Победа сегодня: несвоевременные размышления. Часть I
Историческое событие — это, прежде всего, система интерпретаций, которая включает событие в ту или иную версию истории, национальной и мировой. Это банальность, но ее стоит повторить. Поскольку из нее прямо следует неприятный вывод: крах исторической версии не может не затронуть все ее части. Повторяю: все. Нет, конечно, бывает и такое, что изба дотла сгорит, а печка останется, торчит обгорелой трубой в хмурые небеса. Но вот погреться на этой печке — даже если загрузить ее дровами — уже не получится. Без избы печка не греет.
Сказанное касается всех, кто надеется избежать "ревизии исторической правды". В частности, тех, кто думает, что, лишившись советской истории, можно спокойно пользоваться ее "печкой" — то есть дорого оплаченным и хорошо выстроенным мифом Великой Отечественной войны. Мифом, который грел холодную, щелястую советскую избу, исправно давая тепло смысла.
Признаем: "на Победе" Союз протянул куда дольше, чем мог бы. И начал загибаться, когда в печь стали класть кизяки. Сейчас мало кто помнит огромную роль сочинений "про войну" — начиная от Суворова и Гроссмана и кончая "смешным солдатом Чонкиным" и слегка беллетризованными анекдотами про "баварское пиво" — в "перестроечном дискурсе". В памяти остались только начало и конец, "Дети Арбата" да позднеперестроечные чернушки. На самом деле именно деструкция "военного мифа", сознательная и чрезвычайно умелая, сыграла очень большую — а как бы и не ключевую — роль в риторическом оформлении "перестройки". Впрочем, не только: борьба с "Девятым мая" велась многообразными способами и в конце концов получила вполне материальное воплощение — "в камне". Потому как восстановление Воскресенских ворот на Красной площади в 1994-1996 годах имело вполне конкретную (и по тем простодушным временам не очень-то скрываемую) цель: сделать навсегда невозможными парады Победы "в советском стиле", с бронетехникой и ракетами(1).
Но сейчас все это кажется старинами, неактуальщиной, быльем поросшей, — чем-то вроде выборов губернаторов. Да, были такие времена, но все вышли. "Победа в Великой Отечественной" типа реабилитирована — тихой сапой, но вполне себе убедительно. Гнусные анекдоты про "баварское пиво" и "Матросов поскользнулся" по телевизору сменились георгиевскими ленточками на пиджаках и автомобильных антеннах. Снова звучит "Катюша" и крутят военные фильмы. Миф — вроде даже в том же самом виде — снова функционирует как часть государственной идеологии "новой демократической России". Греет ли печка? Во всяком случае, дымит.
Между тем с Запада тянет другими дымками. Европейский "миф WW2" всегда был довольно двусмысленным: рядом с прекрасно отстроенным зданием "музея Холокоста" все, связанное с "V-day", выглядело как-то неубедительно, что ли. Советская Победа была откровенно круче, потому что была однозначной. Европейцы и американцы все время чего-то недоговаривали.
Теперь стало ясно, что там у них было в карманцах. На всех парах к нам едет бронепоезд: миф о "двух кровавых собаках, Гитлере и Сталине", которые терзали несчастную Европу, вынужденную — теперь-то это можно сказать прямо, "чего уж там" — служить (да-да, служить) и тем, и другим. Причем немцам было служить стратегически правильнее, ибо, как выяснилось, "Сталин был в миллион раз хуже". Правда, Холокост. Но и его скоро каким-нибудь способом повесят на Сталина, вот увидите. То есть на русских — потому что под "Сталиным" и "большевизмом" на Западе всегда понимались и понимаются русские. Которые никогда не будут признаны "жертвами большевистского ига" (как надеются некоторые отечественные антикоммунисты "белого" толка), а всегда и во всех случаях — носителями и источниками зла(2).
В этом смысле возмущенные крики о "пересмотре итогов Второй мировой войны" звучат, честно говоря, несколько несвоевременно. Наши белые братья эти итоги мечтали пересмотреть начиная с 9 мая 1945 года и все построили как раз под этот грядущий пересмотр. Советские, кстати, это отлично понимали и очень опасались. Ну что ж, вот оно и пришло в полной своей красе. Чему удивляемся?
Но это ладно, с этими все и так ясно. Обратимся к нашим делам. И разберемся, что изменилось в мифе Великой Отечественной в его новом, постсоветском издании.
На первый взгляд — ничего особенного, только навели косметику в духе времени. Те же гвоздики. Те же поздравления. Те же старые добрые песни, теперь на улицах громко. Есть и новизны, по большей части удачные. Опять же георгиевские ленточки, например, ввели в моду. Хорошая, кстати, идея — говорю это без малейшей иронии… Парады, конечно, уже не те — ну так что ж, время такое. Даже знамя Победы наш президент отстоял в его неприкосновенности от злого парламента, возжелавшего почему-то (почему бы, кстати?) его заменить на другое. Уберег, значит, от похулки.
Но мы-то ученые. И хорошо знаем, что "сделать как было" и "неприкосновенность" обычно прикрывают некие не очень заметные, но очень существенные изменения. Хотя и незаметными их тоже назвать сложно, чего уж там.
Давайте сейчас переберем основные компоненты советского военного мифа и нынешнего российского. И в конце подобьем бабки.
1. Кто воевал в Великой Отечественной войне?
Официальный советский ответ звучал так: "советский народ под руководством Коммунистической партии".
Тут нужно иметь в виду, что эвфемизм "советский народ" имел в то время, в зависимости от ситуации, разное наполнение. "Старшие товарищи" прекрасно понимали, что никакого "советского народа" не существует, а само это выражение — дурилка конкретно для русских, чтобы те сидели смирно и не требовали себе доли в пироге, жадно поедаемом другими, более достойными народами. Поэтому объемом и содержанием этого понятия можно было легко манипулировать. Например, когда дело доходило до дележки материальных ценностей, "советским народом" оказывались прежде всего нерусские, а русским предлагалось ужаться и не петюкать. Когда же надо было работать или воевать, то под "советским народом", напротив, начинали пониматься "расходные этносы" — русские вперед, белорусы и украинцы туда же, остальных берегли (ну и не доверяли, что по факту выходило то же на то же(3)).
Но именно поэтому в случае обсуждения военных побед всем было понятно — победили русские, а также украинцы и белорусы, при некоторой помощи всех остальных. Каковая помощь отнюдь не замалчивалась, а всячески выпячивалась (достаточно вспомнить подсчеты "героев Союза" среди всяких национальностей, которым ордена и медали вешали куда охотнее, чем русским). И тем не менее даже на таких условиях — решающий вклад именно русских в Победу никем не оспаривался.
Это выражалось, в частности, невербальными средствами. Люди в возрасте, наверное, помнят стандартные советские плакаты с изображением радующихся ветеранов, героев-победителей, солдат и т.п. На этих плакатах — узнаваемые русские лица, с небольшим (и уместным) присутствием "всех прочих".
Теперь ознакомимся с современной российской версией того, кто же у нас воевал в Великой Отечественной.
Материала на сей счет много, но, чтобы не городить огород, ограничимся единственным примером. К 9 мая 2007 года по Москве были развешаны огромные плакаты, изображающие четырех ветеранов, увешанных орденами. Трое из них — нерусские: татарин, какой-то кавказец и, кажется, бурят. Между ними упихнут хмурый дядя в кепке(4) неопределенной славянской наружности. Рядом с мусульманами — цветы. Все это на фоне пронзительного южного неба. Внизу надпись: "Слава народу-победителю!" — чтобы не было сомнений.
Итак, нам показали современную россиянскую версию "народа-победителя". Он состоит в первую очередь из мусульман наиболее уважаемых пород, а также из "малых коренных народов России". Русский тут на самом деле занимает даже не четверть, как можно было бы подумать. Потому как с лица затиснутого в середину дяди тщательно стерты именно русские черты: это какой-то неопределенный славянин, скорее всего белорус. Учитывая, что украинцы и белорусы воевали, и еще как, он, похоже, отдувается за всех славян. Таким образом, место русских — где-то десятое(5).
Разумеется, меня можно упрекнуть в том, что рассуждения строятся на основании какого-то плаката, поставленного "какими-то дураками" (у нас так любят ссылаться на "дурость чиновников" и "усердие не по уму", особенно когда действия таковых вполне логичны, только эта логика уж очень неприятно выглядит). Но невербальный message полностью соответствует официальной риторике, льющейся прямо с уст высокопоставленных чиновников и пропагандистов. Постоянно, назойливо, тремя жирными чертами подчеркивается огромная, гигантская, просто-таки невероятная роль нерусских — и особенно неславян — в Победе. В особенности — тех народов, которые наиболее враждебны русским сейчас. Например, культ воинской славы чеченцев (которые сейчас являются одним из двух "главных этносов" России) в последние годы включает в себя еще и культ их "воинских подвигов" на полях сражений Отечественной. Уже "всем известно", что Брестскую крепость, оказывается, "защищали чеченцы" (в этот миф и его распространение вложены немалые средства и он охотно поддерживается россиянскими СМИ). Остальные тоже тянутся за своей долей. Так, например, сейчас идут массовые "донаграждения" ветеранов правильных национальностей.
Все это точно отражает ту концепцию "россиянского народа", которая была de facto принята еще при Ельцине и окончательно утвердилась при Путине(6). Концепция, направленная на полное смысловое (а потом, видимо, и физическое) исключение русского народа из состава "полноправных россиян", лишение его каких бы то ни было прав путем отрицания каких бы то ни было его заслуг.
Скоро выяснится, что, пока трусливые русские отсиживались в окопах Сталинграда (где ничего интересного не происходило), Россию спасали героические джигиты с некоторым участием татар и бурятов. Говорить же иное — это "фашизм".
2. Кто победил в Великой Отечественной войне?
В советское время ответ был ясен и прост: победил Союз Советских Социалистических Республик. Признавалось, что в число победителей входят и страны "антигитлеровской коалиции" (то есть читай — "мировая плутократия"), но признавалось это без особой охоты и с обязательным перечислением всех прегрешений "союзников". Что, добавим, было абсолютно правильно: в конце концов, воевали русские, а самые вкусные плоды победы достались англичанам и американцам. Признавать это было обидно, но закрывать глаза — еще глупее.
Кроме того, подразумевалось, что победил социализм советского образца, поскольку именно социализм "сделал возможной Победу". Кстати, в отличие от многих других "побед социализма", эта и в самом деле может быть поставлена ему в заслугу: тот факт, что именно такой способ организации народного хозяйства был хорошо приспособлен к нуждам глобальной войны, сейчас особо не отрицается никем.
Наконец, на уровне субъекта победил "советский народ" — который и воевал. Тут все логично.
Выстраивалась, таким образом, триада: победил Общественный Строй (социализм) — Народ (советский) — Страна (СССР).
Интересно, что вездесущее начальство, претендовавшее в Союзе на все достижения (по принципу "прошла весна — настало лето, спасибо Партии за это"), не особенно нажимало на свою роль в Победе. То есть про "руководящую и направляющую" говорилось достаточно, но существовал молчаливый консенсус: войну выиграл именно народ, а не командиры. При этом как бы предполагалось, что народ не особенно копается в косяках начальства, допущенных во время войны, а также до и после, но касаемо нее — а начальство закрывает глаза на некоторые "взаимно неудобные" моменты, связанные, например, с началом войны(7).
Существовала и компромиссная фигура, олицетворяющая этот самый народ, но при этом приемлемая для "политического руководства": ветеран. Само это понятие (заменившее собой опасное словцо фронтовик) было результатом сложно сложившегося общественного консенсуса.
Разумеется, вся эта конструкция после поражения СССР в Третьей мировой и краха социализма как идеи выжить не могла никак. Но просто признать главного победителя мертвым означало оставить Победу бесхозной. Российская Федерация вроде бы была назначена "правопреемником" СССР, но в основном в качестве плательщика по долгам, а не владельца активов. Победа оказалась в каком-то смысле бесхозным имуществом: на нее могли претендовать все бывшие республики Союза (включая тех, кто имел к войне весьма малое отношение — а чего бы нет?) и даже бывшие страны Восточного блока (которым ну ничего не стоило объявить "истинными победителями немцев" себя любимых: удалось же французам изобрести "резистанс" и фуксом войти в число "победителей").
Этой возможностью воспользовалась только одна республика — Белоруссия. Там Победа — ставшая, разумеется, Победой белорусского народа — нужна и востребована как один из центральных элементов символической поддержки белорусской государственности. Казахстан, Армения и Азербайджан, по своим причинам, Победу у себя сохранили(8) — как не очень важный, но не лишний элемент госидеологии. Украина, после кучмовских колебаний в этом вопросе, предпочла — не вполне официально, но фактически — миф ОУН-УПА, хорошо встраивающийся в центральный украинский супермиф перманентного "Голодомора", который-устроили-проклятые-москали. Остальные с разной скоростью потянулись за Европой — о которой см. выше. В этом смысле Прибалтика отнюдь не бежит впереди паровоза — напротив, выполняет ответственную работу, порученную ей старшими европейскими партнерами.
Но "тут чего говорить". Вопрос в другом: включает ли в себя нынешняя россиянская идеология, связанная с войной, утверждение, что в Великой Отечественной войне победила Россия?
Тут мне могут возразить, что "Россия" — очень-очень многозначное слово и "так вопрос вообще ставить нельзя". Не буду спорить, потому как не о чем. Фактом является то, что Россия как победитель в Великой Отечественной войне в нынешнем изводе военного мифа не рассматривается ни в каком варианте.
Стоит заметить, как в речах официальных лиц, посвященных войне, все время "плавает" денотат. Например, на вопрос, кого или что защищал народ (о проблемах с тем, какой то было народ, см. выше) в Великой Отечественной войне, чиновники высокого ранга стараются отвечать: "свою Родину" или "нашу страну". Но эту загадочную "Родину" и "страну" стоило бы назвать по имени. Сказать, что народ (опять — какой? аксакалы в зеленых шапках?) защищал Россию, было бы и неправильно, и политически неграмотно. Впрочем, иногда это все-таки произносится — в формулировках типа "народы России защищали свое Отечество", благо это слово можно не уточнять. Но сказать, что в Великой Отечественной победила именно Россия — язык не поворачивается. И потому, что это "не так", и потому, что не хочется.
Кто же победил — по нынешней версии истории? Обычно называют "все страны СНГ", "мы и наши соседи в странах Содружества" (так, в частности, сделал Путин в своем выступлении на военном параде в честь 62-й годовщины Победы). Обязательно поминаются "партнеры по антигитлеровской коалиции", с большим или меньшим уважением, в зависимости от политической ситуации. В общем, неопределенность.
Но вот с народом-победителем ситуацию нам разъяснили конкретно. Опять-таки ограничимся единственной, но очень характерной ситуацией. Сошлюсь на обошедший всю сеть рассказ очевидца празднования очередной годовщины Победы в Москве:
"Вечером мы шли к Васильевскому спуску и немного удивлялись народу, тянущемуся к метро незадолго до салюта, и, только подойдя к оцеплению, поняли причины такого массового исхода.
— Внутрь только в футболках "Единой России", у кого нет — из очереди, все равно не пустим!
Уставшие за день и оттого уже агрессивные вояки гнали людей прочь с праздника. В периметр можно было попасть только по приглашениям или в футболках. Надо ли уточнять, что и то, и другое можно было получить в офисах и представительствах той самой единой России. Заблаговременно, до праздника, и, видимо, не всем.
Омоновцы не пускали на праздник никого без униформы, даже ветеранов! Очень бросился в глаза чудовищный контраст: три растерянных старичка-орденоносца, оттесняемые в сторону здоровенными бугаями ("Иди отсюда, у меня приказ только в футболках!"), на фоне автобусов из Подмосковья, выгружающих пьяное быдло, многие из которых с трудом держались на ногах, зато в тех самых единоросских маечках и с флагами! Быдло проходило кордон, строилось в колонны по трое и шло к месту действия — я так понимаю, что для создания сцен народного ликования по телевизору… Это же так важно — показать всем, как мы ценим Победу и помним подвиг отцов, правда? Кстати, отцы, подвиньтесь, нах, вы нам помнить и праздновать мешаете!!!
Отцы и двигались, разворачивались обреченно и шли к метро…"
После подобных картин выступления педерастическо-мальчуковых и гламурно-девочковых групп, обвязавшихся георгиевскими лентами (куда они их только не привязывали, фантазеры) и самозабвенно горланящих патриотические песни, даже не вызывают привычной брезгливости.
И вот вопрос: это что? Праздник Победы, день памяти и чествования ветеранов или все-таки корпоративная вечеринка "Единой России"?
И их лозунг "Наша Победа" — это про какую победу?
Проговорим еще раз: в советское время ветеран был фигурой священной и неприкосновенной, по крайней мере в той сфере, которая имела отношение к военному мифу. Разумеется, ветерана могли обидеть — но не так и не в такой момент.
Причем подобное обращение с ветеранами — это уже не первый раз. Предыдущие случаи, как говорится, "подробно описаны в соответствующей литературе", так что не будем поминать аналогичные эпизоды на праздновании 60-летия Победы и все прочее в том же духе. Это даже не тенденция — это система.
Что же в таком случае сей сон значит? Только то, что Победа окончательно приватизирована некими новыми ветеранами. Нет, не "едросами" как таковыми. Просто "Единая Россия" сейчас является "партией начальства", то есть силой, олицетворяющей власть в ее "общественной" ипостаси. Известно, что костяк партии составляет начальство всех уровней, от домового до кремлевского. ЕдРо — это именно что организация россиянского начальства как такового, осознавшего свои интересы как особого класса, противостоящего "населению" (оно же "быдло" и "электорат").
Отсюда и лозунг "Наша Победа". Это лозунг приватизации: Победа, как и все остальное в "ихней стране", окончательно стала их коллективной собственностью, точнее — административно-идеологическим ресурсом.
При таком взгляде на вещи "символическое обесценение" Победы в 90-е приобретает интересный смысл. С ней проделали то же, что и с прочими советскими активами: сначала безбожно занизили цену, потом присвоили за гроши, а теперь цену задирают обратно. Возможно, чтобы продать доставшийся актив — благо, покупатели есть (хотя бы в той же самой Европе). Во всяком случае, слив геополитических итогов Второй мировой уже был, причем слили все дешево — почему бы не торгануть и символическими остатками?
Но прежде этот ресурс будет еще попользован для внутренних нужд. Что и делается — и о чем мы поговорим чуть позже, когда речь зайдет об идеологии.
(Окончание следует)
Примечания:
1. Другим изменением такого масштаба и значимости была только застройка Манежной — чтобы на ней больше никогда не могло бы собраться столько народу, как на перестроечных митингах.
2. Меня всегда поражала наивность некоторых наших правых, удивляющихся, почему на Западе полно леваков, троцкистов и маоистов. А почему бы им там не быть? Запад вовсе не считает коммунистическую идеологию чем-то порочным — она плоха только тем, что ее взяли себе русские орки и ее испоганили. В будущем я не исключаю варианта какого-нибудь специального публичного суда над Россией "за профанацию коммунистической идеи".
3. Быть на плохом счету у соввласти было в каком-то смысле выгодно, хотя и не без частных издержек. "Ненадежные народы" старались не злить без лишней надобности и не использовать в серьезных делах, требующих, в частности, жертв. В современной РФ эта система доведена до крайности: поскольку у федерального центра не осталось убедительного кнута, всех ненадежных закармливают пряниками — надо ли объяснять, за чей счет?
4. Поскольку все остальные — в национальных головных уборах, остается предположить, что кепка — национальная одежда дяди.
5. Я намеренно не привожу, например, цифры русских (а также украинских и белорусских) военных потерь и не сравниваю их с потерями прочих народов СССР: эти сведения легкодоступны для тех, кого они интересуют. Я также не привожу списка материальных потерь тех земель, по которым прошлась война — и которые были разорены в наибольшей степени. Я не упоминаю также, на чьи именно плечи легли тяготы послевоенного восстановления страны (также сократившего и унесшего немало жизней — сравнительно даже с самой войной). "Угадайте сами".
6. Вот, например, проходная цитата из проходного выступления ВВП:
"Российская Федерация — это уникальное место на земле. Уникальность заключается в том, что здесь, как ни в каком другом месте планеты, десятилетиями и столетиями люди разных культур и разных религий не только уживались вместе, не только веками жили в мире и добрососедстве, но помогали друг другу и ощущали себя близкими родственниками".
Здесь фактически сказано, что "уникальность" РФ (которую Путин считает "Россией") состоит не в каких-то национальных особенностях, а именно в "многокультурности и многорелигиозности" — каковые слова являются эвфемизмами главного слова — многонациональность. Более того, эта "многонациональность" понята именно как ценность, причем ценность главная (а может, и единственная), которой РФ обладает.
С учетом этого факта "эрефию" стоило бы переименовать в Многокультурную Многонационалию — это было бы, по крайней мере, честнее, чем называть ее "российской" "федерацией".
7. Версии типа "к войне не подготовились" или "прошляпили блицкриг" были довольно унизительны для руководства страны, но еще опаснее была бы версия типа "народ не хотел воевать за коммунистов, но немцы все-таки оказались хуже".
8. Тут дело дошло до смешного: Гейдар Алиев, выступая на эту тему, всячески подчеркивал, что "СССР не победил бы без азербайджанской нефти". Впрочем, это честно: более существенного вклада республика в Победу и в самом деле не внесла.
Оригинал этого материала опубликован в Русском журнале.
