Христианство и национальное движение

Никакого «национального движения» не бывает, когда народу живется хорошо. Когда он сыт, обут, одет, без страха смотрит в будущее и не чувствует себя обиженным.

Напротив, когда всего этого нет, народ принимается искать выход из положения за счет самоорганизации на одном из трех путей: этно-племенном, социальном или религиозном. А, организовавшись, проявляет активность, стремясь вырвать то, что по-хорошему, в режиме «мирного времени», получить не удается. Если «котел» не раскочегарился до критического уровня, правящая элита может утихомирить булькающую массу путем целого ряда реальных уступок. А если уступок сделано не было, котел рванет с непредсказуемым исходом. Кто-то говорит: «Смута — это шанс!» Кто-то говорит: «Горячая стадия русской смуты — не за горами. Не надо ее бояться, надо войти в нее сознательно и, еще того лучше, возглавить ее!» Дыхание смутного времени и впрямь чувствуется на пространствах России. Но ощущения его обязательности пока нет. Не подожжешь — не загорится. Полагаю, большую смуту еще можно обойти.

Почему я не хотел бы смуты? По двум очень простым причинам.

Во-первых, социальных катастроф в нашей истории было две: в начале XVII века и после 1917 года. Обе закончились территориальными потерями, демографическим спадом, тяжелым уроном в культуре и экономике, запустением целых областей. Нет никаких шансов на третий раз обойтись безо всей этой прелести. Слышу голоса: «Ради исторического шанса изменить судьбу народа мы готовы окропить улицы больших городов молодой кровью героев и мучеников…» Но на пять литров юшки, вылившейся из юного идиота, вообразившего себя героем, придется в тысячу раз большая масса красной жидкости, вытекшей из сосудов ни в чем не повинных людей, которые просто попали под раздачу.

Во-вторых, основная цель любого национального движения — не разжигание смуты, а решение проблем, из которых она вырастает. Национальное движение берется за такие задачи, решение которых не оставило бы почвы для жизни национального движения. И решение в духе «затеем-смуту-а-там-посмотрим-какая-выпадет-карта» — худшее из возможных, поскольку в 99% случаев большой общественный катаклизм не приближает своих организаторов к поставленным целям, да еще и плодит новые, горшие проблемы.

Значит ли это, что национальное движение бессмысленно? Значит ли это, что информационная война ни к чему не ведет? Значит ли это, что улица не нужна, что она вредна и служит только борьбе скрытых политических сил, противостоянию «кремлевских башен», разборкам олигархов, через цепочку посредничающих организаций стимулирующих уличные мероприятия слабо организованных «черепов», «пехоты», скандёров, охваченных коллективным психозом?

Вот уж нет. Если хочешь чего-то добиться, — покажи силу. Докажи сам факт своего существования.

Проблема в том, что современное русское национальное движение рассыпается, поскольку не обладает единством цели, не имеет единого видения способов ее достижения; мало того — не столько занимается выработкой минимально приемлемого для широкого фронта платформы, сколько работает в ритме беспорядочной стрельбы. Каждая сколько-нибудь серьезная группа (а по российским меркам 30 человек, способных хотя бы регулярно собираться и признающих организационный авторитет «актива» из 7 персон, — это очень много) надеется «прорваться» сама. «Нам не нужны ненадежные союзники!» «Мы не будем под них подстраиваться!» «Мы возглавим, а они пойдут за нами!» «Мы вникли в истину, мы теперь авангард!» «Кто отстал, тот потом пожалеет!»

И ни рожна не получается. И не получится.

* * *

Что делать, чтобы получилось?

Прежде всего, понять, чего надо добиться, какие задачи решить, какие стены в нашем доме сломать и перестроить.

Тут ведь мало одной контрреволюции или «контрреформации», мало остановить поток зубодробительных реформ. И, разумеется, мало простой стабильности. В наших условиях стабильность стоит от 500.000 до 700.000 разности между родившимися и умершими в пользу последних. Следовательно, необходимы энергичные меры по вытаскиванию страны из ямы.

Сама понятие «яма» расшифровывается следующим образом:

Страшная депопуляция, сверху сознательно превращенная в «русоцид». Мероприятий, обещанных президентом для решения этой проблемы, явно недостаточно, притом нет уверенности, что и они будут в полной мере осуществляться;

Пребывание весьма значительного процента населения, в первую очередь, этнических русских, живущих в провинции, за чертой бедности. На низкие заработки накладываются дополнительным грузом несусветное налогообложение, упадок образования и сферы медицинских услуг, отсутствие дешевого жилья, архаичное социальное страхование (в том числе, вся пенсионная сфера: в ней много чудовищных несообразностей, но горше всего то, что средний возраст российских мужчин на 6 лет ниже возраста, при котором возможен уход на пенсию);

Тяжелое состояние экономики, в том числе катастрофическое отставание пресловутой группы «А», информационных технологий, крайняя слабость собственного бизнеса в сфере электроники и туризма, транспортная разруха в регионах, шаткая ситуация в агропроме и банковской сфере. Вдобавок ко всему — нарастающая зависимость отечественной экономики от так называемой «мировой». Например, с каждым годом все яснее несамостоятельность сферы коммуникаций в России. Государственный протекционизм последние годы стоял возле отметки «ноль», а после восторженных докладов о пополнении Стабфонда и вступлении России в ВТО покатился к отрицательным величинам;

Ничтожная боевая ценность вооруженных сил, слабая обороноспособность;

Утесненное положение Церкви, антихристианские компании в СМИ, литературе, кино, попытки отобрать землю под храмами;

Соответствие основных шагов российской внешней и внутренней политики глобализационному проекту. Это вызывает устойчивое впечатление подконтрольности политической сферы в России внешним факторам;

Отсутствие у правящей политической элиты воли, энергии и, по всей видимости, желания вывести страну из этого состояния. Сюда же следует отнести замену внятной стратегии развития страны диковинными симулякрами, наподобие «суверенной демократии». В сущности, «суверенная демократия» означает только одно: принятие форм жизни англо-саксонского мира во всех сферах общественной активности и сохранения за Россией статуса периферии глобальной цивилизации при формальной государственной независимости.

* * *

Возможно два выхода из создавшегося положения:

1. Полная замена существующей политической элиты, что предполагает либо политический переворот, либо долгую кровавую смуту. Второй вариант я считаю неприемлемым. По выражению героини одного современного фильма, господа, предлагающие “поставить” на смуту, “слишком много кушаль”, то есть зажрались. Им трудно представить ситуацию, когда их папу с мамой станут лопать крысы, а любимую жену придется поменять на сало или мыло: она сама попросит… Переворот, возможно, приемлем, но только при определенных условиях. А именно: надо уточнить, кто займется работой «свергателей». Если очередной олигархический проект по переделу власти и собственности выставит мобильный отряд вооруженных профессионалов и мастеров умного финансирования, а для прикрытия их работы просимулирует бунты национально-ориентированной пехоты в М., СПБ. и паре областных центров, результат будет явно недостойным предпринятых усилий.

Если все то же самое организует собственно-русский бизнес, то все возможно… Только организации такой пока либо нет, либо мой уровень информированности не позволяет о ней знать. В общем, вариант любопытный. Остается узнать, что о нем думает собственно-русский бизнес, и какими средствами он может располагать для этого.

2. Переход значительной части современной политической элиты на естественно-патриотические, национально-ориентированные позиции. Резон в этом есть. Все равно большая часть наших управленцев не заслуживает ни доверия, ни уважения — с точки зрения внешних «спонсоров». Все равно их когда-нибудь поменяют на «молодых директоров» наподобие Саакашвили. Иными словами, на высокооплачиваемых, преданных и грамотных исполнителей вышестоящего офиса. Уровень обеспеченности нынешних топ-менеджеров ООО «Россия» недостаточно высок, чтобы они могли рассчитывать на спокойную жизнь в приличном домике на зеленых холмах до конца жизни. Пострадавшим не хватит накопленных денег надолго. Отсюда мораль: эти люди должны крепко подумать, не стоит ли им уцепиться за страну зубами и когтями, чтобы превратиться в «настоящих», т.е. независимую величину. Правда, для этого придется на самом деле поработать на страну.

Вот, пожалуй, наиболее адекватный кадровый материал для переворотных дел.

Что реально может сделать национальное движение, учитывая имеющиеся варианты?

а) Найти слабое звено в составе правящей элиты и заняться работой с ним в нашем духе;

б) Постараться продвинуть в состав правящей элиты, хотя бы в ее низшее и среднее звено, адекватных людей;

в) Постоянно, ни на миг не замолкая, работать в информационной и культурной сфере, поддерживая фон национально-ориентированной идеологии и сохраняя традиционные ценности от разрушения. Нужны наши учебники, наши передачи на ТВ и радио, наши бастионы в сети, наш худлит, наша критика, наши программы преподавания;

г) Быть готовыми поддержать национально-ориентированный переворот, хотя бы создать впечатление массовой поддержки. В реальности такая поддержка может быть получена только после целого ряда масштабных преобразований. Следовательно, для начала потребуется ее изобразить. Нужна ли, с этой точки зрения, подготовка многотысячных толп к выходу на улицу «в час икс»? Нет. Для своей «камеры», чтобы создать впечатление многолюдства, достаточно 1000 собравшихся, а чужая и 50000 представит в качестве жалкой шайки;

д) Как минимум, «потолкать» во власть идеи необходимых преобразований. Хотя в нынешних условиях реальную пользу от этой формы работы трудно предсказать.

* * *

Возможно ли в современной России национальное движение «снизу», т.е. самоорганизующийся процесс, который в состоянии привести к возникновению социальной машины, способной решить все поставленные проблемы без финансовых вливаний и политической поддержки сверху? Полагаю, нет. В лучшем случае, появится несколько национально-ориентированных террористических групп, работающих в духе левых эсеров, только с учетом современного состояния техники. А террор — тупик. Террорист — душегуб, уголовник. С ним ни о чем всерьез договариваться нельзя. В ста случаях из ста хороший террорист — мертвый террорист.

Ну а технология запугивания власти возможностью широкого национального выступления ограничена в ресурсах. Сейчас политическое руководство страны успешно парирует подобного рода выпады, частично перехватывая лозунги и программы оппозиции, и еще более частично их реализуя.

* * *

Какова повестка дня для победившего национального движения? Это зависит от того, кто становится его субъектом.

По моему мнению, субъект современного национального движения в России распадается на несколько групп:

а) «Русские бедные» — самая многочисленная группа, самая обиженная и самая слабоорганизованная;

б) Русский бизнес. Мелкий и средний национальный бизнес находится в полузадушенном состоянии. К правительственным кругам и чиновнику, как их представителю на всех уровнях, там относятся с нескрываемой ненавистью. Первым номером «котируются» легендарные представители МВД — краса и гордость, так сказать… Что же касается крупного бизнеса, то здесь все сложнее: на работу в культурной, информационной сфере люди готовы вкладываться, но рисковать большим?… А, впрочем, ВТО многим прояснит мозги;

в) Офицерство, до сих пор находящееся в самом низу социальной лестницы, униженное и опозоренное. (Генералитет, по крайней мере, высший его эшелон, слишком прикормлен, чтобы затевать что-нибудь радикальное);

г) Церковь. Она, разумеется, ни в каких революционно-переворотных действиях участвовать не будет, не ее это дело. Но только она способна придать положению победителей в том же перевороте необходимую устойчивость. Собственно, Церковь представляет собой единственный прочно сидящий в стене гвоздь, на который можно без страха повесить общую картину национального движения;

д) Национальный интеллектуалитет. И здесь помимо высшего слоя, крайне немногочисленного и с Россией связанного в своих творческих планах постольку-поскольку, существует колоссальная масса людей, стесненных материально и творчески. Собственно, в настоящее время интеллектуалитет — единственный серьезный горючий материал для пламени национального движения.

А вот о «силовиках» придется забыть до тех пор, пока они в массе своей не почувствуют стремительно приближающуюся смену топ-менеджеров… У людей в силовых структурах и сейчас слишком много возможностей для укрепления своего благосостояния, чтобы они… ну, понятно. На них может реально влиять лишь фактор страха перед потерей положения и имущества.

Отсюда следует основной «контент» национального движения:

колоссальный пакет социальных реформ;

политика государственного протекционизма по отношению к отечественному бизнесу и экономической инфраструктуре; цивилизационный изоляционизм;

широкий допуск национально-ориентированного интеллектуалитета и Церкви в сектора ведущих масс-медиа и к руководству образованием;

масштабное инвестирование в подъем армии, фундаментальной науки и сферы интеллектуальных технологий;

мощная идеологическая поддержка перечисленного с помощью всех средств культуры и информационной борьбы.

Отсюда вытекает характер наиболее перспективной идеологии, на которой может базироваться национальное движение.

* * *

Рассмотрим вариант социальной заостренности. Это означает: какие-то две-три социальных страты, заключив союз, могут своими действиями добиться выполнения стоящих задач. И им нужна идеология общих целей и общих ценностей.

Ясно, что бизнес и беднейшие слои населения на этой почве не сойдутся. Церковь может поддержать социальные требования какого-то слоя, но только поддержать, а не сделать своим знаменем. Не видно особой платформы для единения офицеров и тех же бизнесменов… Одним словом, приемлемой комбинации нет.

И, ко всему: нет никаких признаков столь же мощного социального возбуждения, какое было перед событиями 1917 года. Ничего подобного. Никаких стачек, левых манифестаций, профсоюзной борьбы, всероссийских забастовок… Возможно, в ближайшем будущем все это появится, но к настоящему моменту сама идея коммунистического или хотя бы социалистического движения слишком дискредитирована. В лучшем случае возможны, как солидная сила, «правые эсдеки», т.е. те же имперцы-христиане с широкой социальной программой.

* * *

Этно-племенная идеология или, иными словами, «национализм крови» — более «работоспособная» версия… но.

На чем может быть построена (и строится в данный момент) идеология национализма крови: достигнуть блага для русских, принадлежащих всем слоям общества, можно лишь свергнув иго элиты, отчасти инородческой, отчасти же продавшейся внешним силам. А попутно следует решить несколько вопросов, на самом деле волнующих народ: во-первых, избавиться от этнических мафий, реально существующих и наносящих страшный вред нормальной жизни страны за счет коррупционных связей с милицией; во-вторых, закрыть наглухо каналы нелегальной иммиграции и выбросить на помойку идею «замещающей» легальной иммиграции.

Нужно ли этнические мафии давить? Да, разумеется, нужно! Как и всякую уголовщину, как и всякую продажную мразь в административном аппарате. Нужно ли избавляться от тупорылой иммиграционной политики? Да! Против — только матзаинтересованные лица. Надо ли менять правящую элиту? См. выше.

Значит, все верно?

Ничего не верно. Да, зов крови существует. Нормально для человека — поддерживать своих и от своих искать поддержки, чувствовать принадлежность к «большой семье». Однако в ныне сформулированном виде национализм крови плох с нескольких точек зрения:

а) В России полным-полно полукровок, помесей, «квартеронов» и т.п. В наших условиях выяснение этнической принадлежности и установление приоритетов для тех, кто «прошел тест» удачно, натыкается на слишком большой процент тех, кто «не пройдет». Да, мы по юнесковским параметрам «мононациональное государство», только это моно- разбавлено до состояния солдатского компота из сухофруктов;

б) Лидеры движения как-то скупо говорят о равных правах для представителей всех коренных народов страны. В ситуации, когда (теоретически) к националистам крови попадут под контроль рычаги власти, любая попытка объявить «остальных» метеками или просто «неполноправными гражданами» автоматически приведет к войне. Нужна еще одна Чечня в Татарстане? Якутии? В Дагестане? Карелии? Сколько тех же «этнически чистых русских» пострадает при таком раскладе? Поможем демографии ухудшаться… «Отпустить» все нерусские территории в свободное плавание? Ну да, с миллионами русских, проживающих там и рискующих попасть в крайне неприятное положение;

в) Существует массовый устойчивый стереотип отталкивания от практик Третьего Рейха, поскольку Третий Рейх России ничего доброго не принес и дедами нашими был счастливо побит. И в среде националистов крови до сих пор нет приемлемого рецепта, как им миновать этот подводный камень, ведь практики-то оные придется применять;

г) Наконец, последнее: ссученная наша политэлита научилась отлично отбивать атаки националистов крови. Мы — инородцы? А покажите точный процент инородцев в аппарате управления страной. Что вам и так понятно? Ничего вы не знаете. Вот президент — русская фамилия, славянская внешность. Вот разные вариации преемников — то же самое. Вот из ящика вещают «говорящие головы» — большей частью славяне. Смотрите! Смотрите! А вы говорите — власть у других. Вот же они — люди власти! Сплошь белые, с правильными чертами лица и правильными фамилиями. У кого, вы говорите, реальная власть? А это еще доказать надо. Этих никто особенно не видел, никто особенно не знает. Хотите побороться с «неизвестными отцами»? Флаг в руки.

И худо знает нынешний националист крови, как отвечать на все эти вопросы.

* * *

Я полагаю, лучше православия не найти стержня для национального движения.

Прежде всего, в ряду главных требований русского национального движения нет ни одного пункта, противоречащего христианству, нет ни одного требования, которое Церковь отказалась бы поддержать по принципиальным причинам. Россия в настоящее время составляет главный оплот православия. Естественным образом, православная иерархия не может не видеть, насколько важно поддержать территорию Русской цивилизации, дать ей возможности независимого развития, удовлетворить справедливые требования людей, ее населяющих. При исчезновении «русского бастиона», а также при размывании его христианской идентификации может произойти маргинализация мирового православия. Иначе говоря, превращение его в религию немногих. Следовательно, национально-ориентированная политика и цивилизационный изоляционизм отвечают интересам Церкви.

При этом вряд ли стоит ожидать прихода архиереев с транспарантами на массовые шествия и пламенных проповедей священников о построении очередной версии рая земного. Церковь — духовный венец общества. Но никак не организация заговорщиков. Она не станет, полагаю, каркасом для национального движения, и активность в этом направлении будет проявлять умеренно. Более того, бросать в ее адрес обвинения в недостаточном политическом радикализме, требовать: «А ну-ка выступите там и тут, да еще во-он там, а здесь рядом с трибуной постойте, очень хорошо вы в телерепортажах смотритесь!» — сущая глупость.

У Церкви есть серьезный аспект политического действия, однако, главным он не является и не будет таковым никогда. Церковь — важный актор в культурной и информационной сфере, и здесь, полагаю, ее работа в ближайшие годы серьезно расширится. Однако и эти сферы далеко не главные в ее жизни. Роль посредника между Богом и людьми дарована Церкви Христом. Она-то и представляет собой суть церковной жизни.

Следовательно, основная роль в национальном движении должны сыграть движения и группы православных патриотов, т.е. не священства, мирян, действующих при духовном водительстве священства.

Христианство пронизывает все социальные слои в России, а значит, может служить основой для прочного единения общества. Признание православия культурообразующей, а впоследствии и государствообразующей конфессией не влечет за собой каких-либо потерь для прочих конфессий.

Христианство с такой силой вросло в общественный организм России, что даже советский период не лишил его корней, не погубил его. Сильная Церковь, весьма значительный процент верующих — весомый аргумент для того, чтобы не изобретать нечто экзотическое «на смену» православию. С этой точки зрения, попытки малочисленных групп интеллектуалов «запустить новую веру» представляются напрасной тратой сил и средств. Можно, конечно, красиво биться головой о старый деревянный шкаф, но шкаф прочнее черепа.

У православия есть собственные специфические требования в сфере политики. Некоторые из них государство принялось понемногу осуществлять, но слишком уж медленно и половинчато.

Христианству необходимо присутствие в каждой воинской части, каждой школе и каждом вузе. Где-то — на добровольной основе, но при бюджетной поддержке государства. Эксперимент с введением ОПК — шаг далеко не достаточный. Христианству необходима гораздо более обширная территория в мире масс-медиа. И в первую очередь нужен православный канал ЦТ, оплачиваемый на бюджетные средства. Для того, чтобы судить о проценте православных от общей цифры населения страны, и, следовательно, о количестве людей, заинтересованных в укреплении позиций православия, необходим закон о присутствии графы «конфессиональная принадлежность» в документах всероссийских переписей. Наконец, защита интересов Церкви и церковных общин требует введения закона о кощунстве.

* * *

Полагаю, вокруг этой статьи возникнет полемика. Я специально заострил некоторые тезисы: пусть не останется недоговоренностей. Особенно важным для меня является мнение коллег из Лиги консервативной журналистики. Ведь сейчас это единственная организация, всерьез и настойчиво представляющая национальное движение в экспертной среде.

Оригинал этого материала опубликован на ленте АПН.