Демократия и шорохи
Серьезных рейдерских захватов без участия власти не может быть по
определению
Я полагаю, что рейдерских захватов
— серьезных рейдерских захватов – без участия властных структур быть не может.
Не может по определению. В нашей стране – во всяком случае.
Дело в том, что нигде в мире, ни в
одной стране, которая претендует на цивилизованность, власть и собственность не
слиты так плотно и не являются практически синонимами, как у нас. «Власть» и
«собственность» в России – это полные синонимы. Власть есть инструмент
управления собственностью, инструмент передела собственности и просто обладание
ею. И здесь я не вижу поводов для противоречий.
Ситуация в ОАО «Международная
олимпийская академия спорта» (ОАО «МОАС») породила вопрос: возможно ли подобное
в Нижегородской области? Вопрос задан с неким пафосом. Но когда это наша
область обрела репутацию столь законопослушной, что это ее возвышает и отличает
от других регионов страны?! Я пропустил этот момент.
В этом плане Нижегородская область,
ситуация в ней, ничем не отличается от ситуации во многих других регионах и
областях нашей страны – по моим частным наблюдениям. Я как-то не заметил, что
нижегородский регион – это островок законопослушности и легитимности в России.
Да, коррупция и рейдерство возможны
и в нашей области тоже.
Дело в том, что передел собственности,
который осуществлялся в Российской Федерации в 1990-е годы, да еще и в так
называемые «нулевые», — это передел, который шел, исключительно благодаря
употреблению тех или иных властных рычагов. Рыночные механизмы в экономике еще
не вполне сложились. Передел этот в общем, вчерне, закончен. Но поскольку также
не вполне сложились механизмы демократии, которые дают возможность
общественности получать исчерпывающую и четкую информацию о тех процессах,
которые идут во власти, то эта так
называемая общественность — общество, народ, не вполне структурированные, не
умеющие пользоваться рычагами демократии да и просто не умеющие еще толком
формироваться — разумеется, никаким образом воздействовать на эти происходящие
во власти процессы не могут.
Общественность, общество, народ об
этих процессах просто не знали. И поэтому собственность в стране была
благополучно поделена безо всякого привлечения общественности. Так переделы
собственности происходят сегодня – кулуарно. О чем мы в лучшем случае – и только
особо этим интересуясь – узнаем только постфактум.
Вот смотрите. Один очень высоко
квалифицированный журналист на сайте «Агентства политических новостей» гадает:
«Я нее знаю, есть ли пакет собственности академии самбо у областного
правительства, в бюджете…». Он не знает! То есть, видимо, он, профессионал, и
выяснить этого не может. Это же нонсенс! Это – информация, которая должна быть
более чем открыта в любом из цивилизованных обществ, цивилизованных систем. А
он не знает!..
Три случая применения заклинания о рейдерском захвате
И вдруг то в одной области, то в
другой – в Нижегородской, в частности, —
возникают шорохи, публичные скандалы: ах, рейдерский захват!
Вы знаете, почему они возникают в
одних случаях и не возникают в других? Это очень просто. Когда речь идет о
переделе крупных объектов собственности, крупных пулов, сравнимых… (Ну я не
знаю, я уж не буду употреблять здесь такие заклинания, как «Газпром», «Лукойл»,
там-то все поделено.) В случае передела крупной собственности нет никаких шорохов,
нет никаких скандалов.
Но остается некая в государственном
масштабе мелочь. Где властям горизонтов не только федеральных, но и областных в
общем-то «по барабану», совершено безразлично, кому они будут принадлежать. И
если – если! – собственник сменится, административная структура определенного
уровня все равно остается при своем интересе.
И вот здесь начинается некое
общественное бурление, шорохи, связанные с привлечением, я думаю, хорошо
простимулированным, тех или иных средств массовой информации, тех или иных
журналистов, которые занимают сторону того или иного собственника, поскольку
власть более высокого горизонта не спешит разрешить эти разборки.
Здесь начинают апеллировать к
общественному мнению, на которое плевать хотели, когда первоначальный передел
этой собственности происходил. А здесь это общественное мнение вдруг
потребовалось!
А общество-то — тот самый народ, с
которым не посчитались при основном переделе — народ безмолвствует. Потому что
ему абсолютно безразлично – этому собственнику будет принадлежать та или иная
собственность, или не этому. А заклинания типа «рейдерский захват» — это уже
близко к правовым категориям – звучит в трех различных случаях.
В первом случае – когда происходит
реальных грубый рейдерских захват в манере 1990-х годов, при котором дело
доходит вплоть до применения оружия, до применения силовых методов и так далее.
Второй случай – когда, пользуясь
умением и ловкостью жонглирования различными юридическими казусами,
несовершенством закона, лакунами в этом законе, те или иные ловкие дельцы
вполне видимым образом, формально легитимизируя свои действия, оттягивают
какой-то объект собственности таким образом, что, в общем-то, порой с точки зрения
закона и не придерешься.
Здесь умеют доказать свои права. По
сути – грабеж. А по закону – оформлено все верно. Вот здесь и возникают вскрики:
«ах! ох! рейдерский захват».
И третий есть еще случай. Когда
вообще собственность переходит в руки другого собственника в силу промашек, а
может быть – и просто бесхозяйственности прежнего собственника. А может быть, и
просто в силу ряда противозаконных действий собственника предыдущего…
Ну обидно, обидно: потерял
собственность, в общем. На законных основаниях, но почему бы тоже не начать
бучу о том, что произошел рейдерский захват.
В этом деле должны разбираться
профессионалы.
Сложно делать выводы, никак не
зная, каким образом ОАО «Международная олимпийская академия спорта» (ОАО
«МОАС») приватизирована ее нынешними владельцами, на каком основании, почему
она оказалась в государственном управлении. Потому что шум вокруг рейдерского
захвата поднимает не государство, не какие-то общественные структуры, а
реальные собственники, которые извлекают реальную прибыль из этих дорогих
объектов собственности, в число которых входят не только спортивные сооружения,
но и ряд сооружений сервиса – та же гостиница.
У этих собственников вполне есть
свой, прощупываемый интерес. Как им досталась эта вся собственность? Этот
вопрос с нами не обсуждался. И теперь беспокоить общественность: ах! у нас
отнимают путем рейдерского захвата… Да вряд ли.
Победа за тем, кто ближе к кремлям
При этом скажу, что во всех
подобных процедурах всегда, с неизбежностью, принимают участие структуры
властные, методы административные, внерыночные. И, как правило, побеждает в
этих процедурах тот, кто ближе к этим властным структурам находится.
Это вообще главное несчастие нашей
страны. То, что собственность делится, переходит в руки тех или иных субъектов,
не благодаря конкурентности их деятельности, не благодаря их квалификации – вот
они более эффективные собственники и поэтому они лучше управляют, например,
заводом и поэтому завод должен достаться обязательно им, и на этом основано
поступательное развитие некое общества.
Нет. Собственность достается
собственникам в зависимости от их прямой связи с властной корпорацией –
независимо от их квалификации, от эффективности их управления.
И в этих схватках всегда побеждает
тот, кто ближе к кремлям всех сортов и родов. А исключается это положение
только одним: демократическим уложением общества, которое структурировано,
обрело достаточно опыта и создало достаточно механизмов, чтобы контролировать
эти процессы. Чтобы реально призвать власть к ответу в случае любого действия.
И заставить власть делать все ее акции открытыми, заставить считаться с собой.
Но в государствах, основной
экономический потенциал которых основан на эксплуатации, скажем так, недр
всенародных по сути, но по факту принадлежащих немногим, — в таких государствах
это невозможно. Это возможно только там, где основная собственность, основные
государственные ценности рассредоточены по рукам огромного количества
собственников. Которые в буквальном смысле и есть народ. У нас же главный
собственник известен. Это собственник того, что течет по бесконечным трубам,
проводам и так далее. Этих собственников немного. И решают они свои дела без
привлечения внимания народного и без оповещения широких масс о том, что
происходит с этой собственностью. И в редких случаях поднимают галдеж,
обращаясь к общественности: ах! вот здесь не поделили.
А общественности безразлично: вы с
нами не посчитались, когда делили. Мы с вами не посчитаемся сейчас. Это ваши
внутренние дела. А по большому счету, мы даже и не понимаем, что мы выигрываем,
и что мы проигрываем, когда та или иная собственность переходит из одних рук в
другие.
Ускоренная эволюция в транснациональном мире
Я не отказываю России в праве на
демократическую эволюцию. Просто это право реализуется в исторических
масштабах. На это, так или иначе, нужны даже не десятилетия, а столетия. Это
во-первых.
Я скорее даже оптимистично смотрю
на этот процесс применительно к России. Потому что развивается он на самом деле
весьма быстрыми темпами. Исторические изменения в России происходят
стремительнейшим образом.
Мы моложе всей Европы на самом деле
на полторы тысячи лет. А если брать классический античный период, который
является основой европейской истории, поскольку вся Европа буквально вымощена
римскими камнями, – то и гораздо больше. Все европейские столицы – это города,
так или иначе основанные и развитые римлянами, создавшими все основные
категории, включая право, современной жизни и современного общества.
И, тем не менее, мы уже сегодня
говорим об отставании на двадцать, на тридцать, на пятьдесят лет, — то есть в
каком же это темпе Россия должна была развиваться, чтобы практически
преодолеть отставание на тысячи лет.
Плата за этот темп развития – потоки крови, перенапряжение людей, огромные
человеческие жертвы, потери и усилия. Но, тем не менее, Россия развивается очень
быстро, очень стремительно.
А вот сегодня предсказать что-либо
относительно того, как будут проходить изменения в России в будущем — очень
сложно. Просто потому, что основные категории, в том числе и категории
демократии, само понятие государства, за последние полвека изменились таким образом,
что мы не можем осознать этих изменений, а не то, чтобы не успели создать этих
категорий, для нас новых.
Сегодня очень осторожно нужно
говорить о суверенности, о независимости, о государственности вообще. Потому
что государство – это, помимо исторической, национальной, территориальной и
других видов общностей, — общность экономическая. А если посмотреть на
экономику – то экономика реальная, хотя и выражена в данном случае через
собственность и управление, — она абсолютно интернациональна.
Посмотрите: и в Нижегородской
области осталось не так уж много предприятий, которые принадлежат ее уроженцам,
нашим с вами землякам.
Чуть не все крупнейшие объекты
собственности управляются из-за рубежа. То есть, реально, как это ни банально
звучит, — уж не сочтите меня сумасшедшим конспирологом, — но миром, безусловно,
правит транснациональный капитал. И это меняет современную государственность.
Не только для России, но и для мира в целом идут гигантские исторические
преобразования.
И формы управления странами, территориями,
которые по-прежнему, уже инерционно, носят статус государств, меняются. И
что-либо предсказывать сейчас, исходя из представлений вековой давности,
бессмысленно. Эти представления, эти механизмы, эти доктрины и концепции в
нынешней реальности – будь то реальность информационная или иная другая – не
срабатывают.
