Размышления
Жил-был Мэр. И все у него было не
то, чтобы уж хорошо, но – грех зря жаловаться – совсем даже не плохо. Тут с
одним помирится – выгода, там с другим поругается – опять выгода. Главное ведь,
чтобы ко всему был правильный подход, с разумением.
Конечно, Мэр-то не то чтобы
больно-то с разумением был, иной раз и проглядит чего, но вообще на жизнь
хватало. Однако начали вдруг однажды ходить упорные слухи, будто Мэра из
Нижнего Тьмутараканска хотят отправить в Верхний Мухосранск и сделать там
Губернатором.
Губернатором, конечно, оно лучше
быть, чем Мэром. Но это опять же – смотря где. И начал Мэр прикидывать, что ему
выгоднее.
Вообще Мухосранском управлять
удобно: там все маленькое, компактное. Садовые участки – замером ровно на крошечный
домик и палисадничек к нему. Мухосранский минимализм называется. Говорят, это
они специально так делают – не из жадности, а чтобы больше территории
оставалось под лесами, в которых водится всякая дичь и, кажется, даже медведи.
Медведей, говорят, так много, что их уже стали даже в партию записывать…
Но важно то, что Мухосранск хоть и
маленький, а перспективный: можно туда президентов на отдых и охоту приглашать.
А если уж с президентами дружбу водишь, то – известное дело – внакладе не
останешься…
«Вот, — думает Мэр, — пущу в
Мухосранск торговые сети – озолочусь. Там же приличных магазинов – раз, два и
обчелся, а то и того меньше. Простые мухосранцы за это только спасибо скажут.
Но вот местные ихние вурдалаки, то есть волкодавы, вернее воротилы, которые
никакой бизнес в свой Мухосранск не пускают, — те ведь, не долго думая, и
замочить могут. Хоть в сортире, хоть в скипидаре, хоть в маринаде каком. Такое
понятие как цивилизованные переговоры для них меньше, чем пустой звук. Они
ведь, как известно, люди дикие, привыкли ходить с рогатиной на медведя, и если
что не по ихому, так ведь может потом получиться так, что нового Губернатора
обнаружат где-нибудь в помойном контейнере с пулей в башке. А при выяснении
причин неожиданной гибели окажется, что это у какого-то мента проходившего мимо
неисправный пистолет выстрелил – бах! – и по случайному стечению трагических
обстоятельств – прямо в висок новому Губернатору. А потом дворники труп в
контейнер засунули – не на дороге же ему валяться, да и прохожим на мертвечину
смотреть неприятно»…
Печально как-то стало Мэру от таких
размышлений. Принесешь людям блага цивилизации – торговые центры и выложенные
брусчаткой дороги – на серебряном блюдечке с голубой каемочкой, а тебя за это
пристрелят. И потом не только доброго слова на могилке не дождешься, но и даже
никого за убийство не посодют. «Случайность, — скажут. – Судьба».
Вообще к мухосранцам не больно-то
кто рвался в Губернаторы. Из своих, конечно, желающие были, а вот со стороны –
не отваживались. Известно, что мухосранцы все давно друг с другом выяснили и
поделили, и чужих к своим мискам и плошкам не подпускают.
О повадках мухосрацев Мэр был
весьма наслышан. Три года назад, когда Президент подумывал, не слепить ли Нижний
Тьмутараканск с Верхним Мухосранском в единое целое, так сказать укрупнить для
удобства использования, мухосранцы выразили такую категорическую неготовность
укрупниться, что никто не посмел настаивать. И аргументы у них были весомые.
«Если объединят, — говорили они, — то административный центр сделают в
Тьмутараканске, а мы станем вроде как второй сорт. Не позволим так с собой
обращаться! Мы потомственные мухосранцы, а не кто-нибудь там!» — и потянулись к
своим рогатинам. Ну, тут вроде как укрупнять и передумали.
«Пойти может все же в мухосранские
губернаторы? – думает Мэр. – Бронежилетку буду носить, телохранителей себе
заведу, капканами обложусь по периметру, пистолет положу под подушку и ножик в
ботинок»…
А ему уж местный Губернатор
намекает: «Вали, мол, криворожий, в свой Мухосранск, а мы тут в Тьмутараканске
без тебя неплохо проживем, уж и человечка присмотрели на твое местечко».
И снова задумался Мэр. Ведь в
Губернаторы-то не для чужого удовольствия идут, а для собственного. А тут все
как-то несуразно получается. Вроде как и из Мэров его выгнать хотят, и вроде
как повышение предлагают. Но уж больно повышение-то какое-то странное. Так и
веет от него летальным исходом.
А вокруг все так и твердят: «Да что
ты! Соглашайся! Счастья своего не понимаешь! Посмотри – предыдущий-то
мухосранский Губернатор жив до сих пор и даже в клетку не посажен! А ведь по
нему давным-давно трибунал плачет! Станешь Губернатором – никто тебя и пальцем
не тронет, не то что рогатиной!»
Мэр вроде и видит, что доводы-то
серьезные, но что-то на душе неспокойно. Предчувствия дурные мучают, каждую
ночь кошмары снятся. Чудится ему, будто он в глухих мухосранских лесах один,
беззащитный, а медведи его так и обступают. Морды волосатые к нему тянут, пасти
смрадные раскрывают и хором вещают: «Иди, мол, иди, брусчаткой тебе дорога». И
у каждого на груди значок такой – белый медведь и три полоски над ним. Но
сами-то медведи бурые. «Символ веры в светлое будущее что ли у них такой? –
думает Мэр во сне. – Еще бы голубей мира себе понавешали», — и в ужасе
просыпается.
Вот приходит Мэр однажды после
таких снов в кабинет свой – чтобы развлечь себя какой-нибудь работой –
«косынку» разложить на компьютере, или в «сапера» сыграть. И видит – лежит у
него на столе пачка газет и распечаток с информационных сайтов. И все там в
этих газетах и распечатках речь о брусчатке, которой выложена главная улица
города. Вызвал тогда Мэр своих помощников, показывает на газеты и распечатки и
спрашивает: «Это как же понимать?»
— Ну, — говорят они, — это, видимо,
означает, что либо вы по этой брусчатке торжественно уходите в Мухосранск и там
становитесь Губернатором, либо вам по этой брусчатке идти под суд. И хорошо
еще, если по этой брусчатке не повезут вас в траурном катафалке.
И снова задумался тут Мэр. «Если, —
рассуждает, — все равно в катафалке, то какой смысл менять Тьмутараканск на
Мухосранск?»
