Нужна ли нам империя?

«Жизнь –
это воля к мощи», а «положение страны определяется ее
историей и географией». Представляется, что эти две максимы
могут служить ключом к ответу на вопрос, насколько целесообразно
современной России пытаться сохранить империю.

Первая максима
отражает, если угодно, метафизический аспект темы. Он заключается в
том, что каждому народу свойственно стремиться к выражению
своего превосходства над другими народами, словно подчиняясь какому
космическому закону — просто потому что такова человеческая природа.
Точкой отчета здесь служит представление о собственной избранности.
Одни народы гордятся своим вкладом в мировую культуру, другие
неповторимостью и своеобразием национальных традиций, третьи своей
моделью общества, кто-то – военной мощью и политическим
влиянием. Народам же наиболее выдающимся
свойственно стремиться к превосходству насколько возможно более
полному и всеобъемлющему.

При
этом военно-политическое могущество в ряду атрибутов
превосходства всегда играло особую роль. Успехи в области
военного искусства и государственного строительства
служили подтверждением обоснованности претензий на
собственную избранность, так как физическое преобладание
– наиболее зримая и ощутимая форма превосходства. Чем
больше военных побед, чем больше завоеванная или контролируемая
территория – тем убедительнее доказательство национальной мощи.
Вероятно,отнюдь не случайно, поэтому нередко вслед
за выдающимися военно-политическими успехами следовал культурный
расцвет и эпоха общего процветания нации (вспомним Афины
после греко-персидских войн).

Значение
военно-политических успехов для национального самосознания во все
времена было столь велико, что для народов, которые были лишены иных
талантов кроме военных, последние в значительной степени
компенсировали их отсутствие. В случае же с
народами выдающимися, военно-политические успехи как бы венчали все
прочие.

В данном
контексте империю – государство или геополитическое
пространство, населенное множеством народов и управляемое (де-юре или
де-факто) из одного центра — логично рассматривать, как естественное
состояние, к которому стремится каждый народ. В той мере, в
какой позволяют его ресурсы и возможности, чтобы преодолевать
сопротивление других наций. Народы, обладающие волей и ресурсами к
наращиванию могущества, конкурируют между собой. И в результате
сильные подчиняются еще более сильным. А не обладающие необходимыми
ресурсами и способностями превращаются из субъекта в объект
имперского строительства.

Если на этапе
созидания империи ключевую роль играет, как правило, голое насилие,
то с момента, когда империя уже создана, гораздо большее значение
обретает отождествляемая с империей сила моральная.
Позволяющая либо гордиться принадлежностью к империи
– более «мужественным» народам. Либо ощущать
свою защищенность – народам менее
пассионарным. Свое конкретное выражение эта моральная сила может
находить в привлекательных идеологии, моральных качествах
народа-завоевателя или форме правления. Либо во всем одновременно.
Так, для разных народов, вошедших в состав Российской Империи,
русский царь выступил либо как могущественный правитель, которому
служить почетно (скажем, для горцев Северного
Кавказа), либо спасительот рабства и геноцида (например,
для грузин и некоторых народов Средней Азии). Англичане, имея в Индии
всего несколько десятков тысяч чиновников, держали под контролем
территорию с многомиллионным населением не только благодаря военным
гарнизонам, но ихаризме,которой обладали в глазах
местного населения «белые сахибы». Одни
колониальные народы уважали англичан за твердость (эта тема хорошо
раскрыта у Киплинга в «Балладе о Востоке и Западе»),
другие же за гуманность (пусть и сдобренную изрядной долей британской
надменности). Аналогичным образом, в советское время для
народов СССР долгое время сохраняла привлекательность модель
социального государства в сочетании с идеей великой державы,
претендующей на статус самой сильной в мире.

Примечательно, что
и США, — страна, которая, нередко приводится сегодня
как едва ли не единственный успешный пример мультикультурного
общества, является именно империей, обладая и
соответствующей идеологией и соразмерной рангу государства-гегемона
совокупной фактической мощью.

Если сила создает
империю, а харизма силы ее сохраняет, удерживая вместе разные
культуры, расы и этносы, то верна и обратная закономерность: по
мере убывания ореола величия и эрозии имперских военно-политических
атрибутов нарастают политические брожения и сепаратистские тенденции.
Так, постепенное развенчание авторитета монархии в сочетании с не
вполне удачными или просто неудачными войнами (Крымская,
русско-турецкая, русско-японская) спровоцировали первую русскую
революцию, а поражения в Первой Мировой – события 1917-го года.
Распад СССР последовал в результате фактического дезавуирования
идеалов социализма и признания поражения в «холодной войне».
Аналогичным образом, мощным толчком для сепаратистских тенденций в
британских колониях послужили большие материальные и репутационные
потери британцев, понесенные во время Первой Мировой. А наметившаяся
сегодня угроза распада самого Соединенного Королевства (предстоящий
референдум в Шотландии) в свою очередь возникла как логическое
следствие связанного с данными тенденциями парада суверенитетов
середины прошлого века.

В
этом смысле современная Российская Федерация находится в
неоднозначном положении. Имперская идея здесь не артикулирована
внятно, но сохраняется претензия на удержание статуса великой страны
и сопутствующие военно-политические атрибуты, так что одни
народы еще могут в
ограниченной степени гордиться
принадлежностью к ней, а другие смотреть на нее как на защиту.Однако
недостаток того и другого уже сегодня подпитывает сепаратистские
тенденции в
РФ. «Да, колонизация русскими Якутии послужила катализатором
развития народа саха — это бессмысленно отрицать» — пишет некий
автор из Якутии в статье «Взгляд якута на распад
России». http://forum-msk.org/material/region/6969061.html Но
«что может предложить нам она (Россия – Б. И.) теперь?
Технологии, науку,
защиту,
социальный прогресс? Но у
нее ничего этого нет, она экономический
и идеологический банкрот»
— указывается далее в тексте.

И примечательно, что
стимулом для распространения подобных настроений служат ссылки
на русских национал-демократов (в статье приводятся
выдержки из программы «Национально-демократического альянса»,
якобы предполагающей разделение России на 7 республик). Ведь повод
для гордости страной или защиту всегда обеспечивает в первую очередь
именно имперский (государствообразующий) народ. Лишь пока он не
отказался от имперской идеи и бремени лидера, переживающая не лучшие
времена империя еще может возродиться. Отсутствие же
внутреннего единства у имперского народа по вопросу о сохранении
империиповышает вероятность ее окончательного заката. Так,
можно сказать, что Британскую империю не в последнюю очередь обрушили
британские либералы-фаталисты, полагавшие, что время империи
закончилось. А СССР сокрушили «демократы», предлагавшие
сепаратистам вместе бороться «за нашу и вашу свободу» и с
пеной у рта доказывавшие, что России нужно освободиться от балласта
национальных республик. Русские нацдемы предлагают реализовать
сегодня очень похожий сценарий. Вот только кому станет от этого
лучше?

И здесь самое время
вспомнить о второй максиме, — акцентирующей внимание на роли
географии в политической судьбе страны.

Империи возникают
в качестве ответа на геополитические вызовы. «Желая себе
спокойствия, молись за покой окружающих», — писал буддийский
монах Нитирэн. Применительно к империям лучше было бы сказать,
заботься о покое окружающих. Заботясь о своем
спокойствии, стоящие у истоков империй нации,
распространяют свой военно-политический контроль, прежде всего, на
пограничные территории. Чтобы либо ликвидировать
потенциально опасные пограничные государства. Либо превратить эти
государства в оборонительную полосу между собственной территорией и
потенциально враждебными территориями, которые могут послужить
плацдармом для нападения. Или же — получить выходы к морям,
необходимые для полнокровного развития национальной экономики. По
такой логике развивалось Русское государство, распространяя свое
военно-политическое влияние на территорию стран СНГ. Эта задача
остается актуальной и сегодня, но после распада СССР
наращивать здесь свое влияние получили возможность и другие
государства. В первую очередь речь идет о Китае и США. Отказ
от империи будет означать закрепление такого положения.Тогда как
из азов теории внешней политики известно, что как бы ни складывались
отношения с той или иной нацией в настоящем, следует принимать во
внимание реальное соотношение сил с учетом потенциальной возможности
конфликтов с ней в будущем. С этой точки зрениялюбую активность
другого сильного государства в своем пограничном пространстве следует
расценивать как потенциальную угрозу.

Кроме того, Средняя
Азия остается потенциальным очагом распространения экстремистского
ислама и дестабилизация ситуации в местных
республиках сразу аукнется ростом влияния исламистской пропаганды
среди мусульманского населения РФ и беженцами. В случае же
ухода отсюда России (после отказа от бремени империи) вероятность
дестабилизации тут резко возрастет.

Еще более
катастрофическими будут последствия распада федерации. О них
хорошо сказал на круглом столе между имперцами и нацдемами,
состоявшемся 22 марта 2011 года, М. Калашников. Так что тут сложно
что-то еще добавить по существу, но попробуем развернуть озвученные
тогда тезисы, сопроводив их цифрами.

Главный вопрос,
который возникнет – это дележ территорий и обмен населением.
Так по данным на конец 2000-х гг. в 70 субъектах из 83 русские
составляют большинство, но в части регионов их доля колеблется от 30
до 50%, иногда уступая титульным национальностям. Скажем, в Якутии
согласно данным переписи 2010 года русские составляют 37,8%
населения, а якуты – 49,9. В Туве – русские составляют
около 20% (представители титульной нации — более 80%). В Татарстане
татары составляют 52,92%, а русские – 39,49. С другой стороны
придется перемещать и представителей неславянских национальностей,
проживающих в русских регионах.

И насколько
мирно будет проходить этот процесс – сказать трудно,
учитывая, что далеко не все русские захотят покидать места, где они
родились, как равным образом, и далеко не все представители
неславянских национальностей захотят уезжать из тех регионов, где,
возможно, прожили большую часть жизни. А как быть в том случае, если
большая часть тех, кого предполагается переместить, сначала захочет
остаться, а спустя какое-то время начнет выражать недовольство новыми
порядками? А если русские в том или ином регионе составляют по
отношению к коренной национальности большинство, но не подавляющее?
Например, в Бурятии русские составляют по данным переписи 2010-го
67,82% населения, а буряты – 27,81% (соответственно 630,7 и 287
тыс.). 30 с лишним процентов – много, но все же не критично. И
не дойдет ли в таких случаях до разделов территорий уже внутри
субъектов? Вообще, имеет смысл обратиться к прецедентам. Где на
территории СССР выход республик из состава Союза обошелся вполне
мирно и без конфликтов – либо внутри республик, либо тогда еще
с союзным центром? И где гарантия, что история не повторится? А ведь
к прочим потерям следует отнести еще значительные расходы, чтобы
обустроить массы перемещенного населения и оборудовать новые границы.

Далее. Возникнет
вопрос о разделе ресурсов. Здесь спор будет разрешаться в
зависимости от доли преобладающего русского населения. Поэтому,
скажем, в Ямало-Ненецком автономном округе русские, составляя по
данным переписи 2010 года 61,7% населения и многократно превышая
численность прочих этнических групп в отдельности, имеют все шансы
удержать под своим контролем территории с природным газом. Как и в
Тюменской области (по данным 2010 года русские при таком же раскладе
составляют 77% населения) – запасы нефти. Но вот в Якутии, где
добываются алмазы, и находятся крупнейшиев
странеместорождение урана (Элькинское) и угля(Эльгинское)
– это уже не столь очевидно (якуты по той же переписи
составляют здесь 49,9% населения, а русские – 37,8). В Бурятии
тоже могут возникнуть конфликты, а на ее недра приходится 48%
всех запасов цинка РФ, 24% — свинца, 37% — молибдена и т. д. И
подобных примеров можно привести еще немало.

Что же в
итоге останется от России? Усеченная территория, уже
далеко не столь богатая природными ресурсами, которую необходимо
будет еще всячески обустраивать. Причем,
какие-нибудь ингерманландцы распространят процессы
территориального распада уже и на европейскую часть некогда
единой страны.

Единственным возможным выигрышем от
всех этих пертурбаций станет быть может, лелеемая
нацдемами национальная(этническая) однородность нового
государства. Но неужели кто-то всерьез считает, что такая
игра стоит свеч?

Таким образом,
представляется более или менее очевидным, что империя для русских –
не предмет выбора. Это категорический императив достойного и
безопасного существования. Однако целесообразно обсуждать вопрос
о том, какая именно империя нам нужна с учетом наших
национальных интересов. Продолжить этот разговор имеет смысл
в отдельной статье.

Оригинал
этого материала опубликован на ленте АПН.