Любая попытка перевести образование в разряд социальных вопросов заканчивается плачевно

Самая большая проблема российского
образования в том, что оно всегда технично — а сейчас еще и формализовано —
отделяется от науки и инноваций. Для меня это всегда было загадкой.

Если считать образование социальной
областью, то соответственно любые решения нужно принимать исходя из принципов
социальной политики, где поддерживают малоимущих, помогают тем, кто не может
сам зарабатывать на достойную жизнь. Но есть еще принципы инновационной
политики, промышленной, экономической. Я не могу понять, почему образование все
время тотально рассматривается в контексте социальном, а не экономическом и
инвестиционном. Тогда акценты расставлялись бы по-другому.

Сейчас мы опять будем обсуждать
количество платных и бесплатных мест в вузах. А между тем, мы должны очень
серьезно обсуждать качество нашего профессионального образования: и его
структуру, и стратегию развития. Это гораздо важнее.

Мне кажется, подобного рода
общественные тренды создаются ровно для того, чтобы отвлекать внимание граждан
от проблем качества, необходимости разнообразия специальностей.

Смотрите. В конце концов, если я
точно знаю, что моя будущая профессия, которую я сегодня получаю в вузе,
принесет мне потом определенную работу с определенным достатком, я примерно
понимаю, сколько мне нужно сейчас работать. Может быть, для того, чтобы
получить бесплатное место, как это происходит во многих европейских вузах, где
оно оплачивается государством или, более того, работодателем, которому нужны
хорошие выпускники.

Или мне нужно работать, чтобы потом
заработать на это образование, которое я буду ценить и буду получать его таким
образом, чтобы потом найти достойную работу. Так что дело не в том, каким будет
количество бюджетных мест.

Потому что опять-таки есть
лукавство в этом высказывании. Мы прекрасно понимаем, что абсолютное количество
бюджетных мест обычному человеку ни о чем не говорит. Потому что каждый год это
количество должно рассматриваться пропорционально числу выпускников.

И все мы знаем, что в этом году,
как и в прошлом и позапрошлом, — в вузы пришли абитуриенты, родившиеся в конце
восьмидесятых-первой половине девяностых, когда был значительный
демографический спад. Поэтому когда произносятся подобного рода слова, надо
понимать, каков контекст, каков подтекст. Говорю как филолог. И в конце концов,
нужно учитывать, какова эмоциональная окраска того, что мы обсуждаем.

Если уж мы всерьез рассуждаем о
модернизации и инновации… Как профессионал от образования я действительно
разочарована тем, что человек, вступивший на пост министра образования
Российской Федерации, произносит тезисы, относящиеся к его узкой специализации,
к пресловутому вузовскому лобби, а не говорит о том, что принципиально и
качественно должно быть изменено.

Еще раз повторю, высшее
образование, профессиональное, да, строго говоря, и среднее тоже, должны
рассматриваться в контексте государственной политики в тесной связи с
экономикой, инновациями, стратегическими изменениями, с национальной идеей
наконец. И любая попытка вывести именно этот блок в разряд остаточных
социальных вопросов всегда заканчивается плачевно.

К сожалению, именно те, кто должен
получить социальную поддержку в сфере образования, ровно поэтому ее и не
получают. Потому что это другая часть вопроса — помочь талантливым детям,
родители которых не в состоянии дать своему ребенку необходимое образование.
Это аспекты надо разделить.

Моя принципиальная позиция состоит
в том, что все, что касается образования, — это одно, все, что касается
социальной поддержки участников образовательного процесса, — другое. В том числе
и зарплата учителей и профессорско-преподавательского состава. Это не
социальное пособие, и оно не может так обсуждаться.