на
производстве продукции в сфере индивидуальной и полицейской безопасности,
используя вялотекущую паранойю "наиболее передовой части
человечества". Почему бы и отечественной промышленности не делать то же
самое, но гораздо современнее и инновативнее? Тем более, что паранойя, как
хорошо известно на Западе, – отечественная национальная черта. А значит, нам не
придётся делать чего-то, что противоречит нашему эстетическому вкусу, нашим
гражданским убеждениям или нашему пониманию глобального мироустройства.
Роботы-гнобители,
наниты-утишители и киборги-охранители должны выйти наконец из мира современной
сказки, и стать органической частью культурного ландшафта наших цветущих
городов. Естественно, мы не
можем переплюнуть самих себя и стать большим параноиком, чем американский
президент, однако в меру собственных ограниченных способностей каждый из нас
обязан постараться и выжать из себя максимум возможного…
Единственное, что можно пожелать
родной стране: чтобы паранойя действительно стала тотальной, захватила все
общественные слои, а не ограничилась, как обычно, сферой партийного пиара. И
тогда акции нанотехнологических стартапов рванут вверх, а приборчики для
эффективного упромысливания посыпятся, как из рога изобилия, и их экспорт
вскоре превысит все мыслимые и немыслимые масштабы. Хотя главный и наиболее
желанный потребитель – конечно же, отечественный. Именно конечный потребитель,
как известно, больше всего выигрывает от технологического прогресса: его
паранойя должна быть удовлетворена на 120%!
Однако, для того, чтобы
считаться вполне человеческим, одной паранойи сознанию всё ещё совершенно
недостаточно. Как мы
подробно исследовали в
первой части, ни
одна из самосогласованных, то есть непротиворечивых, систем миропонимания не
позволяет исчерпывающим образом описывать многообразную реальность. Поэтому,
для ориентации в сложном мире сознанию необходимо обладать набором совершенно
не связанных между собой картин мира и целый склад собственных
"личин" на разные случаи жизни. Чтобы быть эффективным, сознание
вынуждено быть расколотым.
Шизофренический раскол сознания
(требующая лечения эндогенная проградиентная
шизофрения здесь не
имеется в виду) – один из наиболее замечаемых признаков современного человека.
И она также находит своё разрешение в рамках теории неопределённости языка.
Поскольку ни один язык, или наглядная модель не в состоянии разрешить все
возникающие неопределённости, человеческое сознание формирует и держит про
запас в своём "шкафу" несколько различных и в чём-то противоречивых
моделей реальности, переходя с модели на модель при появлении проблем в
использовании.
При описании расколотой личности
внешнему наблюдателю бросается в глаза кажущаяся противоречивость установок.
Однако никакой противоречивости на самом деле нет, поскольку противоречивость
(или непротиворечивость) есть свойство, определяемое внутри одной модели. Две
модели, наоборот, должны быть несовместны, иначе было бы непонятно, почему
недостаточно одной вместо двух…
Таким образом "шизофреничность
сознания" современного человека – адаптивна, и объясняется растущей
сложностью реальности, которая ставит сознание в тупик. Другими словами: именно
цветущая шизофреничность есть условие эффективности сознания, в то время, как
монистическое "цельное" сознание заранее поднимает лапки перед
неразрешимостью.
В то же время из анализа
кросс-культурных различий следует, что глубокая паранояльность, лицемерное двоемыслие
и заметная шизофреничность свойственны в большей степени представителям
наиболее развитых культур, в то время, как представители архаических культур
отличаются цельностью натуры и завидным прямодушием. Конечно, именно
литературный образ дикаря нам более всего симпатичен, и мы не собираемся
отказываться от наших детских иллюзий. Однако в связи с критически важным
значением для страны нанотехнологий, нам придётся выйти из любимого образа,
развить в себе тяжёлые фобии, двойные стандарты, мультимыслие и в определённом
смысле сойти с ума…
Но тогда и машинному интеллекту
пришлось бы приложить аналогичные усилия, коль скоро он пытается достичь уровня
человеческого. Для этого в дополнении к хронической паранойе он должен был бы
заразиться от человечества ещё и выраженной шизофреничностью.
Можно ли реализовать
шизо-параноидальный тип сознания на твердотельных наноструктурах? Чтобы начать
вёрстку в "железе", нужно хотя бы, чтобы уже была какая-то программа,
построенная не на жестких алгоритмах, а на неких иных, доселе неизвестных
принципах, позволяющих обходить ограничения, накладываемые
теоремой Гёделя и
другими парадоксами неопределённости научного языка, такими, как парадокс
Рассела. Это всё наталкивает на мысль, что феномен сознания в том смысле,
как мы его понимаем, может возникнуть только естественным путём.
То же самое верно и для присущей
человеческому сознанию свободы воли. Свобода воли не даётся сознанию по
чьей-то милости, или в рамках внешнего закона, а рождается в борьбе из наших
собственных усилий!
То есть, дело видимо вообще не в
материальных носителях: живые мыслящие системы и используемое их в качестве
субстрата сознание вырастают из эволюции, которая не имеет и даже более
того – не может иметь в своей основе никакого заранее определенного алгоритма
или закона. В этом смысле – эволюция мира, включая и космологическую эволюцию
физических законов, есть эволюция закономерностей. Закономерности вытекают
из эволюции, а не детерминируют её. Естественно, не являясь алгоритмом и не
будучи подчинённой какому-либо алгоритму, эволюция не подчиняется и
ограничениям, накладываемым теоремой Гёделя и другими подобными ограничителями.
Представим, что в будущем в
роботы-наниты введены молекулярные носители генетической информации, заведен
процесс их постоянной саморепликации, и человеческий контроль за популяцией
нанитов утрачен. В этом случае наниты по прошествии какого-то времени – может
быть и миллионов лет, имели бы теоретический шанс проэволюционировать и
превратиться во вполне разумные существа, страдающие, как паранойей, так и
шизофреническим расколом сознания…
Впрочем, срок тут абсолютно не
гарантирован, как и вообще успех подобного эксперимента, будь даже он проведен
на какой-нибудь далёкой планете. Конечно, успеху могли бы способствовать
отмеченные выше особенности нанообъектов, их пускай и ограниченная
индивидуальность. Вследствие своей индивидуальности, наниты не были бы
совершенно точными копиями друг друга, а немного отличались по своим
индивидуальным особенностям, давая почву для работы естественного отбора более
приспособленных вариантов. Отбор мог бы идти и в плане разделения экологических
ниш, появления "рудоядных" линий и "хищников".
Однако проводить подобные
эксперименты никто не будет, поскольку их практическая ценность – ничтожна. За
время, которое недотёпы-наниты достигнут сообразительности и социального
развития человека, само человечество, вернее, гибридный техночеловеческий
социум, путём искусственного убыстрения собственной эволюции уйдёт в гигантский
отрыв. Либо наоборот: за это время человек успеет себя истребить вместе с
солнечной системой. Так что даже самые тяжёлые параноики могут быть
совершенно спокойны: никакой опасности человечеству со стороны роботов-нанитов
не предвидится…
Феноменологический тупик и
парадоксы самоописания
К аналогичному выводу о
невозможности создания близкого по силе к человеческому искусственного
интеллекта подталкивают нас и неудачные попытки построения теории сознания на
естественнонаучной основе. Как считает американский философ
Томас Нагель,
ментальные феномены вообще не могут быть объяснены потому, что они входят в
само объяснение в качестве строительных кирпичей. А поскольку при построении
теоретической картины сознания мы опираемся на интуитивные представления о
своём собственном сознании, то мы не можем отделить теорию от непосредственной
интуиции.
Правильно указывая на проблему,
Нагель, тем не менее, неточен в оценке её разрешимости: следуя тому, что мы уже
знаем о проблеме самоописания, можно утверждать, что эта проблема может
частично, последовательно, шаг за шагом быть разрешаема неалгоритмическим
путём, при этом оставаясь неразрешимой на принципиальном уровне. То есть, на самом
деле, вопреки крайним скептикам, процесс познания феноменов познания
возможен, однако он неалгоритмизируем, и исчерпать предмет изучения мы не
сможем никогда.
Для пояснения приведём следующий
пример: попробуем ответить на вопрос, является ли красным наше ощущение,
возникающее при наблюдении красного цвета, и имеет ли оно цвет? Пытаясь
ответить на этот вопрос наивными усилиями, "в лоб", мы наталкиваемся
на вариант
парадокса лжеца
(что неудивительно, поскольку речь и дет о попытке самоописания).
Действительно, пускай действует правило
1: красное ощущение отражает в сознании всё красное и только красное в
мире, за исключением того, что является отражением красного в человеческом
сознании (поскольку иначе красное ощущение могло бы отразить не собственно
красный цвет, а всего лишь его ощущение – если бы это было так, мы могли бы
видеть не только красный цвет, но и наблюдать в виде красного цвета некоторые
свои ощущения). Очевидно, что если красное ощущение не является отражением
красного ощущения в человеческом сознании, оно, тем не менее, согласно правилу
1 должно отражать всё красное в мире, а значит – и само себя. Но если
красное ощущение отражает самоё себя, то оно само должно быть красным! Ведь
согласно правилу 1 красное ощущение отражает только красное. Отсюда
получается, что ответ на вопрос, "является ли красным красное
ощущение?", фундаментально неясен: ответ "да" и ответ
"нет" равно приводят к логическим трудностям.
Таким образом, мы пришли к варианту
парадокса самоописания, напоминающему парадокс лжеца или
парадокс брадобрея.
Как уже было сказано в первой части, подобные парадоксы одним общим алгоритмом
не разрешить. Другими словами, мы обнаружили неполноту в нашей модели сознания.
И устранить эту неполноту мы можем, уточнив свою модель, обогатив её
дополнительными условиями и правилами.
Действительно: одним из способов
разрешения этого феноменологического парадокса является разделение мира
физических явлений и мира ментальных отражений по разным моделям. В каждой из
модели — свои правила, вплоть до своих способов учёта пространственно-временных
отношений (простейшую модель вербального сознания мы построили в первой части
статьи). Тогда вопрос о том, "является ли красным ощущение красного?"
или "где находится красное, в лепестках розы или в голове?" теряет всякий
смысл. Ведь речь идет о тотально, шизофренически разделённых между собой
моделях.
А на знаменитый вопрос Локка, на
который до сих пор никто не давал вразумительного ответа: "где
находится краснота, когда мы смотрим на красный цветок, в голове или на клумбе?"
– мы дадим следующий ответ: "Ни в голове, и ни на клумбе". Для того,
чтобы ответить на вопрос о локализации, необходимо вначале создать модель, в
которой такие вопросы имеют хоть какой-нибудь смысл. Все анализируемые
ощущения "находятся" в созданной для их описания модели сознания.
– Вернее, они туда помещаются для предотвращения парадоксов и
неясностей.
В рамках этой модели имеется и своё собственное время, которое мы ввели в первой
части в дополнении к физическому в целях лучшего упорядочения феноменов
сознания. Ментальное время у нас полностью независимо от физического и обладает
своими, возникающими в рамках модели, свойствами, которые существенно
отличаются от свойств физического времени. Более того, наше ментальное время в
определённом смысле оказывается более фундаментальным, чем физическое,
поскольку вводится в модель естественным путём, а не навязывается в качестве
непонятно откуда взявшегося феномена. При более глубокой разработке, имеется возможность
введения в модель сознания и собственного, независимого от физического,
пространства отношений между элементами содержимого модели.
В первой части мы уже затрагивали вопрос о неадекватности, несмотря на все
амбиции физикалистов, физических моделей для описания сознания. Более того, как
стали теперь осознавать, физическая теория сама нуждается в присутствии
сознания наблюдателя, свойства которого неспособна описать. В классической трактовке
квантовой механики действия наблюдателя приводят к "схлопыванию"
волновой функции, после чего физическое событие получает определённость. А в
так называемой многомировой трактовке Эверетта роль человеческого сознания ещё
более грандиозна: оно свободно (то есть без всякого скрытого алгоритма)
выбирает, какой из бесконечного числа миров воспринимать, а какой нет. Таким
образом, сама структура фундаментальных физических моделей ставит их в
зависимость от теории сознания и тем самым предопределяет крах программы
физикализма.
В то же время ни одна из
существующих физических моделей, такая например, как теория неравновесных
систем, если когда-нибудь её удалось бы применить к описанию сознания, всё таки
не позволила бы провести надёжную грань между "объективным" и
"субъективным", а значит – уберечь теорию сознания от известных
парадоксов феноменологического опыта. Таким образом, только применив
нетривиальные способы описания, полностью отказавшись от редукции к физическому
и балансируя на грани солипсизма, мы можем "законопатить"
обнаруживаемые дыры в наших представлениях о собственном сознании.
Последнее, впрочем, не гарантирует от обнаружения в будущем других дырок в
понимании этого вопроса.
Таким образом, процесс познания сознания может протекать по уже описанному в
первой части сценарию поиска и
разрешения парадоксов самоописания. И этот процесс, как мы помним,
принципиально неалгоритмизируем. То есть, естественное сознание не моделируемо
техническими средствами, идет ли речь об обычном компьютере, или о квантовом.
Ранее в первой части мы уже
продемонстрировали, почему свобода воли относится также к области
неалгоритмизируемого.
Нано-правовое государство
Неустранимая неопределённость
языка, постулируемая теоремами Гёделя, имеет последствия и в юридической сфере:
наивная уверенность в возможности законодательным образом упорядочить
социальную жизнь, заставив общество двигаться по заранее определенным законам,
подвигает законодателя к лихорадочной работе над сводом юридических параграфов.
Однако ответ человеческого разума на эти пустяковые для него препятствия
состоит в инновационной трактовке законов, поиску в них всё новых неопределенностей.
Всякое живое сознание имеет врождённую склонность испробовать на прочность
законы и закономерности, проявляя таким образом неистребимую волю к свободе.
В результате в жизни всегда
остаётся место произволу, и самые подкованные умеют обратить к своей выгоде
неопределённости любого закона. Даже не осознавая этого, инновационно
мыслящие граждане обнаруживают в своде законов парадоксы самоописания и
устраняют обнаруженные неопределенности в свою пользу. Рост количества
законов приводит и к росту неопределенностей в них, которые пытаются устранить
введением дополнительных правил, и так – до бесконечности. В эйфории от
собственной значимости законодатель нередко забывает о том, что
неопределенность в принципе неустранима из любой, сколь угодно совершенной
законодательной системы.
Засилье в европейском сознании
семитической законнической традиции заставляет вослед юристам и западную науку
биться лбом об стенку, пытаясь описать единым законом даже то, что явно не
только не может быть описано никаким законом, но и является прямой оппозицией
закону – то есть, свободу.
В то же время русское национальное
сознание, свободное от многих европейских заблуждений (равно как и достижений)
– оказывается более близким индоевропейскому прообразу. Недаром наиболее радикальный
вариант понятия свободы в русском языке по-прежнему выражается словом
"воля", восходящим к праиндоевропейскому корню, когда-то
обозначавшему аналогичное понятие во всех ветвях этой языковой семьи. Вместе с
этим грозным наследием мы неожиданно получаем такое преимущество, которым глупо
было бы не воспользоваться. И люди пользуются, ага…
Впрочем, англосаксонская правовая
культура всеми силами стремится не отстать от российской. Англо-американцы
нашли средство от окаменелого универсального юридического правила, введя
систему прецедентного права – фактически систему итеративного шаг за шагом
уменьшения логической неопределённости, заложенной в любом правиле. Впрочем,
гораздо более радикальным решением (на которое ограниченное западное сознание
конечно никогда не решится) был бы полный отказ от надежды на строгое
соблюдение каких бы-то ни было норм и законов, как это всегда имело место быть
в родном отечестве. Для англосаксов такое положение вещей пока сродни
недостижимому идеалу. Ведь известно, что у нас при достаточном желании решаются
даже такие вопросы, которые в другой стране разрешить не удаётся, несмотря на
все ухищрения…
Кто-нибудь недостаточно сведущий
в положении дел, может увидеть в подобных рассуждениях призыв к правовому
нигилизму. Однако, не действия ли самих политиков являются ярчайшим примером
постоянного поиска "дыр" в законодательстве и даже, о ужас, в
Конституции?!
Ярчайшим примером подобной практики
избирательного отношения к соблюдению законов является отношение к событиям
начала-середины 90-х. Утверждается, в частности, что поскольку развал СССР был
"объективным процессом", никакой вины первых лиц в этом нет и
быть не может. Но, с другой стороны, по такой логике можно утверждать, что и
чиновничья коррупция – это некий "объективный процесс",
обусловленный теми или иными общественными условиями. В таком случае
коррупционеров не надо ловить и сажать в тюрьму.
Противоположная точка зрения
заключается в том, что преступников нужно наказывать, несмотря ни на какие
"объективные обстоятельства", а просто потому, что если этого
не делать, наступает беспредел. В этим случае наказание ответственных за развал
90-х выглядело бы вполне логичным, несмотря на то, что развал был "объективно
предопределён". Ведь, если не сделать этого, следующим объектом безнаказанного
"объективного развала" может стать Россия. И наоборот: парочка
показательных процессов наверняка отбила бы и охоту разворовывать деньги,
выделенные на развитие нанотехнологий. Таким образом, можно было бы
"убить сразу двух зайцев". Короче, страна с нетерпением ожидает
появления на сцене героев нашего времени: юристов-инноваторов…
Итак, проанализировав состояние
российской нанотехнологической программы, а также смежные проблемы теории
сознания и философии права, мы приходим к выводу, что риски появления
автономного машинного сознания, близкого по силе к человеческому и даже к более
низкоорганизованному сознанию на уровне животного – полностью отсутствуют. Лишенные
квалия и свободы воли, наномашины не смогут бросить вызов человечеству. По
крайней мере – в рамках данного горизонта прогноза. Также наносистемы ещё очень
не скоро научатся преступать закон. Правительство может спокойно вкладывать
народные деньги в нанотехнологии, не опасаясь "бунта машин" или
вспышки нанопреступности.
Зато реальную опасность могут представлять некоторые государства, грозящие
оставить других далеко позади в технологическом развитии. В связи с этим
правительству стоит озаботиться по-настоящему актуальными проблемами: в
частности, тем, чтобы деньги, выделенные на развитие нанотехнологий, не были
разворованы вполне реальными и хорошо знакомыми нам всем гуманоидами.
Оригинал этого материала опубликован на ленте АПН.
