Коррупция и стереотипы ее восприятия

Согласно
официальным данным правоохранительных органов, в 2014 году коррупционными
«лидерами» Приволжья являлись республики Башкортостан, Татарстан, Пермский край
и Чувашская республика. Нижегородская область в этом списке занимает 9 место. В
сравнении с некоторыми соседями коррупционная ситуация в нашем регионе не столь
напряженна. Так, например, преступлений «против госвласти, интересов госслужбы
и службы в органах местного самоуправления» в Нижегородской области в прошлом
году совершено почти в 5 раз меньше, чем в Татарстане (170 и 700,
соответственно). Данный факт, если и не внушает оптимизма, то, по крайней мере,
дает некоторые надежды.

Если
более детально рассмотреть положение дел с преступлениями коррупционного
характера в Нижегородской области, то обнаруживаются еще ряд фактов,
подвергающих сомнению сложившиеся стереотипы. Принято считать, что главными
коррупционерами являются чиновники среднего (регионального) уровня. Однако
статистика правоохранителей обнаруживает, что из 129 преступлений коррупционной
направленности, совершенных должностными лицами органов МСУ, государственных и
муниципальных учреждений, а также территориальных органов федеральных органов
исполнительной власти, только 11 преступлений совершено должностными лицами
регионального уровня. Это всего 8,5%!  Больше всего преступлений – 65,9% –
совершено должностными лицами территориальных органов федеральных органов
исполнительной власти (85 преступлений); 25,6% (33 преступления) – должностными
лицами муниципального уровня.

Таким
образом, среди основных фигурантов коррупционных дел у нас оказываются либо
главы сельских администраций, либо должностные лица, представляющие в регионе
федеральные структуры, например, такие как ФГУП «Почта России» или «Росприроднадзор
в ПФО». Уличенных в коррупции должностных лиц регионального уровня единицы, и
это не чиновники, а 4 врача, один преподаватель техникума и работник соцзащиты!

Очевидно,
что до благоприятной картины еще очень далеко и статистика может заметно
измениться, потому что более серьезные преступления требуют длительного
расследования. Однако
уже сегодня ясно, что разрушению сложившихся в общественном мнении представлений
о коррупционных процессах может способствовать не только бόльшая
открытость информации, но и измененные методы анализа.

Например,
одним из самых расхожих мифов является миф о том, что «самые коррупциогенные
специальности – врач, преподаватель». Количество коррупционных дел с участием сотрудников
сферы образования и здравоохранения больше, чем количество дел, в которых
фигурируют представители высших и средних органов власти и управления. Это
факт, но вместе с тем общество прекрасно понимает, что взяточничество учителей
и врачей меркнет перед коррупционными преступлениями главы Рособоронсервиса Евгении
Васильевой или губернатора Сахалинской области Александра Хорошавина. Целая
армия учителей и врачей за сто лет не украдет столько, сколько может украсть
один высокопоставленный функционер за день.

Очевидно,
что здесь мы имеем дело с еще одним стереотипом и коррупциогенность различных
профессиональных страт необходимо оценивать, в первую очередь, по финансовым
объемам преступления и только потом по количеству преступлений в той или иной
профессиональной группе.

Громкие
коррупционные скандалы, или, говоря словами Президента Владимира Путина – «чудовищные хищения»,
продолжают сотрясать российское общество, порождая тем самым фрустрационные
процессы в общественном сознании, формируя аутсайдерское мировоззрение нации. Очевидно, что для
решения проблемы необходимы не только радикальные методы борьбы с коррупцией,
но смена способов ее диагностики и квалифицирования.