Новая технология переворотов

Андрей Медушевский, доктор философских наук, профессор кафедры прикладной политологии ВШЭ:

Понятие «бархатной революции» возникло в период демократического переходного процесса в странах Центральной и Восточной Европы в период крушения коммунистической системы. Речь шла о мирном переходе власти от однопартийного режима к оппозиции. Этот мирный переход предполагал (в Польше, Чехословакии, Венгрии) диалог между властью и оппозицией (выражавшийся в так называемых Круглых столах). Что касается государств СНГ (Грузия, Украина, Киргизия), то сходство с восточноевропейской моделью неполное: отсутствует такой существенный элемент перехода власти как поиск консенсуса, взаимных договоренностей. В связи с этим ситуацию следует определить скорее как переворот, то есть захват власти оппозицией на неправовой основе.

Этим определяется логика перемен на территории СНГ: если это революции, то не «бархатные». В них есть много  различий (в конкретной ситуации, расстановке сил, побудительных причинах). Но есть  и общие черты. К ним относятся: конфликт легитимности и законности, неправовая передача власти – фактический государственный переворот, поддержанный организацией массового движения с целью придания легитимности (прежде всего – молодежного);  смена поколений элиты с отстранением старой партийной номенклатуры; декларация либеральных экономических реформ как альтернатива предшествующей политике; выраженный национализм; ориентация новых политических режимов на Европейский Союз и НАТО, пересмотр отношений с Россией во внутренней и внешней политике.

Обращает на себя внимание синхронность  проведения революций, принадлежность стран к определенному региону (СНГ), существенное сходство технологий реализации, что наводит на мысль о возможности внешних влияний. Однако ясно, что свести все дело к ним – значит существенно упростить его.

Главная причина революций – неэффективность и утрата легитимности  режимов в условиях глобализации, использованная (внутренней оппозицией и внешними силами) для смены правящей элиты (и поколений лидеров) на постсоветском пространстве. Это позволило реализовать новую технологию переворотов. Ее новизна определяется сочетанием массированной информационной компании по дискредитации старой власти с одновременным навязыванием ей таких демократических  процедур, которые она не способна обойти традиционными мерами (например, применением административного ресурса) в условиях направленной  мобилизации сторонников оппозиции.  Приход оппозиции к власти в этих условиях легитимируется как защита демократии от ее противников.  

Сейчас складывается впечатление, что реакция России носила спонтанный и оборонительный характер. Во всяком случае, Россия не смогла представить яркую, убедительную и привлекательную  для массового сознания концепцию данных перемен, в которой предполагалось ее активное участие. Очевидно, что уровень российских возможностей и  политических технологий   значительно отстает от тех, которые были реализованы в  ходе соответствующих революций.

Трудно говорить о власти в целом, поскольку она не едина (в ней представлено более консервативное и либеральное крыло). Выводы, очевидно, сделаны. Они состоят в стремлении предотвратить подобный сценарий путем направленной системной мобилизации. Известно, что для того, чтобы победить революцию, надо «возглавить» ее. Для этого необходимы рычаги и инструменты влияния, превосходящие традиционную практику административного ресурса, в частности – целенаправленная социальная политика, проведение диалога с политическими силами, их группировка в выгодном для элиты направлении (создание политических партий, общественных движений, изменение избирательной системы). Но главный ресурс власти – это ее эффективность и способность к самореформированию  в условиях чрезвычайно глубоких и быстрых изменений в мире.  

Радикальная политическая  революция в России, если понимать под ней смену поколений лидеров и проведение либеральных реформ, уже имела место в 1993 году. Сейчас происходит скорее реставрация. «Оранжевая революция» в этой перспективе выступает скорее как элемент догоняющего развития на Украине, чем как перспектива для России.  Поэтому революция, в том числе и «бархатная» в России маловероятна.  Ее лозунги уже получили определенную реализацию:  для воспроизводства данного сценария  нет социальных ресурсов в обществе, политического руководства, лидеров. 

В результате такого переворота, если он состоится, власть перейдет не к либералам, а скорее к социалистически ориентированным (левым) элементам политического спектра. Это произойдет тогда, когда авторитарная модернизация утратит свой динамизм и вступит в стадию политической инерции. На этой стадии  в действие могут вступить другие факторы – от нефтяных цен до раскола в элите.