«Русский сепаратизм»: ориентация — север
Это только кажется, что современная Россия размножается генетически модифицированными клонами и за гельмановской «Россией-2» следует дугинская «Россия-3». На самом деле наша страна активно делится. Желающих отрезать от нее кусочек себе на прокорм всё прибавляется, и далеко не все они являются представителями «маленьких, но гордых народов». За кулисами политического процесса уже нервно курят другие «отделенцы», ожидающие своего выхода в свет. И эти сепаратисты — русские.
Появление русского сепаратизма логично вытекает из событий последних полутора десятилетий. Первый акт пришелся на девяностый год, когда тогдашняя РСФСР озаботилась выборами собственного президента. Русские попались на нехитрый софизм: как же так, у всех «националов» есть свои республиканские лидеры, местные отделения Академии Наук и другая украшающая жизнь атрибутика, а у нас ничего своего и только «союзное»? Нет даже родной «российской компартии» — вот ведь дискриминация! На практике же получилось, что государствообразующий народ сам дистанцировался от остальной части Союза. Дальнейший развод стал делом техники, президент СССР оказался лишней спицей в колесе и после трагикомического путча сошел со сцены. Республиканские лидеры и правительства, ранее бывшие по большей части инструментом для фиксации принятых в центре решений, захватили реальную власть в своих вотчинах, сразу начав поносить «русских оккупантов», чьими усилиями на их «украинах» была построена тяжелая промышленность, аэропорты, электростанции и прочие полезные в хозяйстве объекты.
Распад единой страны поддержали не только пламенные демократы, ратующие за «право наций на самоопределение». «Сброс инородческих областей», за счет которых доля русского населения в СССР неуклонно уменьшалась, показался многим реальным шагом к созданию «России для русских» или «Республики Русь». Теперь дело остается за малым — «сбросить» оставшиеся «инородческие» анклавы уже внутри РФ и спокойно заняться построением «национального русского государства», не отягощенного проблемными регионами, тем более такими, где уже ведутся или могут возникнуть военные конфликты.
Парадокс, однако, в том, что при таком развитии событий сами наши отечественные националисты оказываются лишь ступенью к дальнейшему размежеванию. Подобно деятелям Февральской революции, безответственными действиями проложившим дорогу своим злейшим врагам — большевикам, «националистический проект» откроет путь дальнейшим расчленителям, причем не только России, но и самого русского народа. Уже сейчас можно прогнозировать будущие точки разлома. «Сибиряки» — «истинно-русские, не затронутые разложением европеизма». «Казаки» — «народ-воин, противостоящий исламской опасности» etc.
Соответствующие идеологические обоснования для отделения, в том числе и этнического характера, быстро будут сформулированы. (Собственно, в зачаточном состоянии они уже есть). Причем рациональное зерно в этих доводах также будет присутствовать. Казаки и впрямь, будучи сами изначально «из беглых», недостаток женщин восполняли (тем самым регулярно обновляя генофонд) привозными «полонянками» — кавказскими, турецкими или персидскими, в дальнейшем предпочитали браки «меж собою», с соседним русским крестьянским населением практически не смешиваясь. Так что от «европейских русских» они действительно отличаются наличием немалой доли, например, тюркской крови. В жилах сибиряков также, помимо русской, течет и кровь многих ассимилированных коренных народов Сибири. И если в едином государстве все эти факты являются предметом изучения в основном для этнографов, то в «Русской России» им будет уделено пристальное внимание. Нет, об «инородцах» в данном случае речь, конечно же, не пойдет, скорее, будет найден местный аналог «фольксдойче». Но всем ли он понравится?
И все же первым из тумана «времени перемен» сгустился древний, казалось бы, окончательно добитый много столетий назад, враг — «северяне».
«Мы, граждане вольной Новгородской республики, незаконно аннексированной московскими царями в 1471 — 1479 годах, заявляем, что не признаем оккупационный московский режим — каким бы он ни был — царским, советским, «демократическим» или президентским. Мы считаем территорию Новгородской республики в настоящее время оккупированной и считаем незаконными проведение на ее территории любых выборов, рекрутских наборов и налоговых сборов.
Конечной целью мы ставим образование Республики Северная Русь в исторических границах Новгородской республики и призываем всех заинтересованных граждан (вне зависимости от национальности и политических убеждений) и организации примкнуть к нашему освободительному движению«.
Что ж, по отношению к остальной Руси новгородцы всегда были профессиональными сепаратистами, не только не приемля идею общероссийского объединения, но и всячески препятствуя ей. Политически и идеологически «Вольный город» длительное время оставался русифицированным аналогом Хазарского каганата. Тотальное господство торговли над производством держало у власти «бизнес-элиту», чья власть гарантировалась и «народной демократией» с вечевой системой принятия решений, основанной на элементарном подкупе «избирателей». Приниженное положение военного сословия не раз подводило к критической черте: Александра Невского с дружиной новгородцы в мирное время несколько раз с позором изгоняли из города — незачем зря кормить такую ораву, и униженно звали назад при приближении врага.
Как хазар их и били. Татары, так и не дойдя до Новгорода, держали его в узде угрозами экономической блокады — стоило им перекрыть подвоз хлеба с юга — и вскоре в «независимой» республике начинался голод. И нет ничего удивительного в том, что Иван III, избавившись от татарской опеки, начал построение российского государства с ликвидации тогдашней «северной Чечни» — на тот момент это было первоочередной задачей. Однако два его похода не полностью вразумили северян, и его внуку Ивану IV пришлось решать вопрос уже грозненскими методами.
При ближайшем рассмотрении русские сепаратисты мало чем отличаются от своих собратьев — «нацменов». И сходство не только в горячей поддержке «оранжевой революции» и скорби по поводу безвременной кончины «миротворца» Масхадова. Русофобию органично заменяет разогреваемая региональными пропагандистами москвофобия. «Почему в провинции так любят смотреть «Дорожный патруль? Потому, что там показывают мертвых москвичей!» — дежурная шуточка. При этом все упреки в адрес надменной и пройдошливой «Масквы»-Вавилона в целом копируют аналогичные претензии столетней давности, предъявляемые к Петербургу, ныне — «оплоту традиций и духовности». Так что в основе лежит не столько неприязнь к конкретному городу и его жителям, сколько ненависть к общему «центру», олицетворяемому столицей.
Ясно ощутимы и реверансы в сторону «просвещенной Европы», частью которой ещё пятьсот лет назад могли бы стать северные земли во главе с Новгородом, где «не привилась дикая азиатчина московского двора с ее подозрительностью ко всему иностранному, с ее жестокостью и бесправием«. Могли бы — «если бы не завоевал Новгородскую республику Иван III, если бы не побил тут шведов Петр I«. Или, как говорили ещё в «застойный период», сдались бы Гитлеру — сейчас пили бы немецкое пиво и заедали сосисками. Европа то завсегда лучше москалей!
Впрочем, сдаваться и сейчас не поздно. Активно отторгаемый от России Калининград — визовыми барьерами и различными поблажками «свободной экономической зоны», может поблекнуть на фоне куда более масштабного «северного проекта», когда России начнут заговаривать зубы радужными перспективами вступления в Евросоюз. Но… по частям! Гешефт может выйти почище, чем в 91-м, особенно, если заранее подстелить соломки. Да хоть гранты какие выделить — на гуманитарные цели, само собой, милым радетелям новгородской старины. Благо, губы они уже раскатали: «Но как манят звездочки на евросоюзовском флаге: «И в том строю есть промежуток малый. / Быть может, это место для меня…»«.
Даже в религиозном отношении немалая часть сепаратистов предпочитает отличаться от «московских оккупантов», отторгая православие в пользу языческих культов, вплоть до шаманизма. Не факт, что это иноверие будет поднято на щит в массовом аспекте, но пристрастия «будущей элиты» сепаратистов достаточно определенны.
Битва утопий уже подвела Россию в ХХ веке. И не сейчас — в год столетнего юбилея «первой русской революции» нам начинать заново. Тем более что, как ни «переформатируй« современную российскую государственность под нужды сепаратизма, в результате получится ещё одна «Ичкерия». Только русская.
Оригинал этого материала опубликован на ленте АПН.
