Физическое существование Кадырова держится на прямой поддержке Путина
Владимир Путин принял отставку Алу Алханова, назначив временно исполняющим обязанности президента Чеченской республики премьер-министра Чечни Рамзана Кадырова. На вопросы ИА «АПН – Нижний Новгород» о причинах этих шагов, и о том, как они скажутся на обстановке в республике, отвечает Гейдар Джемаль, председатель Исламского комитета России:
— В чем причина перемен в руководстве Чечни?
— Ничего удивительного в отставке президента Чечни Алханова и назначении на его место Рамзана Кадырова нет, потому что Кадыров только ждал, когда ему исполнится соответствующее число лет, и единственным препятствием была статья Конституции республики о возрасте президента. Алу Алханов был с самого начала абсолютно контролируемый человек — как говорят в Чечне, «человек козырька». Но альтернатива Кадырову на посту президента Чечни есть — и не одна. Можно назвать в этом ряду, например, Малика Сайдуллаева.
Теперь ответственность за все будет уже юридически лежать на Кадырове, то есть, что до этого было де-факто, будет теперь формально закреплено. Одновременно с повышением своего чисто юридического статуса, Рамзан сузил границы своего возможного маневра. Теперь потенциал его дальнейшего существования исчерпан в значительной степени. Он исчерпал ресурс терпения в свой адрес у самых разнообразных кругов России и Чечни. Я имею в виду, что его физическое существование сегодня держится исключительно на прямой поддержке Путина. И если эта поддержка по каким-то причинам будет у него отнята, то его тут же «загасят».
Я не знаю, как он будет решать проблемы, встающие перед ним в связи с приближения срока выборов президента Российской Федерации, потому что единственный вариант, который мог бы его устроить, — это третий срок Путина. Но о третьем сроке речи сейчас не идет. А за пределами третьего срока любой маневр — переход Путина куда-то в запас, на какую-то видную, но не «командную номер один» должность — оставляет Рамзана практически неприкрытым, без союзников.
Ситуация в республике сейчас в значительно меньшей степени контролируется Кремлем, чем во время открытых боевых действий, потому что тогда, по крайней мере, была определенная — патовая, но понятная — ситуация. А Кремль, для того, чтобы маргинализовать сопротивление, пошел на «чеченизацию» конфликта. И «чеченизация» принесла то, что условно называется «победой». Но боевики по-прежнему существуют, сопротивление по-прежнему есть.
А во-вторых, «чеченизация» конфликта превратила Чеченскую республику фактически в Ичкерию номер два — но только добившуюся того, в чем Джохару Дудаеву отказывал Ельцин. Потому что Джохар Дудаев, в принципе, стремился договориться с Кремлем. И в числе форматов и параметров, на которые он готов был пойти, как раз был статус, примерно соответствующий нынешнему статусу.
То есть, фактически Рамзан Кадыров через кровавое сопротивление моджахедов получил то, что первоначально входило в возможный сценарий решения вопроса между Ельциным и Дудаевым. И на что Ельцин не пошел только по своей тупости.
— Что будет в случае устранения Кадырова, о возможности чего Вы говорили?
— Новый виток дестабилизации — десять тысяч профессиональных стволов останутся без крыши и снова начнут вооруженную борьбу. Есть много сценариев развития ситуации. Один из них — использовать Рамзана и его вооруженный ресурс как блок против грузино-американского влияния на Северном Кавказе.
Другой вариант — как дубинку, с помощью которой можно, если необходимо для масштабных игр в стране, полностью дестабилизировать ситуацию на Северном Кавказе. Например, использовав эти силы в игре против Дагестана, примеры чего в ограниченной форме мы не раз наблюдали. На территории Хасавюрта не раз проводились незаконные операции батальонов «Восток», «Запад» и так далее.
Если это сделать резче, то можно взорвать в том же Дагестане ситуацию временного затишья (таящего в себе элементы бури).
Можно использовать тот же ресурс для давления на Ингушетию, для давления на осетинский комплекс — на Южную и Северную Осетию. Хотя надо подчеркнуть, что Рамзан Кадыров через голову руководства Ингушетии находится в очень хороших отношениях с оргпреступными группировками Алании, в частности, по вопросу производства алкоголя.
Так что есть целый набор сценариев, для которых Рамзан может пригодиться. Я хочу сказать, что огромные усилия, гигантская кровь, чудовищные средства были выброшены Россией и изъяты из других мест — огромное количество гражданских лиц — русских, вайнахов и других национальностей погибло за эти тринадцать лет. А ситуация вернулась опять к фактической полунезависимости Чечни, которую в качестве отступного момента был готов иметь в виду Джохар Дудаев, как последний порог договоренностей.
У него были планы воссоздания союзного государства, где Чечня занимала место союзной республики, это план номер один. Собственно для восстановления Советского Союза и была создана Ичкерия. А последним из вариантов, которые был готов обсуждать Джохар Дудаев, был тот, который реализовался сейчас. Но мы пришли к этому последнему варианту через несколько сот тысяч трупов — российских и кавказских.
— Есть ли сейчас опасность отделения Чечни от России?
— Такой вариант всегда возможен — если начнется политическая дестабилизация, которая неизбежно произойдет, когда Соединенные Штаты развяжут войну против Ирана. Потому что она будет иметь непредсказуемые последствия — в том числе, для России. В эту войну обязательно будет вовлечено постсоветское пространство — Южный Кавказ, возможно, Центральная Азия. В эту войну Соединенные Штаты могут начать боевые действия на территории бывшего Советского Союза, объясняя это военной необходимостью или, скажем, предотвращением угрозы со стороны Ирана. И возможно, что впервые потоки иностранных беженцев от войны и одновременно бомбовые удары и зачистки коснутся государств, входящих в СНГ. И в этих условиях не исключено, что вопрос о судьбе Северного Кавказа в составе Российской Федерации может быть поставлен самой жизнью.
— А что могло бы послужить гарантией нормального существования и развития Чечни в составе России?
— Во-первых, гарантом пребывания кавказских республик в составе России на будущее должно быть понимание единства Кавказа и отношение к нему как к самостоятельной цивилизационной единице. В свое время горская республика была демонтирована большевиками для того, чтобы играть на национальных противоречиях Северного Кавказа. Но такая игра, в принципе, все равно приводит к бунтам, восстаниям, ненависти к центру и так далее.
А если бы опыт горской республики был использован в интересах обеспечения единства общероссийского суверенитета, то он был бы продуктивным. Потому что Чечня как элемент кавказской системы — это гораздо более продуктивная позиция Чечни, чем когда она выделена в самостоятельную единицу — в последнем случае Чечня всегда будет создавать проблему. Потому что чеченцы — это народ, который находится в совершенно особой ментальной психологической ситуации, и он будет воспроизводиться и очень быстро, в течение поколения, наверстывать потраченный человеческий ресурс, и снова бросать вызов федеральному центру.
А если бы чеченцы были частью большой Северокавказской системы, они несли бы силовую ответственность за судьбы региона и были бы заинтересованы в сохранении стабильных отношений с центром и в удержании всего Кавказа в рамках федерации, но, конечно, при условии понимания специфики этого региона как союзной территории. У Кавказа в целом должен быть особый статус, и Чечня внутри Кавказа должна играть специфическую роль некоего силового, организационного стержня. В этом случае Кавказ превращается в бастион против любых инородных влияний с юга.
Беседовал Андрей Лобашев
