Конкурентные преимущества российской культуры хозяйствования
О глубинных стереотипах национальной культуры начинают обычно задумываться в период глубоких кризисов, пытаясь понять причины провалов проводимой государственной властью социально-экономической политики. Списывать их на «народный менталитет» давно стало излюбленным приемом самооправдания радикальных реформаторов, пытающихся осчастливить русский народ внедрением различных утопических прожектов. В течение веков народное самосознание не единожды подвергалось хирургическому вмешательству радикальных реформаторов, несмотря на которое каждый раз рождалось новое «экономическое чудо». Не благодаря, а вопреки реформам, к которым российский общественный организм адаптировался совершенно неожиданным для реформаторов образом.
Гонимые властью и вынужденные выживать в борьбе с нею старообрядцы выработали самые успешные по тем временам стереотипы предпринимательского поведения. Образованные ими поселения и предприятия демонстрировали высочайшую эффективность на огромной территории Российской империи и за ее пределами.
Вопреки тотальной бюрократизации общественной жизни и закрепощению подавляющей части населения Петром I, выделившееся из народа предпринимательское сословие сумело организовать предприятия, осваивавшие бесконечные природные ресурсы России и обеспечивавшие экономический подъем империи и ее мировое влияние.
Уничтожение этого сословия большевиками, казалось бы, лишило разоренную гражданской войной страну каких-либо шансов на развитие. Русский народ обрекался революционерами на роль полена для раздувания мирового пожара перманентной революции. Но страна нашла в себе силы обуздать хаос и, несмотря на колоссальные потери человеческого потенциала и национального богатства, построить огромные промышленные системы, обеспечившие Советскому Союзу мощный экономический подъем и превращение в глобальную сверхдержаву.
Последнее десятилетие прошлого века принесло новые революционные эксперименты. Разрушение производственных систем, предпринятое реформаторами под либеральными лозунгами, повергло экономику страны в хаос разграбления государственного имущества, сопровождавшегося резким падением производства и вывозом сотен миллиардов долларов за рубеж. По объективным оценкам, экономический ущерб, нанесенный стране в результате внедрением либеральной утопии, превысил ущерб от фашистского вторжения в годы Великой отечественной войны. Продолжающаяся уже полтора десятилетия политика выжимания из России доходов для вывоза капитала привела к разорению производственного и деградации человеческого потенциала страны. Сможет ли народный организм выработать новую модель успешной адаптации, чтобы выжить в условиях либеральной глобализации? На какие внутренние силы он должен опереться? Какая политика государства требуется для их раскрытия?
Попробуем ответить на эти вопросы, исходя из нашего исторического опыта, понимания конкурентных преимуществ отечественной хозяйственной культуры и закономерностей современного экономического роста.
Особенности русской культуры хозяйствования
Особенностям русской культуры хозяйствования посвящено много работ — как современных авторов, так и живших в более ранние эпохи. Видимо, эти работы не были известны реформаторам, которые не учитывали культурно-исторические особенности России. Игнорирование сложившейся культуры хозяйствования и стереотипов поведения людей стало важнейшей причиной социально-экономической катастрофы конца XX века, выразившейся в вымирании населения и глубоком падении производства в ходе непонятных народу реформ. Их несоответствие народным представлениям о должном породило глубочайший психологический стресс у десятков миллионов человек, отказавшихся участвовать в грандиозной авантюре по разграблению страны. Именно этим несоответствием вдумчивые исследователи объясняют драматическое сокращение «продолжительности жизни мужчин на 17 лет и вымирание населения России».
Национальная культура хозяйствования не остается неизменной. Общественное сознание меняется под воздействием условий жизнедеятельности населения. Их изменение может вызвать как подавление, так и мобилизацию экономической активности людей, которая определяет социально-экономическое развитие страны. Проводившиеся в России реформы вызвали неприятие подавляющего большинства граждан, которые не смогли переступить через нравственные ограничения и воспользоваться возможностями личного обогащения за счет присвоения государственного имущества. В результате произошло резкое падение экономической активности населения. Вследствие многократного снижения зарплаты на большинстве приватизированных предприятий трудовая деятельность потеряла смысл. Индивидуальным предпринимательством занялось относительно небольшое число граждан, которое не изменилось существенным образом с начала 1990-х годов. Большинство же населения, потеряв право на общенародную собственность, на труд и на социальные гарантии, лишившись сбережений, оказалось в нищете, что не могло не вызвать всплеска девиантного поведения.
Резкое снижение средней продолжительности жизни населения — результат действия комплекса факторов, обусловленных радикальным изменением социально-экономических условий жизни людей. Для подавляющего большинства российских граждан эти условия кардинально ухудшились. Дестабилизация ранее устойчивых трудовых, производственных и распределительных отношений, обесценение сбережений и квалификации, переход от планируемого порядка к нерегулируемому хаосу обернулись утратой жизненных ориентиров у законопослушного населения. И наоборот, для преступников и авантюристов, привыкших жить в конфликте с государством, крах последнего создал уникальные возможности быстрого и легкого обогащения. Успех аферистов и мошенников на фоне разорения страны и обеднения большинства населения сформировал в общественном мнении устойчивое ощущение несправедливости и незаконности проводившихся преобразований, и, следовательно, нелегитимности их результатов. Отсюда — постоянное ожидание восстановления справедливости при усугублении ощущения неопределенности будущего.
Отторжение либеральных реформ народным сознанием нельзя списать ни на необразованность населения, ни на лень, ни на рудименты советского мышления. Причины гораздо глубже — методы проведения реформ оказались неприемлемыми для морально-нравственных ценностей, определяющих народное сознание. Принцип радикальных реформаторов: цель (разрушение социалистического строя) оправдывает средства (разграбление страны) — вызвал отторжение у подавляющего большинства советских граждан, которые воспринимали реформаторов как преступников и узурпаторов.
Как справедливо пишет А.И. Субетто, «русский человек не может жить без идеала. Стремление к идеалу пронизывает духовную жизнь и экономическое поведение русского человека на протяжении всего последнего тысячелетия, оно входит в основания культуры, определяет особенности русской духовности и, соответственно, культурно-исторического архетипа». Историческая логика российской цивилизации является, по его мнению, общинной логикой. «В цивилизационном плане, — отмечает этот исследователь, — общинность приобретает смысл кооперированности, коммунитарности, соборности как некоего синергирующего единства общества и человека». При этом чувство долга в русской культуре доминирует над стремлением к личной выгоде. Как считает социолог П.И. Смирнов, в российской цивилизации действовал принцип жертвенности поведения служителя, дисциплины и долга как инструментальных ценностей служебной деятельности.
В рамках настоящей статьи нет возможности выяснения причин, породивших специфические нравственные ориентиры русского типа хозяйствования. Многие связывают их с холодным климатом, обусловившим втрое большие энергозатраты на единицу производимой продукции, чем в Европе. Другим часто упоминаемым фактором является обширность территории, постоянно подвергавшейся атакам извне, сохранение и обустройство которой требовало постоянной мобилизации общественных ресурсов. Так или иначе, под влиянием множества обстоятельств выживания русского народа сформировался стереотип поведения русского человека, который, как пишет А.И. Субетто, “всегда государственник, человек, исполняющий долг перед землей. Смысл жизни личности в России никогда не исчерпывался индивидуальным эгоизмом, наживой или прибылью для себя, для личного обогащения. Русский человек — общинный человек, коллективистский, для которого характерна «альтруистическая любовь» (по П. Сорокину), всечеловечность (по Ф.М. Достоевскому), всемирная отзывчивость (по Вл. Соловьеву)”. Характерный для русской культуры и для экономического поведения русского человека примат духовного начала над материальным А.И. Субетто называет «цивилизационным социализмом». При этом он делает вывод: “Именно вследствие особенностей экономического поведения русского человека, которое есть общинно-кооперативное, солидаристское поведение, т.е. поведение не столько конкурентное, сколько кооперативное, в России, в «субстанции» русского этноса и российского суперэтноса индивидуалистическая, рыночно-капиталистическая экономика просто невозможна”.
При всей спорности такого вывода следует согласиться с тем, что “для России как «холодной цивилизации» «жизнеобеспечивающий труд» (категория В.Г. Комарова) является основанием бытия русского человека и на нем зижделась «правда» как отношение к нему”. Иными словами, солидарный труд и солидарная ответственность составляют основу идеологии хозяйствования, сложившейся в России в течение тысячи лет. “Россия как «цивилизация правды» есть «трудовая цивилизация». Труд как ценность высочайшего уровня определяет ядро духовной субстанции России”, — считает А.И. Субето.
Несмотря на провозглашение труда высшей ценностью, правом и обязанностью каждого гражданина в советскую эпоху, формально-бюрократический подход к организации труда не мог не вызвать его отчуждения. Вопреки официальной пропаганде труда как высшей ценности, советские граждане во многом утратили понимание его, в большинстве своем рассматривая труд как вынужденную необходимость, часто лишенную смысла. Минувшая эпоха, безусловно, внесла существенные изменения в стереотипы хозяйственного поведения, исказив многие ценности. Всеобщее огосударствление хозяйства провоцировало безответственность и безразличие работника к результатам своего труда, ценность которого определялась формальными показателями. Нарастающее несоответствие между целесообразностью и реальностью вызывало у людей недоверие к государству, порождая нигилизм, цинизм и пессимизм.
В то же время традиционное отношение к хозяйственной деятельности как к средству достижения более высоких целей, чем личное обогащение, в советское время укрепилось, получив реальное воплощение в грандиозном проекте построения мировой социалистической системы. Планирование развития народного хозяйства велось в натурально-вещественном, а не стоимостном измерении, приоритеты развития имели четко выраженный содержательный смысл.
Идеологизация хозяйственной деятельности (ценной не в смысле зарабатывания прибыли, а как средства достижения более высоких целей) создает основу для долгосрочного целеполагания и планирования развития хозяйства. Благодаря этому Россия совершала необъяснимые, с рациональной точки зрения, рывки, возрождаясь после сокрушительных катастроф, — из отсталости к передовым рубежам развития человечества. Для русского сознания привычен мобилизационный тип хозяйства, предполагающий максимальное напряжение сил для достижения надэкономических целей. Многие знатоки русской культуры совершенно справедливо критиковали либеральную утопию исходя из того, что привычный для западноевропейского сознания стереотип личного благополучия не создает должной экономической мотивации для русского человека.
Однако нельзя отрицать, что в последние десятилетия существования СССР многие ценности подверглись эрозии под влиянием стереотипов потребительского общества. Унизительные очереди за приобретением товаров первой необходимости, ощущение незаслуженного отставания по уровню потребления от развитых капиталистических стран провоцировали недовольство людей, дискредитировали коммунистическую идеологию и «приземляли» мотивацию граждан на потребительскую почву. Вместе с тем это недовольство адресовалось государству — большинство населения связывало неудовлетворение своим уровнем потребления не с низкой производительностью труда, а с несправедливостью системы распределения потребительских благ и неэффективностью народного хозяйства. Поэтому и к реформам относились не как к средству расширения личных возможностей зарабатывать деньги, а как к некому чудесному способу повышения всеобщего благосостояния, которое по-прежнему должно было обеспечить государство.
Из данного обзора видна очевидная специфика российской культуры хозяйствования, которую необходимо учитывать при планировании экономической политики. Она может быть успешной только при условии соответствия вековым ценностям и стереотипам хозяйственного поведения. И, наоборот, в случае их несоответствия общество отторгает навязываемые модели хозяйствования и неадекватно реагирует на принимаемые государством решения. При этом, как свидетельствует исторический опыт, существует определенный предел допустимого несоответствия проводимой политики и глубинных ценностей народного мировоззрения; выход за этот предел чреват революционными катастрофами.
Крах социалистической системы хозяйствования был обусловлен чрезмерной бюрократизацией хозяйственных отношений, подавлявшей творческую энергию граждан, которая в эпоху научно-технической революции стала главным двигателем экономического роста. Но само по себе падение бюрократических оков не гарантировало направление этой энергии в созидательное русло. Нужно было ее организовать в целесообразных формах хозяйственной деятельности, соответствующих общепризнанным нравственным нормам.
К сожалению, высвободившаяся предпринимательская энергия людей не была направлена в конструктивное русло производства общественно полезных благ или достижения социально значимых целей и образовала питательную среду для организованной преступности. Отказавшись от общенациональной идеологии и заменив ее вседозволенностью, разрешив обогащение за счет присвоения общенациональных богатств, государственная власть потеряла функции целеполагания и коррумпировалась, став соучастницей разграбления страны. Сращивание коррумпированной государственной власти и организованной преступности породило враждебную обществу властвующую олигархию, наживающуюся на присвоении национального богатства и эксплуатации лишенного прав собственности народа. Само общество, оказавшись в ситуации системной трансформации и утратив устойчивые ориентиры, подверглось явным и скрытым манипуляциям.
Такое общество, названное В.В. Локосовым «обществом-трансформер» (запрограммированным «на зависимое и отсталое развитие, на перманентно переходное состояние»), имеет суррогатную идеологию, состоящую из «набора идей, политических лозунгов, мифов, которые противоречат друг другу, носят ситуативный характер». По мнению В.В. Локосова, «формируется мировосприятие людей, основанное на социальных химерах, которым придается мультикультурный шарм». Ученый небезосновательно полагает, что “общество индивидуализируется, группируется и становится не способно к холистской, системной саморефлексии, к осознанию и принятию общих интересов в качестве приоритетных. Перманентная трансформация не просто нарушает привычный уклад жизни, она как бы постоянно воспроизводит «смутное время»… Общество-трансформер оторвано от своих традиционных корней и его социальная энергия дисперсна, …направлена на решение элементарных вопросов индивидуальной безопасности и выживания. В итоге происходит снижение энергетического потенциала общества. Чрезмерно большая доля социальной энергии расходуется в обществе-трансформер на девиантное поведение, понимаемое исключительно в антисоциальном смысле”.
Поскольку система социально-экономических отношений, сложившаяся в результате радикальных реформ, противоречит фундаментальным нравственным ценностям русской культуры хозяйствования, она не способна созидательно использовать творческую энергию народных масс. Наоборот, она ее подавляет, что ведет к деградации человеческого потенциала, разрушению производительных сил общества. Это предопределяет неэффективность проводимой экономической политики, которая в условиях современного научно-технического прогресса оказывается неспособной задействовать имеющийся производственный и интеллектуальный потенциал.
У российской культуры хозяйствования есть сильные и слабые стороны, по-разному проявляющиеся в различных правовых и институциональных условиях. Охарактеризованные выше ценности и стереотипы хозяйственного поведения не могли раскрыться в ходе хаотичной либерализации экономики, ориентировавшей предпринимателей на присвоение общенародной собственности. Напротив, личное обогащение российской элиты за счет разграбления государственной собственности вызвало отторжение общественного мнения. Вместе с тем традиционные ценности и стереотипы могут успешно реализоваться при другой экономической политике, ориентированной на рост народного благосостояния на основе целенаправленного освоения современных достижений НТП. Искусство экономической политики заключается в том, чтобы использовать сильные и нейтрализовать слабые стороны национальной культуры хозяйствования. Только в этом случае можно достичь максимально полного раскрытия конкурентных преимуществ национальной экономики. Государство должно строить политику социально-экономического развития, не только опираясь на национальную культуру хозяйствования, но и учитывая закономерности современного экономического роста.
Закономерности современного экономического роста
Современный экономический рост характеризуется ведущим значением научно-технического прогресса и интеллектуализацией основных факторов производства. На долю новых знаний, воплощаемых в технологиях, оборудовании, образовании кадров, организации производства в развитых странах, приходится от 70 до 95% прироста ВВП. Внедрение нововведений стало ключевым фактором рыночной конкуренции, позволяя передовым фирмам добиваться сверхприбылей за счет присвоения интеллектуальной ренты, образующейся при монопольном использовании новых, более эффективных продуктов и технологий.
В результате, достигается устойчивая тенденция удешевления единицы потребительских свойств продуктов, обеспечивающая повышение общественного благосостояния и улучшение качества жизни населения.
Важной особенностью современного экономического роста стал переход к непрерывному инновационному процессу в практике управления. Проведение НИОКР занимает все больший вес в инвестициях, превышая в наукоемких отраслях расходы на приобретение оборудования и строительство. Одновременно повышается значение государственной научно-технической, инновационной и образовательной политики, определяющей общие условия научно-технического прогресса. Постоянно растет доля расходов на науку и образование в ВВП развитых стран, достигшая 3% ВВП. Причем доля государства в этих расходах составляет в среднем 35–40%. Интенсивность НИОКР во многом определяет уровень экономического развития — в глобальной экономической конкуренции выигрывают те страны, которые обеспечивают благоприятные условия для научных исследований и научно-технического прогресса.
Огромное значение государственного стимулирования НТП в обеспечении современного экономического роста определяется объективными свойствами инновационных процессов: высоким риском, зависимостью от степени развития общей научной среды и информационной инфраструктуры, значительной капиталоемкостью научных исследований, неопределенностью возможностей коммерческой реализации их результатов, требованиями к научной и инженерной квалификации кадров, необходимостью правовой защиты интеллектуальной собственности. Поэтому успех в глобальной конкуренции тех или иных фирм напрямую связан с государственной научно-технической политикой стран их базирования. Неудивительно, что среди пятисот крупнейших фирм, действующих на мировом рынке (по данным журнала «Форчун», опубликованным в июле 2006 г.), почти исключительно — североамериканские, европейские и японские компании, страны базирования которых предпринимают энергичные и последовательные усилия по стимулированию НТП и поддержанию высокой инновационной активности. Все 5 российских компаний, попавших в этот список, относятся к топливно-энергетическому комплексу. Они вошли в число крупнейших фирм благодаря присвоению природной ренты, а не освоению новейших технологий.
Важной закономерностью современного экономического роста является его неравномерность, обусловленная периодическим процессом последовательного замещения целостных комплексов технологически сопряженных производств — технологических укладов. В ходе каждого структурного кризиса мировой экономики, сопровождающего процесс замещения доминирующих технологических укладов, открываются новые возможности экономического роста. Страны, лидировавшие в предшествующий период, сталкиваются с обесценением капитала и квалификации занятых в отраслях устаревающего технологического уклада, в то время как страны, успевшие создать заделы в формировании производственно-технологических систем нового технологического уклада, оказываются центрами притяжения капитала, высвобождающегося из устаревающих производств. Каждый раз смена доминирующих технологических укладов сопровождается серьезными сдвигами в международном разделении труда, обновлением состава наиболее преуспевающих фирм и ведущих стран.
Доминирующий сейчас технологический уклад начал складываться в целостную воспроизводственную систему в 50–60-е годы XX века и составляет технологическую основу экономического роста после структурного кризиса 1970-х годов. Ядро этого уклада образуют микроэлектроника, программное обеспечение, вычислительная техника и технологии переработки информации, производство средств автоматизации и связи. Развитие данного технологического уклада сопровождается соответствующими сдвигами в энергопотреблении (рост доли в энергопотреблении природного газа), в транспортных системах (рост доли авиаперевозок), в конструкционных материалах (рост производства комбинированных материалов с заранее заданными свойствами). Происходит переход к новым принципам организации производства: непрерывному инновационному процессу, гибкой автоматизации, организации материально-технического снабжения по принципу «точно вовремя», новым типам общественного потребления и образа жизни. Последние характеризуются изменением ценностей и потребительских предпочтений в пользу образования, информационных услуг, качественного питания, здоровой окружающей среды. Стереотипы «общества потребления» замещаются ориентирами качества жизни.
Как следует из прогнозов долгосрочного технико-экономического развития, предел устойчивого роста доминирующего сейчас технологического уклада будет достигнут во втором десятилетии нынешнего века. К этому времени сформируется воспроизводственная система следующего технологического уклада, становление которой происходит в настоящее время. Ключевыми направлениями его развития являются биотехнологии, системы искусственного интеллекта, глобальные информационные сети и интегрированные высокоскоростные транспортные системы. Дальнейшее развитие получат гибкая автоматизация производства, космические технологии, производство конструкционных материалов с заранее заданными свойствами, ядерная энергетика, авиаперевозки. Рост потребления природного газа будет дополнен расширением сферы использования водорода как экологически чистого энергоносителя. Произойдет еще большая интеллектуализация производства, переход к непрерывному инновационному процессу в большинстве отраслей и непрерывному образованию в большинстве профессий. Завершится переход от «общества потребления» к «интеллектуальному обществу», в котором важнейшее значение приобретут требования к качеству жизни и комфортности среды обитания. В структуре потребления будут доминировать информационные, образовательные, медицинские услуги. Прогресс в технологиях переработки информации, системах телекоммуникаций, финансовых технологиях повлечет за собой дальнейшую глобализацию экономики, формирование единого мирового рынка товаров, капитала, труда.
Охарактеризованные выше закономерности отражают экономическое развитие стран, задающих траекторию развития мировой экономики. Находясь на «передовой» научно-технического прогресса и формируя воспроизводственные контуры новых технологических укладов, они играют роль «локомотивов» глобального экономического развития, используя в то же время связанные с этим преимущества. Остальные страны вынуждены имитировать достижения мировых лидеров или пользоваться достигнутыми ими результатами, отдавая взамен свои природные ресурсы или дешевый труд. Обмен этот носит неэквивалентный характер — передовые страны реализуют свое технологическое превосходство, навязывая остальному миру удобные и выгодные им правила международного экономического сотрудничества и присваивая интеллектуальную ренту в глобальном масштабе.
Очевидно, что правильно проводимые реформы должны создавать условия для опережающего научно-технического развития национальной экономики, наращивания ее конкурентных преимуществ в высокотехнологических сферах. Не абстрактные соображения о преимуществах того или иного государственного строя, а конкретные институты организации инновационной и инвестиционной активности, благоприятные условия реализации интеллектуального и человеческого потенциала должны лежать в основе реформирования современной экономики.
Влияние государственной политики на конкурентные преимущества российской экономики
Как следует из изложенного выше, проводимая государством политика социально-экономического развития страны должна опираться на активизацию конкурентных преимуществ российской экономики. Важнейшие из них:
– образованные и квалифицированные кадры, способные к высокопроизводительному труду;
– мощный научно-промышленный потенциал, передовой производственно-технологический уровень развития многих перспективных отраслей;
– богатейший природно-ресурсный потенциал;
– емкий внутренний рынок, огромная территория и уникальное географическое положение;
– колоссальный исторический опыт выживания и развития страны в самых сложных условиях, включающий разнообразные модели управления народным хозяйством и мобилизацией ресурсов в кризисных ситуациях;
– ядерно-оружейная мощь и авторитет в мире, позволяющие России проводить самостоятельную политику исходя из национальных интересов.
При наращивании конкурентных преимуществ национальной экономики на основе созидательной активизации вековых нравственных ценностей народного сознания и устоявшихся стереотипов поведения открывается дорога к успеху естественным путем. В противном случае проводимая государством политика отторгается сложившейся культурой хозяйствования и ведет к неожиданным результатам. На первых порах происходит разрушение сложившихся механизмов воспроизводства, следствием чего становится резкий спад экономической активности. Затем, после больших потерь производственного и человеческого потенциала, хозяйственный организм адаптируется к новым условиям выживания, восстанавливая способность к экономического росту. Но такая адаптация не всегда оказывается вполне успешной — экономика может лишиться внутренних механизмов воспроизводства и стать уродливым придатком более развитых экономических систем, неспособным к самостоятельному развитию.
К сожалению, радикальные реформы были ориентированы не на включение созидательных мотивов хозяйственной деятельности по наращиванию конкурентных преимуществ российской экономики, а на скорейший слом сложившейся системы хозяйствования. Следствием этих реформ стало разрушение значительной части научно-производственного и интеллектуального потенциала страны, падение конкурентоспособности экономики.
Причины резкого снижения конкурентоспособности российской экономики целиком лежат в сфере управления хозяйством, сложившейся в результате реформ. Объективное состояние научно-производственного, человеческого и сырьевого потенциала российской экономики не предвещало столь резкого падения экономической активности, уровень которой до сих пор остается ниже дореформенного. Вывоз полутриллиона долларов капитала, эмиграция нескольких миллионов квалифицированных кадров за рубеж свидетельствуют о неспособности созданной реформаторами системы управления экономикой страны реализовать имеющиеся возможности экономического роста.
Если нормальная модель организации хозяйства характеризуется расширенным воспроизводством, то созданная реформаторами модель организации российской экономики работает не на увеличение национального богатства, а на его сокращение. Последнее происходит как путем прямого вывоза капитала за рубеж, так и в результате недофинансирования капитальных вложений, уровень которых остается втрое ниже минимально необходимого для простого воспроизводства имеющегося производственного потенциала. Проанализируем основные контуры сформировавшейся в России модели разорения национальной экономики.
Наиболее мощный канал вывоза капитала создан самим государством, накапливающим и размещающим за рубежом сотни миллиардов долларов национального дохода. Этот канал имеет две составляющих, действующих как гигантские насосы по откачиванию капитала из национальной экономики. Первая регулируется Центральным банком, привязавшим эмиссию рублей к приросту валютных резервов с понижающим коэффициентом. Вторая управляется правительством, изымающим деньги налогоплательщиков в стабилизационный фонд, размещаемый за рубежом.
Центральный банк покупает у экспортеров иностранную валюту, эмитируя деньги под прирост размещаемых за рубежом валютных резервов. Одновременно, в целях соблюдения устанавливаемым самим же Центробанком пределов прироста денежной массы, он изымает деньги с финансового рынка, замораживая их на депозитных счетах и в эмитируемых им же облигациях. В рамках такой политики объем вывоза капитала и прирост валютных резервов всегда превышают прирост денежной массы — Центробанк работает как чистый экспортер капитала из страны. Аналогичным образом действует и федеральное правительство, формируя за счет изъятия денег из экономики через налоги стабилизационный фонд, который используется исключительно для вывоза капитала на цели погашения внешнего долга и приобретения американских и европейских облигаций.
В результате такой политики государство искусственно сокращает инвестиционные возможности экономики, реализуя свои функции во вред социально-экономическому развитию страны. Вместо того, чтобы реализовывать свою монополию на денежную эмиссию в целях обеспечения благоприятных финансовых условий для экономического роста (в том числе путем предложения доступного для предприятий долгосрочного кредита и освобождения от налогообложения их расходов на инвестиции), денежные власти изымают деньги из экономики, вывозя их за рубеж и сужая возможности экономического роста.
Проводимая в России макроэкономическая политика ничем не отличается от колониальной политики, нацеленной на выжимание доходов из зависимой страны. В последней создаются благоприятные условия для экспорта сырья, валютная выручка от которого в основном изымается метрополией. Именно так действуют российские денежные власти. Занижая обменный курс рубля, они заставляют всю экономику стимулировать экспорт, большую часть валютной выручки от которого оставляют за рубежом посредством наращивания валютного резерва Центробанка и стабилизационного фонда Правительства России.
Второй по значимости источник вывоза капитала формируется корпоративным сектором. Ведущую роль в нем играют экспортеры сырья, оставляющие большую часть валютной выручки за рубежом. Частично это делается для обслуживания привлекаемых из-за границы кредитов, частично — для сокрытия прибыли от налоговых органов и акционеров. И в том, и в другом случае государство этому потакает. С одной стороны, вывозя капитал из страны, денежные власти создают искусственный недостаток средств в экономике, что приводит к завышению процентных ставок и вынуждает платежеспособных заемщиков привлекать кредиты на внешнем рынке. С другой стороны, отменив валютный контроль, государство легализовало вывоз капитала и создало благоприятные условия для перемещения национального дохода за рубеж.
Наконец, третий канал вывоза капитала — сбережения граждан, которые в значительной части аккумулируются в иностранной валюте. В формировании этого канала ведущую роль также сыграло государство. Обесценив сбережения граждан путем замораживания вкладов в Сбербанке в период галопирующей инфляции в начале реформ, государство подорвало доверие людей к национальной валюте и отечественным банкам. Разрешив свободно покупать иностранную валюту, оно подтолкнуло граждан к ее приобретению в целях хранения сбережений. Произошедшая вследствие этого долларизация экономики еще больше подорвала устойчивость российской денежной системы, резко сузив возможности формирования внутреннего рынка капитала.
В рамках настоящей статьи нет возможности анализировать мотивы проведения столь самоубийственной для страны макроэкономической политики. Для последующего анализа не столь важно формировали ли ее изменники Родины или глупые государственные чиновники, доверившиеся иностранным советникам. Важно, что результатом такой политики стало существенное ухудшение условий воспроизводства и резкое снижение конкурентоспособности российской экономики. В условиях крайне неблагоприятного инвестиционного климата выжить могли только самые конкурентоспособные предприятия, управляемые эффективным образом. Их, к сожалению, оказалось немного — проводившаяся либеральными революционерами политика фактически отстранила добросовестных менеджеров от управления предприятиями.
Неблагоприятная для роста производства макроэкономическая политика дополнялась формированием разрушительных контуров хозяйственного поведения на микроуровне. Вместо формирования созидательных мотивов общественно-полезной хозяйственной деятельности государственная политика нацеливала предприимчивых людей на присвоение чужого, не на производство нового, а на перераспределение ранее созданного богатства.
Ключевым направлением либеральной революции, быстро превратившим ее в криминальную, была приватизация государственных предприятий. В целях скорейшего прохождения «точки невозврата» либеральные революционеры совершили величайшую в современной истории авантюру, приватизировав без реальной оплаты основную часть предприятий в считанные годы. Об эффективности этой операции реформаторы не думали, руководствуясь догмой о безусловном преимуществе частной формы собственности над государственной. Был провозглашен лозунг: «Не важно как приватизировать, лишь бы приватизировать». При этом возобладал коррупционно-бюрократический подход к приватизации государственных предприятий.
Любой желающий, скупив по дешевке необходимое количество приватизационных чеков и договорившись с чиновниками, мог приватизировать понравившееся ему из допущенных к приватизации предприятие. Последние выставлялись на приватизацию как созданные еще советским правительством юридические лица, которые никогда ранее не обладали коммерческой самостоятельностью и, по сути, являлись структурными подразделениями производственно-ведомственных систем. Приватизированные же в качестве самостоятельных коммерческих компаний, они оставались в глубокой зависимости от смежных по технологической цепочке структур, каждая из которых была локальным монополистом.
Таким образом, в результате приватизации, с одной стороны, появились формально самостоятельные, но глубоко зависимые от локальных монополистов и поэтому маложизнеспособные коммерческие компании. С другой стороны, контроль над приватизированными предприятиями захватывали малокомпетентные, часто случайные люди, получившие их в собственность при помощи махинаций с ваучерами и сговора с коррумпированными чиновниками. Неудивительно, что большинство новых собственников, столкнувшись с высокими хозяйственными рисками и трудностями в управлении сложными предприятиями в крайне неблагоприятных внешних условиях, усилиям по их развитию предпочли их банальное разграбление путем распродажи ликвидного имущества и перепрофилирования под складские помещения.
Вызванный приватизационной кампанией хаос в отношениях собственности и утрата какой-либо ответственности развратили многих хозяйственных руководителей, породили хищническое отношение к самой приватизируемой собственности, повлекли за собой распад некогда высокопроизводительных трудовых коллективов, передачу значительного числа перспективных предприятий под контроль иностранных конкурентов. В результате, эффективность производства, измеряемая показателями производительности труда, энергоемкости и другими, общепринятыми показателями, снизилась более чем на треть, вдвое сократился объем производства.
Но, пожалуй, самый разрушительный эффект приватизационная кампания имела в отношении формирования стереотипов предпринимательского поведения. Создав возможности для легкого обогащения путем присвоения государственного имущества и последующих спекуляций с акциями приватизированных предприятий, примененная технология массовой приватизации сориентировала наиболее активных и энергичных предпринимателей не на производство общественно-полезных благ или удовлетворение общественных потребностей, а на раздел национального богатства и присвоение ранее созданных всем обществом источников дохода. Производственная деятельность потеряла для большинства предпринимателей привлекательность — на фоне сотен процентов годовых прибыли от присвоения и последующей перепродажи госсобственности рентабельность производственной сферы в несколько процентов лишала производственную активность экономического смысла.
В результате приватизационной кампании в России, сформировался аномальный тип предпринимателя, ориентирующегося не на зарабатывание прибыли путем создания новых потребительских благ, как в нормальной рыночной экономике, а на присвоение ранее созданного богатства. Соответственно вместо устойчивого экономического роста за счет активизации созидательной предпринимательской энергии мы получили хаотический спад производства и вывоз капитала за рубеж в результате взрыва криминальной активности, спровоцированного легализацией разграбления государственной собственности.
В хаосе, порожденном радикальными реформами, мало кто из российских граждан мог предаться привлекательному либеральному призыву — обогащаться. Те, кто пытался честно начать свое дело, сталкивались с непреодолимыми трудностями и оказывались неконкурентоспособными по сравнению с мошенниками, пользовавшимися расположением коррумпированных чиновников. В то же время сказочно обогатились те, кто, ничтоже сумняшеся, взялся за решительное присвоение чужой собственности. В результате, либеральные реформы быстро обернулись банальным разграблением государственной собственности, которое вскоре дополнилось и ограблением граждан посредством финансовых пирамид, завышения цен и занижения оплаты труда. Ограбив государство, хищники сцепились друг с другом в борьбе за передел уже приватизированной собственности. Либеральная революция переродилась в криминальную.
В самом деле, мог ли простой русский человек преуспеть в сомнительном деле присвоения чужой собственности? В приватизации государственного имущества конкурентным преимуществом обладали люди, не обремененные моральными принципами; способные дать взятку чиновнику, запугать директора, расправиться с трудовым коллективом, при необходимости уничтожить конкурента. Не случайно в деятельности преуспевших в этом деле «новых русских» не встретишь типичные для русской культуры хозяйствования образцы предпринимательского поведения, которое сегодня определяется не столько созидательными мотивами, сколько криминальным опытом.
Традиционная русская хозяйственная культура, образцы дореволюционного предпринимательства оказались не только невостребованными, но и дискредитированными либеральными реформаторами. Честным, ответственным, законопослушным, справедливым и добросовестным стало быть не просто невыгодным, а абсолютно недопустимым с точки зрения успешного ведения бизнеса. В выигрыше оказались беспринципные, алчные авантюристы, подкупавшие чиновников, обманывавшие государство, «кидавшие» партнеров, шантажировавшие руководителей предприятий и презиравшие трудовые коллективы. В итоге, произошла глубокая криминализация управления хозяйством, позитивные качества русской хозяйственной культуры были вытеснены лагерно-бюрократической криминальной контркультурой. Согласно классической классификации Платона, возникший в России политический строй следует определить как тимократию (правление худших и корыстных). Демократию, понимаемую в русской политологической традиции как народовластие, еще предстоит построить, преодолевая сопротивление криминализированной и противоположной по интересам народу властвующей элиты.
В криминализации и деградации культуры хозяйствования заключаются фундаментальные причины резкого падения конкурентоспособности российской экономики. Действительно, если целесообразная хозяйственная деятельность предполагает не повышение эффективности производства и качественное удовлетворение общественных потребностей, а разграбление предприятий, обман партнеров и ликвидацию конкурентов, то о каком экономическом росте может идти речь? Неудивительно, что вместо него уже на протяжении полутора десятилетий мы наблюдаем нарастающий вывоз капитала, эмиграцию не находящих применения своим силам специалистов, беспощадную эксплуатацию природного и человеческого потенциала страны криминальными структурами.
Таким образом, в результате радикальных реформ в российской экономике сложилась крайне неэффективная система хозяйствования, неадекватная как современным закономерностям экономического роста, так и ценностно-смысловым мотивам и стереотипам поведения подавляющего большинства населения. Эта система хозяйствования ориентирует предпринимателей не на созидательную общественно-полезную деятельность, а на присвоение чужого, провоцируя бесконечную «войну всех против всех». Она дискредитирует традиционные нравственные ценности и провоцирует криминализацию хозяйственной деятельности. Она подавляет творческую энергию граждан, вызывает их отчуждение от государства, влечет за собой разрушение научно-производственного и деградацию человеческого потенциала страны, снижение конкурентоспособности национальной экономики.
Предпосылки восстановления конкурентоспособности российской экономики
Сложившаяся в России система хозяйствования бесперспективна. Ее сохранение обрекает страну на бесконечные внутренние конфликты и внешнюю зависимость, общество — на деградацию, а народ — на вымирание. Чтобы избежать этого, необходимы кардинальные изменения во всем комплексе хозяйственных отношений и государственной экономической политике. Эти изменения должны привести систему хозяйствования в соответствие как с традиционными нравственными ценностями, активизировав «человеческий фактор», так и с закономерностями современного экономического роста, активизировав научно-производственный и интеллектуальный потенциалы. Возможность решения такой задачи определяется тем, что традиционно присущие русской культуре хозяйствования нравственные ценности и стереотипы предпринимательского поведения соответствуют требованиям и условиям современного экономического роста.
Характерные для русской культуры доминирование духовного над материальным, вечный поиск истины, тяга к творчеству и способность к коллективному интеллектуальному труду как нельзя лучше отвечают вызовам современной экономики знаний, в которой основой успеха является способность создавать и осваивать новейшие прорывные технологии. Сохраняющийся в стране научный и интеллектуальный потенциал может стать основой быстрого подъема российской экономики при создании благоприятных условий его активизации. Эти условия имеют организационный, финансовый и информационный аспекты.
Организация российского научно-производственного потенциала в конкурентоспособные структуры предполагает активную политику государства по выращиванию успешных высокотехнологических хозяйствующих субъектов. Необходимо восстановление длинных технологических цепочек разработки и производства наукоемкой продукции. Для этого следует, с одной стороны, провести воссоединение разорванных приватизацией технологически сопряженных организаций (в частности, входивших ранее в единые производственные объединения научно-исследовательских институтов, конструкторских бюро и серийных заводов), а, с другой стороны, стимулировать развитие новых наукоемких компаний, доказавших свою конкурентоспособность. Для решения первой задачи государство может использовать дооценку активов, в том числе за счет неучтенных при приватизации имущественных прав на интеллектуальную и земельную собственность. Решение второй задачи достигается путем использования разнообразных инструментов промышленной политики: льготных кредитов, государственных закупок, субсидирования научно-исследовательских работ и т.п.
Финансовые условия активизации научно-производственного потенциала включают создание институтов долгосрочного кредитования развития производства и механизмов проектного финансирования перспективных, но рискованных научно-технических разработок, освобождение инновационной деятельности от налогообложения, активное государственное стимулирование прорывных направлений НТП.
Информационный аспект политики активизации научно-производственного и интеллектуального потенциала заключается в формировании открытой и удобной для потребителей информационной инфраструктуры, обеспечивающей доступ к современным научным знаниям и техническим достижениям, а также в функционировании системы оценки и выбора приоритетных направлений НТП. Эта система должна помогать как государству, так и частным организациям и гражданам правильно определять перспективные направления развития в целях максимально эффективного использования имеющихся ресурсов.
Кроме создания благоприятных организационно-финансовых условий научно-производственного развития, для активизации интеллектуального потенциала страны требуется формирование соответствующего нравственного климата. Фундаментальное значение для русского человека имеет ощущение правильности общественного устройства, его соответствие понятиям справедливости, разумности, целесообразности. Неслучайно реакцией народа на разграбление страны и чудовищную несправедливость сложившегося в результате «либеральных» реформ социально-экономического порядка стало повальное пьянство, наркотизация молодежи, резкое повышение уровня преступности и самоубийств. Люди предпочитают спиваться, чем соглашаться на низкооплачиваемый труд для обогащения присвоивших себе общенародную собственность «новых русских». Десятки миллионов образованных и квалифицированных людей оказались на «социальном дне», утратив смысл своего существования.
Без восстановления справедливости в распределении национального богатства и дохода, преодоления коррупции государственной власти, очищения экономики от организованной преступности новый хозяйственный подъем не удастся.
Сергей Глазьев, депутат Госдумы, член-корреспондент РАН.
Оригинал этого материала опубликован на ленте АПН.
