Без головы-2

Про «нонишную «философию истории» (по следам
документального телесериала «Отдел»)

А на горизонте Истории Ибанска

уже маячила колоритная фигура
Хряка.

В одной руке фигура держала
маленький кукурузный початок,

не достигший молочно-восковой
степени зрелости,

а другой делала большой кукиш.

Одна нога у фигуры была босая,

фигура громко икала и бормотала
лозунги:

НОНИШНОЕ ПАКАЛЕНИЕ, ТВОЮ МАТЬ,

БУДИТ ЖИТЬ ПРИ ПОЛНОМ ИЗМЕ.

(Александр Зиновьев. «Зияющие
высоты»)

Пост-ибанцы, очутившиеся в
нашем времени, растерянно и без особой радости озираются по сторонам: где это
мы? К ним принадлежат и остатки того поколения, которому был обещан «полный
изм», и закономерное, хотя и недостаточное по численности, прибавление их
младших потомков, которым коммунизма не обещали, но манили либерализмом,
правовым государством, рынком, демократией etc. Есть и совсем младшенькие,
которым вообще ничего не обещали, кроме вставания с колен, стабильности и
нашизма, хотя впереди и зияет высота сколковской наномодернизации. Многие
хотели бы, очень хотели бы куда-нибудь, пусть и не в социальный рай, но просто
в нормальную жизнь. Вместо этого вокруг – условия социального ада.

Некоторые пост-ибанцы хотят понять,
отчего это так случилось, и в чем природа «изма», пост-изма» и
«пост-пост-изма». Вторые хотят, чтобы первые ничего не поняли и придумывают
новые мифы о будущем и прошлом. Из этого разнообразия толкований возникают
противоречия, скандалы, произведения, доносы и т.д., то есть какая-никакая
культурная жизнь. Многие считают, что главным хитом этой жизни в эрефии стала в
московскую осень — 2010 история с беспрецедентно наглым «наездом» на учебник
истории, выпущенный профессорами Московского университета ещё несколько лет
назад. А я вот думаю иначе: не смотря на высоту рейтингов и количества
комментов, мне приглянулся документальный телесериал «Отдел» (про ибанскую
«философию»), который демонстрировался на канале «Культура» 6 – 9 и 13 – 16
сентября сего года. Первые свои впечатления от него я уже описал. Несмотря на
то, что вышло длинно, статья оказалась фактически не законченной, многие сюжеты
телепроекта А.Архангельского остались без внимания, а тут еще история с
«историей». Поэтому и «история», и «философия» вновь в центре нашего внимания.
Подозреваю, что они как-то связаны. Оперативность комментария, разумеется,
потеряна, но что значит несколько недель, когда речь идет о «вечных» проблемах
философии и длительных исторических периодах, преодолеть которые никак не
удается.

1. Сумерки мысли. Поколение

Проблем в этом, по-своему
замечательном, теле-проекте поднято так много, что даже теряешься, с чего
начать (или даже продолжить, как в случае с данным эссе). Начну, пожалуй, с
субъективных впечатлений, правильность/ошибочность которых доказывать не надо –
они просто у меня были. С большим недоумением я смотрел, как некий герой
«Отдела», доктор философских наук, декламировал свои корявые вирши, про то, как
он занимался сексом с марксистской доктриной. Философского стихотворчества я не
оценил и заподозрил, грешным делом, что этому творчеству не достает ума – не в
каком-то ваковско-диссертационном, монографичесом, метафизическом и т.д.
смысле, а в самом обычном. Та же история, кстати, произошла со мной и в
отношении однофамильца философа, другого популярного мыслителя, принадлежащего
к позапрошлому веку. Разочарование во всеединственном софиологе и проч., и
проч., началось у меня после прочтения воспоминаний, как он шутил и говорил не
на специальные темы. Но – это – дело вкуса, конечно.

Другой герой сериала, уже покойный
Щедровицкий, показался просто недоступным уже моему слабому уму. И здесь я не
нашелся ничего сказать, кроме как вспомнить переделанную пословицу: «не так
страшен черт, как его малютки», то бишь нынешние «игротехники», «методологи» и
прочие специалисты по пи-ар манипуляциям и другим приемам взрезания сознания
консервным ножом.

Многие другие персонажи фильма
останутся и вовсе без внимания. Я же не официальный критик, чтобы соблюдать
политкорректность и раздавать всем сестрам по серьгам, а пишу крайне субъективные
зрительские заметки.

Центральными персонажами фильма, на
мой взгляд, явились фигуры А.Зиновьева и Э.Ильенкова, чьи шинели висели
рядом, чья работа, по утверждению создателей фильма, привела к созданию
философии в СССР, которая, оказавшись в тупике, привела их к трагическому
концу.

Фигура Зиновьева кажется наиболее
противоречивой (здесь мы можем вспомнить еще один документальный фильм
«Культуры «Александр Зиновьев: зияющие высоты» — очень удачно получилось).
Противоречия начинаются со стиля: в зиновьевских книгах масса замечательных
мест, которые раздерганы на цитаты, но читать это все подряд очень утомительно,
создается впечатление какой-то монотонности, «стеб» быстро приедается. Но не в
стиле только дело, а ещё в «логике» и истории. После возвращения в Россию
(очень достойный поступок!) Александр Александрович Зиновьев оказался
непримиримым критиком «катастройки» (его словечко!), в отличие от многих, кто
стал служить новой либерально-воровской власти. Однако идеи этого очень
оригинального мыслителя использовались агитпропом зюгановской КПРФ (еще та
«оппозиция»), журналом «Наш современник» и т.п. Самым грустным было узнать из
фильма, что, оказывается, А.А.Зиновьев стал поклонником «новой хронологии»
академика Фоменко (в этом месте, сначала у меня было: «академика Лысенко» —
опечатка по Фрейду). Но роднят этих авторов не только тексты, где историческая
реальность никак не хочет согласовываться с их логикой и математическими
расчетами, но и картины-рисунки, сделанные рукой Зиновьева и Фоменко, в чем-то
до боли похожие. Специально еще раз посмотрел их в Интернете. Даже сквозь
пиксели монитора проступает метафизический ужас, какая-то тоска и ощущение
безысходного тупика (что хорошо подмечено создателями фильма). И что первично
здесь: наше бытие или его отражение в трагическом сознании?

Вопросом о природе идеального
годами мучился Эвальд Ильенков – сумеречный советско-марксистский диалектик –
фигура, быть может, еще более трагическая. Сознание сильного, неординарно
мыслителя попало в некий капкан, из которого не нашлось выхода. Кроме
самоубийства (о страшном его способе рассказано в фильме). Пусть коллеги
Ильенкова из «желтого дома» (И-та философии) продолжают обсуждать природу
идеального, «диалектическую логику» и т.п. Мы же обратили внимание, как даже одна
из коллег в фильме ужасалась тому, что такой философ как Ильенков прославлял
погромный труд Ленина «Материализм и эмпириокритицизм», который бедных
советских студентов также заставляли учить в обязательном порядке, выдавая сиё
за образец философствования. Вот она – еще одна операция над сознанием нации на
протяжении нескольких поколений!

Кажется, я знаю, о чем идет речь.
Уже после гибели философа вышла его небольшая книга (Ильенков Э.Ф. Ленинская
диалектика и метафизика позитивизма. Размышления над книгой В.И. Ленина
«Материализм и эмпириокритицизм». М. 1980). Поскольку автор этих строк
неравнодушен к истории и теории фантастики, то сей труд перечитывал в связи с
ильенковским разносом романа «Красная звезда». В начале века, его автор,
А.Богданов, был одной из главных мишеней Ленина в его эмпирио – а- кри- – ме…
Тьфу, язык сломаешь! Кто читал Богданова, знает, что этот социалист, позднее
отошедший от большевиков и занявшийся опытами с кровью, являлся также автором
оригинальных фантастических романов. Он на примере «Марса» предлагал более
спокойный и эволюционный путь к социализму, нежели тот, что задумали и
осуществили в России представители «воинствующего материализма» и
«революционной диалектики», с их политикой массовых расстрелов и концлагерей. И
вот эту «воинствующую» позицию Ильенков, по сути, и защищает. Есть от чего
помутиться сознанию!

Но ведь философ мог быть и другим.
Когда-то он работал со слепоглухонемыми детьми в загорском интернате, в
результате чего некоторые из них смогли даже получить диплом МГУ, то это было
действительно выдающееся достижение советской науки – заголовок посвященной
этому эксперименту статьи в «Вопросах философии» не был преувеличением. А
увлечение «сумеречного марксиста» Рихардом Вагнером – ильенковские заметки о
его музыке были напечатаны еще в советское время: редкий случай такого
глубокого понимания композитора, проникновения в философско-музыкальную ткань
его произведений. И наряду с этим – прославление большевистского
«материализма»! Диалектические противоречия носили антагонистический характер –
сапожный нож нашел горло философа. И это не было только персональной трагедией
носителя разорванного ума.

И другие, казалось менее
драматические примеры, говорят о том, что целая генерация далеко не слабых умов
оказалась в тупике, в сумеречной интеллектуальной зоне. Хотя, казалось бы,
никто персонально никого не заставляя мыслить и жить именно так. Когда социолог
Борис Грушин превзошел подвиг солдата Швейка и описал более восьмиста пражских
пивных, а потом заметил, что «жизнь была прекрасной, но бесполезной» — это тоже
невесело. Казалось, что избранные, интеллектуальная элита, думали не о том,
занимались не тем, в итоге и они, и масса жили не так, и не знали, как жить
дальше. Приключения ума в СССР дают множество материала для иронии и сарказма
по поводу его носителей. Мы смеемся, порой очень зло, но это не означает
злорадства. В конце концов, те, кто думает, даже самым неприятным нам образом,
для нас гораздо ближе тех, кто думать не хочет и/или не может. Увлечение
компартией, новой хронологией, диалектикой революционного насилия или пивной
социологией – это, конечно, выглядит диковато. Но сможем ли мы сегодня, в еще
более сложной и драматичной ситуации найти ответы на свои вопросы. Над
героями «Отдела» можно насмехаться, но можно и завидовать им. Они жили в
условиях жестких идеологических ограничений, но субъективно были часто
счастливы, ибо имели иллюзии, которых нет уже у нас. В «Совке» интеллектуалы
были окружены идеологически красными флажками, а двери спецхранов можно
было украшать табличками «Не влезай! Убьет!». Некоторые все равно лезли,
но многим ведь казалось, что и не нужно – все как-нибудь рассосется. Жизнь в
70-е годы, которая со слов «отдельцев» предстает каким-то кошмаром, для
большинства наших сограждан, наоборот, была эпохой невиданного ранее
спокойствия и благополучия. Философские тревоги смутно предсказывали грядущую
Смуту, и она пришла, начавшись с надежд «перестройки». После всего этого жить с
иллюзиями будет для нас уже как-то нечестно, да и «отделов», где можно отсидеться
вроде не осталось. О чем бы не начать думать по-настоящему – везде опасно. Если
не зарываешь голову в песок, то детскому инфантилизму «шестидесятников» и пр.
места нет.

Одной из самых опасных тем в
пост-«отдельскую» эпоху стал национальный вопрос. Впрочем, если даже
брать его не в полицейско-политическом, бытовом или идеологическом плане, но и
чисто в интеллектуальном плане, проблема эта надежного укрытия не обещала.
Исходя из содержания фильма, рассмотрим всего один, но очень показательный
пример

2. «Казус Мамарда-варнадзе».
Мераб и другие

Создается впечатление, что главным
советским философом был Мамардашвили. Как раз в этом сентябре отмечалось
80-летие со дня его рождения. Как написала «Новая газета»: «Мераб Мамардашвили
стал философом в стране, в которой уже в течение энного количества десятилетий
не было философии». (Новая, №102, 15 сентября 2010).

От подобных заявлений можно просто
окупеть, извините за грубость. Конечно, для «либерализированных» журналистов в
РФ характерно, что в своих передачах, статьях и т.д. они неумеренно привыкли
хвалить тех, кого считают своими. (А кого им стесняться?) Но неужели такие
журналисты и их редакторы-кураторы считают всех остальных полными идиотами и
невеждами. Просто напомним, что «в течение энного количества десятилетий»,
когда, кстати, земляки великого философа стояли во главе партии и НКВД, в
стране жили и творили, например, Алексей Лосев и Владимир Вернадский. Они
мыслили, философствовали действительно на «мировом уровне», хотя ежедневно
подвергались смертельной опасности (Лосев побывал в лагере). Подобной же
оптикой часто отличается и фильм Архангельского, в нем М.М. посвящена целая
отдельная серия.

Вот смотрю я на экран и вижу там
одного из самых отвратительных персонажей эпохи «катастройки», видного политического
герострата — Э.А.Шеварнадзе. Великий грузинский (советский) политик что-то
рассказывает о великом грузинском (советском) философе. В кадре также книга
соплеменника.

Присмотрелся я, и полез в свои
книжные шкафы. Чертыхаясь от долгих поисков, извлек из третьего ряда
М.Мамардашвили «Как я понимаю философию» (М. 1992) в мягкой обложке. Что там
можно прочитать? Наряду со многими интересными статьями и интервью с
замечательными идеями, например, такое: «Политически активная часть абхазского
этноса участвовала в создании грузинской государственности и грузинской
культуры. И это необратимо. Поэтому сказать грузину, что Абхазия может выйти из
Грузии (…) – значит сказать примерно то же самое, что Грузия может выйти из
самой себя» (С.318). Но немногим ранее тот же мудрец утверждает, имея в виду
культурно политическую традицию русского народа и русской интеллигенции: «Литва
права … Но ведь мы прожили столько лет вместе, с этим надо считаться. Имеется в
виду: считаться» не просто прагматически, в политическом смысле слова, а то,
что мы жили вместе, мы вас любим и понимаем. И эта претензия на любовь и
понимание просвечивает нередко в самых демократических натурах. Как будто есть
право, которое вытекает из любви и понимания. Между тем «подобное право»
является, в сущности, проявлением того же нигилизма. Ведь нам ясно, что мы
любим, и поэтому имеем право, как герой известной повести «Москва – Петушки»
обсуждать вопрос «По какую сторону Пиренеев больше уважают русского человека –
по ту или по эту?» (С.316 – 317). Первоначально данное интервью с Мамардашвили
под названием «Нигилизм и национальный вопрос» было опубликовано 6 марта 1991
года в «Литературной газете», бывшей в то время одним из «прожекторов
перестройки».

Итак, вы что-нибудь поняли из
фрагментов посмертного интервью, кроме того, что дававший его философ может
мыслить сложно и неординарно. И какая литературная эрудиция, сколько сарказма в
адрес русских и осторожности в адрес своих. Русские не имеют права бороться за
целостность империи (здесь по некоторым моментам критикуется даже академик
Сахаров!), но зато для грузин Абхазия – это Грузия и все попытки отделения это
происки коммунистов и советское наследие. Конечно, Мерабу не нравился
Гамсахурдиа и тому подобная публика, но вот в «Отделе» приводится высказывание
одного знакомого философа, который вспоминает, что при упоминании Абхазии и
Осетии с рафинированного эстета и эрудита слетал весь его философский лоск и он
превращался в зверя! Удивительно, как это подобные воспоминания сохранились в
фильме неотцензурированными, возможно, это дальнее последствие «пятидневной
войны».

Вот так! И речь идет не каком-то
полуграмотном пастухе или люмпене, а об интеллектуале, прекрасно знающем
мировою литературную и философскую классику. И куда только подевались
воспоминания о Данте и Прусте, а также всякие там «картезианские размышления».
По сути, Шеварнадзе делал в политике то, что Мамардашвили совершал мысленно.
Страну русских можно развалить и сдать не за понюх табаку, зато своих
сепаратистов будем давить нещадно. Отсюда и операция в Абхазии (1993) и рейды в
Цхинвал (пойманным осетинам грузины любили поджигать усы). Кстати, разве сама
война между Россией и Грузией в августе 2008 года и реакция на нее, не
характеризовала определенный «философский» настрой в обеих странах?

Не хотелось бы быть неправильно
понятым и /или превратно перетолкованным. Здесь я пишу не о грузинской политике
как таковой – это всего лишь пример. Однако пример показательный и очень
интересный с точки зрения отдельного национального характера. В нем ведь многое
заключено. С одной стороны, всяческий культур-мультур, оригинальные достижения
и почетное место в медиа (Тенгиз Абуладзе и Борис Акунин, Мераб Мамардашвили и
Тина Канделаки), с другой, проявления разбойного поведения (Иосиф и Лаврентий,
Джаба и Мишико) в сочетании с полнейшим имморализмом по отношению к русским
(«Ларису Ивановну ХАЧУ!»). По отдельным представителям о народе не судят? Ну,
конечно. Однако, кто из этого народа «покаялся» перед русскими за преступления
«кремлевского горца» или «иностранные дела» Шеварнадзе. Да, бог с ними, не одни
они такие (поляки кричат о Катыни, но молчат о красноармейцах, погибших в
концлагерях Пилсудского; латыши не могут забыть пакт Риббентропа-Молотова, но
как-то не очень вспоминают подвиги своих «красных стрелков» после революции, ну
и т.д.) Я пишу сейчас не обо всем этом «интернационале», а о сознании своих денационализированных
интеллигентов, которые как «попки» бездумно повторяли всякую ерунду про себя.
Наша интеллигенция считалась мозгом, головой нации, но роль эту не выполняла.
Взять, к примеру, отношение к мифологеме «покаяния», раскрученного после
известного грузинского фильма. Покаяние – это дело, конечно, хорошее, и прощать
друг друга – это по-христиански. Для того чтобы расчистить завалы в
межнациональных отношениях, надо бы искренне покаяться и простить друг друга.
Однако нельзя же требовать абсолютной святости от одного народа и ничего не
предъявлять другим. Подобные «предъявы» — это ни что иное, как способ
манипулирования сознанием, хорошо известный специалистам по информационным
войнам. Подобные штампы не только замусоривают национальное сознание, но и
ведут к жестоким потерям. Наши попугаи твердили про покаяние, часто забывая
уточнить, перед кем? кому? за что? Или из той же картины: «какая дорога ведет к
храму?» Но к какому храму – вдруг к ваххабистской мечети? Нашли, где «ночевала
тучка золотая»? (Кто не в курсе, так назывался перестроечная повесть
Приставкина о выселении чеченцев в войну). Нашли или не нашли, но до сих пор
ищут. Насколько можно понять претензии к учебнику Барсенкова-Вдовина, одно из
«преступлений» русских историков связано именно с этим сюжетом.

Бог ты мой, что нам только не
приписывали и кого только не объявляли «мыслителем дум». Вот фрагмент из того
же «отдела» (часто повторялся в рекламе фильма): буддист, востоковед и «философ
одного переулка» А.Пятигорский с характерными истеричными интонациями,
открывает истину о том, что те люди, которых в ХХ веке убивали в России, сами
вроде к этому стремились. (Буквально не помню, но мысль такая). И – какая
интересная — у этого переулочного философа мысль! Оказывается, русские офицеры,
оставшиеся в Крыму, просто жаждали быть расстрелянными бандами палачей под
руководством Белы Куна и Розалии Землячки; а русские и украинские и другие
крестьяне заваливали челобитными коммунистических вождей с просьбой устроить им
коллективизацию и голодомор; в ГУЛАГ ехали по комсомольской путевке, получаемой
в социалистическом соревновании… ну, и так далее.

Собственно, какая-то доля правды в
этом есть, особенно если учитывать психологию самих революционеров, а также
отношение массы к вождям. Но оригинальной эта идея была не у Пятигорского, а
еще у дядюшки Зигмунда, который трактовал вождя как коллективную проекцию
отца-патриарха, от которого масса желает испытать силу неограниченной власти
(См. прочее про либидо, бессознательное и мазохизм, о чем можно прочитать в
работе Фрейда «Психология масс и анализ человеческого «Я»). Да, какое
направление философии у нас не возьми, любое можно вывернуть и истолковать в
русофобском духе. Была бы соответствующая установка.

3. Номенклатурные сны и
идеологические грезы. Contra

Возможно, мы зря столь скептически
относимся к фрейдизму и т.п. В фильме “Отдел» есть моменты, в трактовке которых
без консилиума светил психоанализа не обойтись. Не будем обращать внимание на
такую мелочь как отдельные вирши про «секс и философию». Как в
одноименном азиатском кино там нет ни того, ни другого. Но вот анализ
сновидений – это же конек психоаналитиков. И в нашем фильме есть такой СОН.

Без всякого стеснения
рассказывается о фрагменте из дневника товарища Черняева, которому однажды
приснилось, будто к нему подошел сам Брежнев, достал из штанов свое хозяйство и
начал на него, Черняева, мочиться. Бедный Анатолий же не знал, что делать:
уклониться от струи Леонида Ильича или стоять на месте, соблюдая партийную
дисциплину. В фильме, который по времени показывался немногим позже передачи
«Спокойной ночи, малыши», об этом клиническом для психоанализа случае
рассказывалось в более грубых выражениях. Вообще, «Отдел» получился
удивительным по откровенности.

А чего, вообще, им стесняться.
Возможно, накануне, Черняев просто злоупотребил коньяком из своего
номенклатурного пайка или перепил в кремлевском буфете, да мало ли что
происходило, о чем мы не знаем. Вот и приснилось. Однако, вспомним, а кто такой
этот сновидец. Не тот ли, что прикрывал по партийной линии «идеологические
шалости и анти-партийные выходки» своих друзей из «отделов», будущих «прорабов
перестройки». Не тот ли, кто в период «катастройки» дослужился до должности
помощника самого генсека Горбачева и написал обо всем этом интереснейшие
мемуары?

Да, это именно тот человек.
Черняевский дневник (См.: Черняев А.С. «Совместный исход. Дневник двух эпох.
1972—1991 годы». М., 2008. Ранее, уже в постсоветский период, горбачевский
помощник успел тиснуть еще три книги воспоминаний) стоит читать всем
интересующимся вопросом как трансформировалась «духовная ситуация времени» за
десятилетия до перестройки и во время нее, как готовились номенклатурные запалы
и собиралась идеологическая взрывчатка, разнесшие к чертям советский социализм
и советскую страну вместе с ним.

Воспоминая этого и ряда других
номенклатурщиков (их книги после краха КПСС и СССР пошли косяком) дают нам
удивительную картину отечественной истории, пусть часто и лживую, но детальную,
пошлую, если угодно, антифилософскую. У нас как-то привыкли представлять
великие исторические события как нечто трагическое, героическое, когда
задействованы великие герои и чуть ли не хтонические силы. Русские, советские и
частично даже постсоветские мыслители терзали свои незаурядные умы в расчете
именно на такой масштаб. А что, если он не таков? Что если «крот истории» роет
не миллионопалой клешней Партии, а грешками и смешками миллионов ее мельчайших
винтиков-функционеров? Что если История стучит по столу жизни не «громящим
кулаком», а оборачивается какой-то очередной глупостью, загогулиной и
нестыковочкой – «хотели как лучше», короче. Что же тогда, надо читать
поменьше умных книг и побольше глупых мемуаров, чтобы понять каков в
действительности наш социум в отношении с хроносом.

Не знаю, не берусь отвечать на
такие сложные вопросы. В историческом процессе есть и низкое и высокое, и
великое и мелкое, и грандиозное и пошлое – и история многострадальной России –
не исключение. Но впечатления имеются и не дают покоя. Прочитано немало работ
про Русскую Систему, Русскую Власть, Русскую Идею, не говоря уже про затертую в
цитатах пресловутую Соборность – все с заглавных букв и во всемирно
историческом масштабе. Но как перейти от этого масштаба к мелочам жизни и
сделать это хотя бы мысленно при оценке нашей исторической практики и ее
перспектив. Здесь размахивание философией и оперирование абстракциями, которые
пишутся с заглавных букв, может стать контрпродуктивным.

Что до русской власти в ее
отношении с обществом, то народ часто безмолвствует, давая ненавистной власти
уничтожать саму себя. Последний самодержец роняет
Самодержавие,　последний генсек курочит механизм Партии. Всемогущество
оборачивается бессилием. Так называемая оппозиция оказывается сильной только
задним числом; на деле при царе большевики были разогнаны по подпольям и
эмиграциям и сами мало на что надеялись, а советскую диссидентуру почти
повывели лагерями, психушками и высылкой за рубеж. И вдруг – все рушится, и оказывается,
что мыслящие о будущих перспективах страны в очередной раз думали не ту думу и
дули не в ту дуду.

Есть большая опасность, что все
опять будет так же. Собственно, я пишу в других выражениях о том же, о чем и в
первой статье «Без головы». Сама по себе история советской философии или ее
отдельные представители, как и воспоминания о них, меня не сильно волнуют. Но
какова роль нашей собственно «безголовости» в оценке ситуации видно на примере
истории с предыдущей перестройкой.

Поиграем чуть-чуть в «альтернативную
историю». Знаю, что историки-профессионалы это не очень любят, но ведь оценка
исторических событий начинается с вопроса «что было бы, если бы…». Что было бы,
если бы перестройка началась иначе и проводилась бы другими людьми? (Допустим,
что крах советского социализма был неизбежен, и он разваливался под грузом
собственных противоречий). Даже не perestroika бы произошла, а какая-нибудь
альтернативная «переделка»? Легко из этой переделки мы бы все равно не
выбрались, неизбежны были бы и потери, и ошибки, и преступления. Не обошлось бы
и без традиционного ответа на традиционный вопрос, который звучит так:
«Воруют!». Конечно, воровали бы, конечно ошибались бы. Но – может быть, не так
много. Но – может быть, обогащались бы, но не курочили бы нажитое в СССР с
таким садистским остервенением. Но – может быть, заботясь о себе любимых и
родне, не продавали бы военную технику на металлолом за копейки и не теряли бы
контроль над стратегическими отраслями и предприятиями. Но – может быть, не
сдавали бы за просто так внешнеполитические позиции, завоеванные ранее русской
кровью. «Может быть» зависела от степени осознания российский интересов новой
(пусть и с традиционными чертами) российской власти. А в текущей реальности, в
произошедшей истории «перестройки» она была почти предельно антироссийской и
антирусской. Можно, конечно, видеть в этом некую мистику традиционной Русской
Системы или клясть по привычке русскую судьбу. Но можно к анализу «катастройки»
подойти и более приземлено. Многое зависело от того, какая группировка
оказалась ближе к рычагам реальной власти – раз; и – как само общество
осмысливало и реагировало на ход стремительных изменений в СССР, что оно думало
накануне его распада и т.д. – два. Есть и другие факторы, конечно, но при
осмыслении этих двух мы можем сильно продвинуться в понимании прошлого и
предвидении будущего.

Те, кого интересует история (в
широком смысле) сильно бы помогли ответу на первый вопрос, если бы
воздержались, хотя бы временно, от выдумывания историософских схем о «русской системе»,
«судьбе», «идее» и т.д. Занялись бы они анализом политических раскладов,
положения в позднесоветском социуме, короче, ответом на вопрос: «почему
победили эти, а не те?

Ну, а любителям «философии»
небесполезно поинтересоваться осмыслением духовной ситуацией и тем, каком
пост-изме будут жить нынешние и последующие поколения россиян. Это небесполезно
уже для того, чтобы в канун следующей «перестройки» не дать одурачить себя
русофобскими «философемами» и «идеологемами», изучая прошлый опыт о том, как страну
и народ оставляли БЕЗ СВОЕЙ ГОЛОВЫ, разбираться в приемах манипулирования,
которым снова интенсивно подвергается сознание отечественных элит и масс.

И – попытаться противодействовать
этому по мере наших слабых сил, которые, однако укрепятся, если мы подойдем к
этому вопросу серьезно.

Оригинал этого материала
опубликован на ленте АПН.