Майдан и «черная сотня»
В середине прошедшего года Россия фактически вступила в новую
мировую войну – в полномасштабном ее выражении. Оспорить это, на мой взгляд,
невозможно. А когда страна вступает в войну, как бы эта война сегодня ни
выглядела, какие бы формы ни принимала, она объединяется с небывалой силой. Мы видим процессы консолидации патриотических, или проправительственных сил, на которые власть, режим желает
опереться в нынешний сложный момент.
Мое отношение к созданию таких движений, как «Антимайдан», двойственное. Любая власть вынуждена создавать
некие политические (как бы общественные) структуры, на которые она может
опереться по ходу своего правления ради выполнения своих задач. Можно вспомнить
много примеров – начиная с «черной сотни», которая была довольно неоднозначной
организацией, сколько бы при большевиках на нее ни было вылито грязи. На самом
деле, «черная сотня» – сотня смердов, которые встречали удар Мамая и погибли
все, – понятие святое. И эхо этой традиции сохраняется, эта часть методики
политического управления актуальна до сих пор.
В разные времена эти процессы вызывают разное отношение.
Скажем, создание квазикомсомольского послеперестроечного движения «НАШИ» однозначно вызывало
раздражение в силу искусственности, возможно ненужности и отсутствия очевидного
общественного интереса. Негатив вызывало всеобщее понимание, что те ребятишки,
которые записывались в эту организацию, по большому счету, обычные карьеристы,
которые хотят устроить свою жизнь – нет у них ни идей, ни огня. Не было и
реальной исторической необходимости в этой организации, просто идея создания
такого ресурсика, на который можно будет при случае
опереться, показалась власти перспективной. Из кого же брать специалистов
управления, как не из карьеристов – это ведь не ругательство, хотя и не
похвала. Но это другое время, другая историческая
ситуация. Сегодня мы столкнулись с положением, когда вообще речь идет о
возможном переходе от свободного рынка к экономике несколько другого рода,
управляемой с большим участием государства – без этого нам в ближайшем будущем,
вероятно, не обойтись. Возникают и другие политические необходимости.
Создание таких организаций, которые должны следить «как бы
чего не вышло на митингах», никого не радует. На митингах люди должны
высказываться свободно, демонстрировать свои настроения свободно, и если есть
силы, которые эту свободу под любым предлогом стесняют, это печально. Но, само
понятие войны печально и содержит массу издержек, массу ограничений, в том
числе ограничение свобод, переход к генерализованной
экономике, к усиленному администрированию. Когда грохочут пушки, музы молчат, в
том числе и музы политические.
Думаю, что всякий гражданин России, в том
числе и гражданин нашего края, который осознает ситуацию, в которую мы
скатывается день за днем, понимает неизбежность этих ограничений, поскольку
задача геополитического противника ясна – она связана со смещением
администрации, которая сегодня руководит страной. Не системы – с ней все
нормально мы вполне вписались в рыночную экономику, стали ее более или менее
представлять и усваивать, но режим политический тесно связан с политической
линией конкретных политических деятелей, конкретного политического кабинета. И
задача состоит в том, чтобы его сместить, изменив и политические амбиции
страны, и ее политическую практику. Если это выгорает – с помощью «майданов»,
«норковых революций», — Россия снова становится не то чтобы Верхней Вольтой, но
около того. Становится огромным загашником ресурсов – не только углеводородных,
рудных, лесных, – а просто ресурсов пространства. Ведь пространство, а именно
земля, воздух, вода в особенности, — сегодня выступают самыми перспективными
ресурсами. И охотников на обладание и управление имеющимися у России
пространствами много.
Чем занимались наши предки – всю нашу историю? – они землю
приумножали. Возможно, в тех краях, где такой возможности не было, более преуспели
в развитии наук, технологий; русские же преумножали свою землю – и бесконечно
защищали ее. И чем дальше, тем более важным ресурсом становится именно сама
земля – не в пахотном смысле, а в смысле пространства для жизни. Снова придется
ее защищать. Другими средствами, другими способами, но придется, временами в
форме войн, которые сегодня ведутся по-разному, но новое касается методов, а
суть остается прежней – освободить землю, уничтожив большую часть (и подчинив
оставшуюся) людей, которые ее населяют.
Как только мы нынешнюю правящую элиту – независимо от
отношения к ней – теряем, мы вместе с ней теряем политику, которая дает России
хоть какую-то надежду на независимое автономное развитие на протяжении
ближайших лет, десятилетий, а может быть, и веков. И
соглашаемся с той моделью мирового порядка, когда России нужно оставаться
страной третьего мира и не претендовать на вхождение в так называемый «золотой
миллиард» (всем еды не хватает – еды, власти, благ), а выполнять по воле
хозяев-победителей роль сторожей, в лучшем случае менеджеров, управляющих тем, что
принадлежит не им, не их народу, а сторонним силам.
Я смотрю на вещи таким образом. Я понимаю, что надо защитить
эту политику, которая только наметилась, только оформилась – резко, дерзко, и
которая дает России шанс. Если мы любыми способами (не имея в виду, конечно,
концлагерей и т.п.) сумеем ее защитить, отстоять, то мы свой исторический шанс
получим.
Мы все понимаем, что у геополитических сил, которые выступают
против России, есть прекрасно отработанная метода расшатывания власти,
обрушения экономики и политического подчинения, в конце концов, многих стран. И
видим, что планы заключаются в том, что к весне, к лету существующий в России
режим должен быть расшатан и смещен – путем тех же «майданов», тех же горящих
покрышек.
Лучше всего, чтобы люди противостояли этому без
ура-патриотического исступления, а более сознательно, более цивилизованно, но
не всегда это получается – людям хочется ситуацию упрощать, превращаясь в
очередную «черную сотню», в патриотические союзы, которые должны противостоять.
Противостояние это обернется стеснением свобод, выступлений, в том числе и
осмысленных и полезных. Но это неизбежные издержки процесса при данном уровне
политической культуры общества, которое изрядно оглуплено. Будем
рассчитывать, что в основе своей эти патриотические силы, которые объединяются
под лейблом «Антимайдана», будут носить реально
здоровый характер, что доминировать там будут люди умные, которые не дадут
этому процессу скатиться в беззаконие, в формированию новых диктатур,
возникающих под предлогом войн и революций – но потом никуда не деваются,
продолжая держать любую свободу за глотку.
Но главная политическая, экономическая,
историческая, моральная задача сегодня – удержать тот независимый политический
курс, который Россия решительно, но пока, возможно, неумело, пытается
сформировать.
Я родом из Севастополя, там похоронены
мой отец и моя мать, там живет мой брат, и для меня этот год теснейшим образом
связан с его главным событием. Но дело ведь даже не в приобретении Крыма, не в
возвращении его в родное лоно, а в попытке страны ощутить себя если не великой,
то самостоятельной державой, которая имеет собственное представление о своем
историческом месте, предназначении, миссии. Как надолго мы расставались с этими
попытками? На двадцать лет, на тридцать лет… И вот в
этом году мы увидели, что эти амбиции все же есть, что они возможны на новом
витке, на новом уровне.
Тем не менее, остаются и страхи, что под патриотическим
соусом благие начинания обрастают и карьеристами, и политическими аферистами,
да и сами по себе начинают создавать опасность для общества. Майдан – плохо,
любым путем надо противостоять этой технологии. Но мы запросто можем придти к
созданию таких сил, которые окажутся ничем не лучше Майдана, а как бы и не пострашней. И об этом нужно постоянно помнить, чтобы
избежать такого поворота событий. А чем все это обернется, мы узнаем быстрее,
чем сегодня кажется.
