Общество атомизировано и несолидарно
Павел Кудюкин, руководитель Центра проблем государственного управления:
Закономерность в революциях, произошедших в последнее время на постсоветском пространстве, несомненно, есть, и она связана с общностью ряда характерных для постсоветских обществ черт. Это, во-первых, кланово-клиентелльный характер власти и наиболее выгодных сфер бизнеса. Во-вторых, чрезвычайно высокие социальные издержки переходных процессов – в первую очередь массовая бедность, особенно раздражающая на фоне очень значительной имущественной и доходной дифференциации. Кроме того – и это существенно отличает ситуацию в Грузии – Украине – Киргизии от России – наличие численно значительного меньшинства, готового к солидарным действиям и активному вмешательству в политику, в том числе и революционному («с выходом за пределы правового поля», как стало популярным говорить). Для Украины и Киргизии значимую роль сыграли межрегиональные противоречия, а для Грузии – нерешенные проблемы единства государства. Наконец, нельзя недоучитывать международный контекст, хотя здесь важно избежать параноидальной мифологии в духе «Все нас практически ненавидят и желают нашей погибели».
Думаю, что социальная нестабильность + фальсификации выборов должны быть вместе поставлены на первое место. При этом последняя причина должна рассматриваться шире – как отсутствие дееспособных механизмов нормальной смены элит у власти. До тех пор, пока не создан нормальный парламентский режим с чередованием у власти различных сил, при том, что потеря власти не закрывает возможностей вернуться к ней впоследствии и не означает потери экономических позиций (в отличие от нынешней ситуации, когда выигравший получает все, а проигравший, соответственно, все теряет), потрясения революционного или иного характера неизбежны.
О разочаровании в либеральной (в широком смысле) модели вряд ли можно говорить применительно к Украине, где можно ожидать скорее радикализации и углубления пролиберальных реформ, если, конечно, будут выполняться предвыборные обещания. Что касается этого вопроса применительно к Грузии и Киргизии, то здесь, к сожалению, у меня недостаточно информации, чтобы дать какие-то оценки.
Желание дистанцироваться от России, насколько можно судить, отсутствует в Киргизии, но сыграло определенную (но не определяющую) роль в Грузии и на Украине. Но следует обратить внимание, что на Украине за Ющенко голосовал не только анти-«москальский» Запад, но преимущественно русскоговорящие Киев и Север, где антирусских и антироссийских настроений раньше не наблюдалось. В Грузии антироссийские настроения порождались в основном неуклюжей и непоследовательной политикой России в отношении «мятежных автономий» (в первую очередь Абхазии и Южной Осетии, в меньшей степени – Аджарии). Характерно, что и политика свергнутых Шеварднадзе и Кучмы особой пророссийскостью (разве что словесной) не отличалась.
В случае Украины Российская власть и большинство общества вели себя с почти максимально возможной неуклюжестью и бестактностью. Здесь, видимо, помимо текущих политических соображений, играл свою роль исторический миф о «единстве трех братских восточнославянских народов», который именно на Украине все больше вытесняется противоположными историческими мифами об извечном (начиная как минимум с погрома Киева Андреем Боголюбским) насилии и угнетении со стороны великороссов.
Наиболее умной и сдержанной была позиция по Киргизии.
О выгодах России в этих ситуациях пока что говорить не приходится, дай Бог разобраться с потерями.
Наша власть вообще традиционно отличается весьма малой способностью делать рациональные выводы из чего бы то ни было. И в той мере, в какой усугубление процессов формирования «управляемой демократии» (она же – бюрократический бонапартизм) и раздающиеся голоса о необходимости свернуть реформы, чтобы убежать от «призрака революционной ситуации» (Ю.Лужков) – проявление выводов из развития событий у наших соседей, это отражает все ту же традицию. В конце позапрошлого века Россию пытались «подморозить», чтобы оградить от «бессмысленных мечтаний» — результаты нам слишком хорошо известны.
В общественном развитии мало что бывает «неизбежным». Если говорить о кратко- и, вероятнее всего, среднесрочной перспективе, никакая революция России «не грозит» — в российском обществе нет такой необходимой для нее предпосылки, как значительное активистское меньшинство. Наше общество чересчур атомизировано и несолидарно, в массе своей неготово не только к революционным, но и к более спокойным коллективным действиям в защиту своих прав и интересов.
Другой вопрос, что в отдаленной перспективе революция («бархатная» ли? – не очень-то я верю в бархатность российских революций) возможна. Единственный эффективный и общественно полезный способ ее предотвратить – вовремя провести реформистским путем необходимые преобразования в политико-правовой и социально-экономической сфере, которые устранили бы предпосылки революции.
Поскольку, с моей точки зрения, революция возможна лишь в долгосрочной перспективе, то предсказывать ее движущие силы, последствия и выигравших возможно только в стиле гадания на кофейной гуще и тому подобных методов прогнозирования.
