«Русский либерал» как религиозный тип
Для начала, чтобы не было недомолвок и недопонимания, скажу следующее. Я, автор этой статьи, не разделяю весьма значительной части либеральных идей, не очень понимаю основы либеральных ценностей. Тем не менее, к либерализму как учению я отношусь с уважением, и даже, более того, считаю, что многие его принципы, воплощённые в жизнь, объективно полезны. В том числе полезны и для меня лично. И за это я лично либеральному учению благодарен — без всяких шуток.
Далее. Я не сторонник противопоставления "либералы — патриоты". В особенности, когда в качестве "патриота" нам преподносится не вполне вменяемый озлобленный тип, единственный позитивный лозунг которого — "всех убить" или, на худой конец, устроить ядерную бойню средней величины. Поэтому давайте от такой "дихотомии" уйдём сразу.
Я убеждён, что нормальный, а не ряженый патриот вполне может придерживаться либеральных взглядов, и наоборот. И в этом нет совершенно ничего противоестественного. Но почему-то в нашей стране процент патриотически настроенных либералов (или либерально настроенных патриотов) исчезающее мал. "Патриот", заразившийся либерализмом, очень скоро превращается в обычного русофоба, а либерал, заболевший "патриотизмом", стремительно становится "фашистом" (ругательный термин нашей либеральной прессы, которым обозначаются все, кто не разделяет лозунга "русские и прочие коренные жители России — свиньи"). Вероятно, и в "патриотизме", и в либерализме что-то сложилось не так…
Опять же, чтобы не было кривотолков, скажу: для меня лично патриотизм — это не бездумное поклонение голой силе (от чего, кстати, не свободны и наши либералы) или очередному, уже по самому определению временному, политическому режиму (любые гитлеры, как известно, приходят и уходят), а понимание того, что ты связан с историей своей страны и должен действовать так, чтобы она, твоя страна и твой народ, выжили, сохранилась и стали лучше. А уж либерал ты там или нет, это дело десятое.
И, тем не менее, хорошее слово "либерал" в нашей стране (по крайней мере, среди значительной части населения) стало — ну, как бы это сказать? — не совсем приличным, что ли. Увы, "либерал" в России — это, как правило (исключения крайне редки), человек, глубоко и горячо презирающий "эту страну", желающий ей и её народу (как он обычно говорит, "грязному быдлу") всяческих несчастий. Или, в крайнем случае, считающий, что здесь "всё идёт не так" и "надо немедленно всё перевернуть к чертям собачьим". "Русский либерал" — это человек, считающий, что "пенсионеры должны как можно быстрее подохнуть", "наука нам не нужна", "армию надо распустить", а "школьное образование следует свести к обучению алфавиту и простой арифметике". И при этом он вхож в разнообразные светские салоны, ему подают руку и интересуются его здоровьем. Однако если посмотреть со стороны, это ничуть не лучше, чем водить дружбу с эсэсовцем.
При этом все изъяны так называемого "патриотизма" более или менее ясны. Люди, требующие "немедленно всех вешать", конечно, никакие не патриоты, а само это требование — просто такая бездумная реакция на происходящее, что-то вроде пыли придорожной. Однако вместо того, чтобы характеризовать это настроение как отдельные маргинальные аффекты толпы, интеллигенция утверждает, что "вот это-то самое и есть страшный, бессмысленный и беспощадный русский национализм". Обидно, но на эту уловку многие настоящие патриоты в прошлом десятилетии покупались — действуя по известному принципу Иосифа Бродского "если Евтушенко против колхозов, то я — за". Но речь сейчас не о болезнях национального движения, а совсем о другом.
Пресловутые 1990-е годы вынесли на поверхность общественной и интеллектуальной жизни весьма странные и непонятные фигуры. Помню, в 1988-м году я, студент, прочитав "Русофобию" Шафаревича, думал "да и где же это он откопал такие типажи? Фантастика какая-то…". Но буквально через год вся эта публика вдруг материализовалась на родной земле, выстроилась стройными рядами, подняла лозунги-плакаты и устроила натуральнейший парад меньшинств.
Честно сказать, я до сих пор не очень хорошо понимаю, как эти люди вдруг стали интеллектуальной властью, этакой самозваной жандармерией без погон. Это своего рода парадокс. Неужели вся тысячелетняя история России должна была завершиться тем, чтобы её общественную мысль стало можно представить фразой «мы единственные стоим за свободу, а кто против нас — тот против свободы, мы ему рот заткнём, голодом уморим и в порошок сотрём»? Жили себе люди, читали хорошие книжки, смотрели «интеллектуальное кино», хотели демократии и равноправия, а потом получили какую-то вполне неиллюзорную власть и стали разбрасываться фразами вроде «вам давно пора сдохнуть», «вас надо сечь на конюшне», «вы неэффективные грязные свиньи» и так далее. Да не только разбрасываться, а тупо воплощать свои мрачные идеалы в жизнь, причём так, что стражи исламской революции могут позавидовать. А потом ответственность за все это сваливать на «неправильное полицейское государство».
Немало натерпевшись в своё время от этой публики, я пришёл к определённому выводу, что общение с ними в рамках простого человеческого восприятия невозможно. «Русский либерал» — это, в 99% случаев, вовсе не либерал в нормальном понимании, то есть сторонник некоей осмысленной политико-экономической программы. Нет, «русский либерал» — это тип тоталитарной личности, это религиозный фундаменталист, попросту пользующийся либеральной риторикой, потому что это ему сейчас «как бы» выгодно. Если завтра ему выгодны будут коммунизм, фашизм, некрозоопедофилия или идеи чучхэ, то все вчерашние «либералы» толпой прибегут в эту веру и немедленно займут там все лучшие места.
В сущности, подумал я, «русские либералы» — это секта, цель которой состоит в дискредитации самой идеи о существовании «так называемых идей». С их точки зрения, всё просто: люди хотят хорошо жрать и быть альфа-самцами, а всё остальное, всякие там «-измы» — лишь толстая плесень лжи на этих нехитрых, но основных потребностях.
Тем не менее, я считаю, что настоящий либерализм как интеллектуальное течение России и необходим, и объективно полезен. Вот только с «русским либерализмом» ему следовало бы как можно быстрее размежеваться.
Теперь немного о том, что «русский либерализм» собой представляет. Прошу прощения у читателя — дальше будет без мудрствований и местами довольно грубо.
Тоталитарная секта интеллигенции. Взгляд со стороны
На мой взгляд, «русский либерализм» — это разновидность тоталитарной секты, основывающая своё, в сущности, религиозное учение на заимствованиях из либеральных доктрин. Эти заимствования в ней зачастую доводятся до абсурда или полностью меняют свой изначальный смысл. Приверженцы секты, как правило, оперируют заученными штампами и шаблонами, особо не продумывая причинно-следственных связей и не корректируя свои взгляды в соответствии с наблюдаемой реальностью.
Корни «русского либерализма» кроются в хорошо понятном стремлении каждого обывателя обладать целостной и непротиворечивой картиной мира, которая объясняла бы большинство наблюдаемых им явлений. Совершенно безразлично, из каких элементов такая картина мира будет сконструирована. В своё время она создавалась из обломков марксизма и прочих социалистических учений (как тогда говорили, «у Ленина вообще всё объясняется»). Теперь это делается из произвольно отрезанных кусков либеральных доктрин. Что, на наш взгляд, ещё более опасно, так как заскорузлый догматизм на сей раз скрывается под маской "свободы мысли". Но довольно быстро выясняется, что никакой свободы мышления в рамках «русского либерализма» нет — наоборот, там имеются целые классы "запрещённых мыслей" и даже настоящие "мыслепреступления".
Как всякая тоталитарная религиозная секта, «русский либерализм» обладает иерархией, хотя она выражена и не очень ярко. Наверху стоят "властители дум" (своего рода "волхвы" или "шаманы"), от которых часто зависят даже политические решения государства. Средний уровень представлен прагматичными либеральными функционерами от идеологии, которым их деятельность на ниве «псевдолиберализм» часто приносит прямой доход. Нижний уровень — бескорыстные приверженцы учения, создающие "массовку" и демонстрирующие "укоренённость" учения в обществе.
Итак, «русский либерализм» — тоталитарная религиозная секта модернистского типа, основывающаяся на переосмысленных заимствованиях из либеральных доктрин. Эта секта предлагает обывателю простую, целостную и непротиворечивую картину мира, которая, якобы, должна дать ему понятия о "правильной жизни" и даже при правильном применении идей, сделать его богатым и счастливым. Секта обладает внутренней иерархией, но в целом представляет собой, скорее, "сетевую структуру" без ярко выраженного центра.
Секта интеллигентствующих либералов эксплуатирует весьма известное психологическое явление, связанное с ошибками персональной самооценки, характерными для подросткового и юношеского возраста. Поскольку в современной российской школе и семье, как правило, отсутствует традиционное религиозное образование (вне зависимости от конфессии) или его приемлемые светские заменители, то, накладываясь на некоторые национальные особенности, местный тип образования часто порождает личности, "не вписывающиеся в общество" (так было и раньше — вспомним проблему "лишних людей" в литературе первой половины XIX в.), имеющих серьёзные проблемы с социализацией. Российский тип образования по сей день направлен исключительно на получение базовых знаний, в то время как главной целью школы должна быть социальная адаптация ученика, создание у него навыков жизни в различных коллективах, навыков принятия решений в сложных социальных ситуациях. Российское образование этого не даёт, зато довольно часто создаёт у учеников основу для дуалистического восприятия мира, хотя бы путём постоянного противопоставления реального мира и "мира знаний". Грубо говоря, специалист по письмам позднего Достоевского считает унизительным для себя великого раз в неделю помыть собственный туалет. А в том, что в уборной грязно, виновато оказывается какое-нибудь «быдло».
Русское общество, в свою очередь, также не имеет механизмов "мягкой адаптации" этих людей к своим весьма специфическим условиям. В результате, естественный для юношеского возраста психологический конфликт с реальностью не преодолевается столь же естественными общественными механизмами. Личность в русском обществе предоставлена сама себе (это связано с жёстко-иерархическим, почти что кастовым его характером), и потому она весьма часто оказывается питательной средой для тоталитарных доктрин. В виде таких доктрин на протяжении последних 200-300 лет выступали различные виды мистического сектанства, социализм, коммунизм, а в настоящее время — учение «русских либералов». Несмотря на всю идеологическую разницу эти учения имеют одно общее место — в их основе лежит разделение людей на "обывателей" и "героев", "скот" ("быдло") и "избранных", "нечистых" и "чистых", "предназначенных к спасению" и "предназначенных к смерти духовной". Термины могут быть разными, но суть остаётся одна: некая группа людей объявляет, что она по каким-либо причинам по природе "лучше", чем "все остальные".
Именно это является главным признаком приверженца секты, в каких бы идеологических одеждах она не выступала. Как правило, её адепт оценивает мир дуалистически, считая, что принадлежит к "чистым" ("избранным"), в то время как его противники — "нечистые" ("быдло", «неэффективные ленивые свиньи» и т.п.). Важно отметить, что эту мысль он утверждает без всякой иронии, будучи глубоко убеждён в её правильности, даже — в метафизической справедливости.
Кроме того, считая себя частью "избранных" или "чистых", приверженец секты мыслит об этой общественной группе, как о сугубом меньшинстве, противостоящем "океану нечистых", "бесчисленным стадам бессмысленных скотов". Избранных, по его мнению, не может быть много. Они, как редкие искры света, заброшены в этот мир тьмы, в эту юдоль мучений и всяческой мерзости, они обречены здесь страдать. Естественно, где-то существует и мир света, частицами которого являются "избранные". Одна из задач "чистых" — вернуться к этому утраченному свету, найти путь туда. Или, как вариант, сделать областью света тот тёмный мир, в который их кинула жестокая судьба.
Иными словами, перед нами не что иное, как сектантская модель восприятия мира, напоминающая манихейство. Совершенно несущественно, какие конкретные формы она примет и в какие идеологические одежды будет облечена. Однако в российских условиях эта модель, как правило, принимает совершенно определённый вид (исключения бывают, но они крайне редки). В мозгу приверженца она развивается по хорошо наезженному алгоритму: 1) конфликт с реальностью; 2) осознание себя "избранным"; 3) развитие глубокого презрения к окружающему "быдлу"; 4) идентификация мифического "быдла" с реальным большинством местного населения (чаще всего, в форме "русофобии"); 5) поиск собственных корней, доказывающих своё отличное от "быдла" происхождение (иностранные или просто «нерусские» предки и т.п.); 6) формулирование жизненной задачи (как правило, одно из двух: либо каким-то образом покинуть этот тёмный страшный мир, либо насильственно перестроить его под собственные идеалы, не считаясь ни с чем и ни с кем).
Люди, исповедующие подобные религиозные взгляды, как правило, весьма активны и способны к достижению серьёзных результатов. Поэтому они сами по себе представляют собой определённый "кадровый ресурс" внутри общества, где они существуют. Спрос порождает предложение: как показывает историческая практика, все секты "манихейской" ориентации всегда использовались для достижения различных политических целей — в частности, для разрушения извне обществ, в которых они существовали.
Важный элемент в такой работе "координации" — выявление людей, склонных к "манихейскому дуализму", и затем воспитание их в соответствующем духе. Людям предлагается простая, основанная на бинарной модели идеология, "объясняющая всё" и дающая понятные жизненные ориентиры. Сейчас это делается через масс-медиа. Реагируя на выступления приверженцев секты в СМИ, неофит начинает понимать, что он "не один в этом страшном мире" и легко поддается на пропаганду тех, кого мы можем назвать "шаманами русского либерализма". Несколько лет систематической обработки — и мы получаем готового приверженца учения.
Как и во всякой тоталитарной секте, цель проповедников — сделать так, чтобы адепт особо не рассуждал, мыслил характерными для учения штампами и активно отстаивал идеологию секты. После подчёркнутого осознания собственной "избранности" и противопоставления себя "быдлу", важнейшая характеристика приверженца «русского либерализма» — убеждённость в том, что он и его соратники владеют окончательной истиной в последней инстанции, и (отметим это особо) полная неспособность к сколько-либо открытой и непредвзятой полемике. Для полемического стиля либерального сектанта характерны открытые оскорбления оппонента (вплоть до самых грубых и непристойных), заявления вроде "ваш низкий уровень образования и жизненного опыта не даёт вам возможности понять мои слова", нежелание спорить с "людьми, стоящими ниже меня" (аргумент выражается в разных формах) и, наконец, апелляция к властям ("ваши взгляды — это фашизм, что карается согласно с уголовным законодательством"). Если "русский либерал" не проявляет подобных устремлений, то имеется весьма большая вероятность, что перед вами действительно настоящий либерал, а не член тоталитарной секты, и с ним можно разговаривать всерьёз.
Гностический миф «русского либерализма»
Говоря кратко, учение секты состоит примерно в следующем.
Человек может ощущать, что ему плохо, что он почему-то страдает. Углубляясь в себя, он осознаёт, что больше всего страдает от непонимания другими людьми, не обладающими его тонкой душевной организацией и столь же ясным развитым интеллектом. Вскоре он понимает, что таких вот "тёмных людей" — большинство, и жизнь при этом устроена так, чтобы хорошо было именно им, «скотам», а не людям его типа. Естественным образом, он начинает себя считать "искрой света", случайно оказавшейся во "тьме" и страдающей от этого. Он осознаёт свою чужеродность "этому обществу" и свою "избранность". В ходе такого осознания он часто открывает (или, иногда, выдумывает) своё "инородческое" или "высшее" происхождение, что и оказывается, по его мнению, главной причиной его страданий во "тьме". После этого он задаётся вопросом: "Что же мне теперь делать?" Ответов может быть несколько. Первый и наиболее простой — "бежать из тьмы" в страну своих идеалов (как правило, на Запад, хотя бывают и иные направления бегства). Но часто у него нет такой возможности, и он начинает думать о том, как радикально изменить общество, в котором ему так плохо.
На этом этапе "виртуальная тоталитарная секта" и подсовывает ему некий набор простых идей и решений. Если раньше это были упрощённые версии социалистических учений, то теперь их роль играют, как уже было сказано, заимствования из либеральных доктрин.
Выглядит квинтэссенция этих заимствований приблизительно так. Причиной страданий "избранного" в России является то, что он воспитан в духе западного индивидуализма (в силу, к примеру, своего особого происхождения). Это резко отличает его от автохтонного населения, воспитанного в детских садах, пионерских коммунах, многодетных семьях малообразованных алкоголиков и других страшных тоталитарных учреждениях. Иными словами, ему, яркому индивидуалисту и активному, эффективному, организованному человеку противостоит мрачная тёмная тотальность, совокупность стада и бандитских иерархий. Перед этой скотской толпой, главная цель которой — затоптать всё яркое, неординарное, свежее и живое, — у него нет и не может быть никаких моральных обязательств. Его задача заключается в следующем: разъять "мрачную тотальность" на отдельные атомы, затем показать каждому отдельному атому общества правильный путь индивидуального саморазвития. В результате, общество со временем переродится в некое подобие светлого (к примеру, западного) мира, и "избранным" в нём будет хорошо. Немаловажно и то, что наш герой убеждён: хаотическое движение социальных атомов приводит к более успешным результатам, чем их движение внутри "тотальностей" (или, как говорят некоторые, "нечеловеческих сущностей").
И первым объектом атаки приверженца секты, таким образом, оказываются любые формы "автохтонной тотальности": государство, нация, армия, религиозные организации любого вида, общественные учреждения и т.п. Всё это должно быть разрушено и в процессе хаотических изменений создано заново, но уже на другой основе. Разрушение тотальностей приведёт к тому, что внутренняя тенденция развития (так называемая "Невидимая Рука" — или, в учениях наиболее продвинутых и даже мистически ориентированных сектантов, «Внешний Аттрактор») сама организует всё наилучшим образом.
Если же подходить к вопросу не с точки зрения вышеуказанных "благородных истин", которые приходят в голову адепту секты в начале его пути, а "системно", то базовое учение приверженцев «русского либерализма» будет выглядеть примерно так.
Извечно существуют два мира — Свет Избранных и Тьма Мёртвых Душ. Мир Света отличается тем, что в нём все люди добры, умны, вежливы, талантливы и активны. В мире Тьмы все злы, глупы, ведут себя по-хамски, склонны сбиваться в стада и нагло бездельничать (в лучшем случае, промышлять грабежом и попрошайничеством). Если человек ощущает свою чуждость миру Тьмы, он — избранный, и, следовательно, принадлежит миру Света. В окружающей его Тьме он оказался случайно, в силу каких-то непонятных ему игр мировых стихий. Итак, если он осознал это, то его жизненная задача состоит в том, чтобы как минимум вернуться в мир Света, а как максимум — превратить мир Тьмы в Светлое Царство. Для этого он должен объединиться с другими такими же избранными. Мир Света управляется светлым демиургом, которого можно охарактеризовать, как некоего бога стихийной рациональности (в мифологии секты он носит имя "Невидимая Рука"). Если люди действуют а) свободно и б) разумно, то они идут Путём Невидимой Руки, которая, в конечном счёте, всё в этом мире преобразовывает к лучшему.
Идеал «русского либерала» — индивид, ни с чем и ни с кем не соединённый, действующий только исходя из своих разумных потребностей. В этом же направлении он позволяет действовать и другим людям (кстати, на первый взгляд этот идеал вовсе не кажется неприемлемым — если не знать, кого приверженцы секты считают «людьми»).
Миру Света и его доброму демиургу, Невидимой Руке, противостоит тёмный и злой дух-демиург, который в мифологии секты носит название Тотальность. Тотальность — это всякое объединение людей, не принадлежащих к числу "избранных". Поскольку на уме у них ничего, кроме стремления творить зло, хамить окружающим, разрушать всё вокруг и праздно проводить время, быть не может (ведь они не относятся к "избранным"!), то "избранные" считают своим долгом всячески подавлять проявления Тотальности, разрушать и уничтожать всё, что создаёт этот мрачный подземный бог. Это делается как в стремлении защитить себя и свой светлый мир от вмешательства тёмных сил, так и ради самих "нечистых" ("быдла") — оказавшись вне влияния Тотальности они скорее поймут, что правильная жизнь состоит в следовании Пути Невидимой Руки. И, хотя от этого "избранными" они не станут (родовые пятна Тотальности, «недоброкачественные гены», невыводимы!), но общество с такими гражданами будет намного ближе к Царству Света.
Итак, приверженец секты должен выявлять и любым способом разрушать все ассоциации и учреждения, порождаемые Тотальностью (главный признак того, что это именно ассоциации Тотальности, состоит лишь в том, что они созданы не "избранными"). В данном случае подходит известный принцип "враг моего врага — мой друг". Поэтому, скажем, руководители таких тотальных организаций "быдла", как чеченские тейпы или организованная преступность, — если они ведут борьбу с Тотальностью мира, в котором пребывают наши "избранные", — оказываются вдруг в числе героев у приверженцев «русского либерализма». Последние обычно говорят: мы понимаем, что это тоже тотальные (то есть плохие) организации, но они всё же лучше того мрачного мира, что сложился здесь, в "этой стране". Они помогут нам вырвать корни Тотальности, а уж потом мы разберёмся и с ними.
Главным проявлением Тотальности в мире Тьмы является государство. Его следует уничтожать (или ослаблять) в первую очередь, так как оно — главное препятствие на Пути Невидимой Руки. В идеале, разделяемом приверженцами секты, государство должно свестись исключительно к полицейской функции подавления тех, кто стремится к Тотальности и отрицает Путь Невидимой Руки. Естественно, государство в этом виде должно контролироваться только "избранными".
Следующий элемент ненависти «приверженцев Света» — различные религиозные организации, учение которых хоть как-то отличается от их собственного учения. По мнению членов этой секты, все религии, кроме религии «русского либерализма», служат Тотальности (т.е. делу объединения "быдла") и подлежат уничтожению.
Точно так же гнев "светлых" обрушивается на "неправильные" партии, организации, союзы, общественные учреждения, если: а) они не контролируются "избранными" и, при этом, б) объединяют "быдло" для совместных действий. Думается, читателю уже ясно, какова мистическая цель, преследуемая приверженцами секты. Это — разрушение Царства Тьмы и переработка его отдельных атомов в элементы Царства Света. Отличие от социалистических учений состоит лишь в том, что теперь в качестве идеала провозглашается не некая "новая тотальность", а "разумный индивидуализм", т.е. всё то же следование Пути Невидимой Руки. Элементарные размышления могут привести объективного читателя к выводу, что Путь Невидимой Руки предполагает просто-напросто иную форму тотальности, но сами адепты «русского либерализма» никогда об этом не задумываются.
Для приверженцев секты выработаны мифические образы, которые ярко персонифицируют врага. Это Чиновник (уровень государства), Мракобес-Обскурант (уровень религии), Фашист (уровень общества), Скинхед-Ксенофоб (бытовой уровень)… Существуют ли такие типы в реальности, неважно. Главное — вовремя распознать что-то, на них похожее, и уничтожить. Ибо все они заинтересованы только в том, чтобы усиливать Тотальность и мешать превращению Тьмы в Светлое Царство. И с ними нужно бороться, не покладая рук. Для этого можно брать в союзники кого угодно.
Конец времён в представлении «русских либералов». Воля к смерти
Нетрудно догадаться, что «либеральное общество» в учении секты — это не что иное, как вариант хилиазма, или тысячелетнего Царства Света на земле. Естественно, в этом обществе должны править "избранные", а все остальные будут жить в соответствии с правильно настроенным персональным рассудком (который, путём определённой промывки мозгов, будет приведён в более-менее стандартное состояние). В этом мире не будет насилия и преступности, не будет, следовательно, и государства. Все основные отношения между людьми будут исключительно отношениями обмена и торговли. И ещё одна мистическая составляющая мира «русских либералов» состоит в том, что это должен быть мир чистоты и порядка. Благоухающие уборные, отсутствие болезней и телесной грязи, экологически чистый транспорт, прекрасные дороги, рационально устроенные однообразные города… Вам это ничего не напоминает, дорогой читатель?
История в собственном смысле этого слова (как постоянное изменение обстоятельств) должна в либеральном мире "прекратить течение своё" и превратиться в нечто, что можно охарактеризовать одним словом: "торгуют" (по аналогии с известным определением русской истории у Карамзина). Ничего существенно иного в этом мире происходить не будет. Когда Ф.Фукуяма писал о "конце истории", он имел в виду что-то подобное. Бесконечные, структурно однообразные процессы рационального обмена будут составлять главное содержание жизни после победы идеального строя. Отчасти этот пафос можно понять — он и в самом деле нацелен на устранение многих действительных бедствий цивилизации. Однако то, каким образом сторонники секты намерены его реализовать, вызывает самое активное неприятие у многих, даже у тех, кто далёк от так называемого "тоталитаризма".
Подход секты к решению вопроса крайне прост: необходимо захватить власть над информационным пространством и затем диктовать свои взгляды населению и правительству. Члены секты часто делают это неосознанно, поэтому огульно обвинять их в заговоре не стоит (сказанное не означает, что они не способны вступать в такого рода отношения). Просто эти люди, как правило, обладают неплохим общим уровнем развития — они получили высшее образование, выросли среди книг, а характерный для них истерический пафос, помноженный на общие гуманитарные способности, обеспечивает им определённые успехи в журналистской и тому подобной карьере.
Однако вместо того, чтобы постепенно "социализовываться" и встраиваться в общество, наши сектанты продолжают отстаивать свою "индивидуальную самобытность", причём часто уже на уровне некоей психопатологии и даже иногда во вред себе. Они создают собственное замкнутое общество, никак не стыкующееся с "большим". И этот организм начинает жить по каким-то своим особым законам, как паразит внутри другого организма.
Итак, своим идеалом сторонники секты считают "остановленное общество" (arrested society), рационально и просто объясняемое через процессы обмена и торговли, максимально упорядоченное, причём структурно состоящее из правящей кучки "избранных" и "всех остальных" (т.е. "быдла"). Поскольку от классических либеральных моделей такой общественный механизм весьма далёк, то лучшим названием для него будет "элитарный (олигархический) социализм" или "псевдолиберальный апартеид". Именно таков высший общественный идеал секты «русских либералов». В сущности, идеологические корни этого странного отношения к социуму кроются не в либеральных учениях, а в теориях Штирнера, Ницше в изложении немецких национал-социалистов и вообще в любых взглядах, проповедующих социальное манихейство и сегрегацию, только замаскированных под либерализм.
Иными словами, "русский либерализм" — это лишь новая маска для хорошо нам уже известной "воли к смерти", в настоящее время выступающей в виде "воли к ментальному небытию". (человеческое сознание (и даже тело) сводится к процессам товарообмена и не должно выходить за их рамки.)
То, что сейчас называется «русским либерализмом», само по себе, в своей основе — достаточно древнее религиозное учение (некая форма "манихейства"), но оно может заимствовать концепции-украшения у других религий. Главное, чтобы эти концепции содержали возможность деления на "светлых" и "тёмных". В связи с этим «русский либерализм», как синкретическая религия, активно заимствует некоторые идеи из иудаизма, христианского протестантизма, некоторых направлений ислама и даже из православия, сильно извращая их и примитивизируя. Увы, эти заимствования могут повредить тем конфессиям и учениям, откуда они взяты. Это следует учитывать в том числе и представителям самих традиционных религий.
Отмечу, что существует и небольшой процент «русских либералов», таки исключивших русофобию из повседневного набора идей. Уже одно это делает общение с ними более продуктивным, хотя все остальные неприглядные элементы сектантской идеологии у них сохраняются. Но, тем не менее, мы сталкиваемся с более приемлемым типом, напоминающим привычного «русского штундиста» или старообрядца-беспоповца. Это наводит на мысль, что дальнейшая деконструкция псевдолиберализма на пути восстановления нормальных либеральных ценностей вполне возможна.
Деконструкция и переосмысление «русского либерализма»
Тут хотелось бы провести одну интересную аналогию. В XX в. западное христианство пережило процесс «переоценки ценностей», связанный с двумя важными моментами. Во-первых, протестантские теологи вроде Р.Бультмана пришли к выводу, что проповедь Евангелия в её прежнем виде невозможна. Христианство впитало в себя средневековую картину мира (семь небесных сфер, ад под землёй, рай на небе и т.п.), которая неприемлема для современного обывателя. Однако значит ли это, что от христианства вообще надо отказываться? Или, что следует, несмотря ни на какие общественные достижения, сохранять средневековую картину мира? Р.Бультман ответил, по тем временам, неожиданно: следует отделить наносную мифическую картину мира от сущностной основы нашей веры. Если при таком отделении от христианства ничего не останется, то, следовательно, этой вере грош цена. В результате, правда, выяснилось, что от христианства и после такой операции остаётся немало.
Во-вторых, опыт второй мировой войны и германского нацизма показал, что христианство в уме обывателя в сухом остатке даёт только голый антисемитизм, выстраивается, как религия бессмысленного «отрицания еврейства», как нечто вообще без позитивной программы. В ответ на это возникла «теология после Освенцима», поставившая своей целью оправдать западное христианство, показать, что это совсем не «институционализированная юдофобия», как утверждали многие после разоблачения преступлений нацизма. При всех огрехах «теологии после Освенцима», этот путь следует признать вполне разумным.
«Русский либерализм» и «нормальный либерализм», судя по всему, тоже должны стремительно размежеваться. В противном случае хуже будет самим же либералам, их просто перестанут воспринимать всерьёз. Настоящий либерал должен спросить себя — неужели все его взгляды определяются той мифической картиной, которая нарисована выше и которая ежедневно воспроизводится каким-нибудь «Эхом Москвы»? Или всё же в его взглядах есть что-то более существенное?
Кроме того, либералам в России следует задуматься и над мрачноватыми итогами 1990-х годов. Особенно учитывая, что большинство населения страны вовсе не считает произошедшее в этот период «целительным дождём освобождения и счастья», как выразился один либеральный публицист. Некоторое время стоит всерьёз подумать о том, возможен ли «либерализм после Гайдара» или «либерализм после дефолта-98», кому уж как проще.
Вот когда эти два вопроса российские либералы осмыслят по-настоящему, честно, не впадая в истерию вроде «всё было сделано правильно, а кому не нравится, тот свинья», тогда у нашего либерализма появится исторический шанс (и мне хотелось бы в это верить). А до этого момента многие «автохтонные жители» (они же «быдло») при каждом удобном случае будут плевать сектантским проповедникам в лицо. Даже не прячась для этого за углом — со времён рецептов Салтыкова-Щедрина утекло много воды, и люди несколько осмелели.
Оригинал этого материала опубликован на сайте АПН.
