Тигр в европейской шкуре
Состояние дел в Украине
Нынешняя Украина — крайне противоречивый государственный, экономический и общественный организм. Главное противоречие — в несоответствии реального положения вещей стихийному или искусственно созданному "общественному мнению". Если брать пример развитых стран, то такого разрыва между общественным мнением и реальностью, при всех горячих дискуссиях вокруг политики правительства — там всё-таки нет. Можно быть уверенным, что добрая половина участников антивоенных шествий в Италии и США — всё равно проголосует за ведущие эти войны правящие партии по каким-то своим причинам, что и доказали британские (и с другой спецификой — польские) выборы. Отобрав у Блэра несколько голосов, британцы оценили эффективность выполнения им своей программы, ведь объективно Британия является одной из немногих процветающих стран "старой" Европы. Приведём несколько парадоксальных примеров из жизни современной Украины.
Любая партия и кандидат обещают бороться с безработицей. Действующий президент повторяет мантру "пять миллионов рабочих мест" и обещал оценивать работу региональных администраций по критерию создания рабочих мест. Но ведь в Украине (для многих это крамольная мысль) фактически нет безработицы. Посчитаем "на пальцах" (хотя можно привести и соответствующие соц. статистические выкладки) из порядка 30-35 млн. трудоспособного населения — как минимум 7-8 млн. постоянно или сезонно заняты за рубежом; ещё 4-5 млн. являются частными предпринимателями — упрощенцами, дополнительно они создают 2 млн. рабочих мест. Остальные 15 млн. распределены между занятостью на крупных частных промышленных предприятиях, занятостью в госсекторе, сельским хозяйством и "белыми воротничками" (которых ошибочно считают "средним классом"). Риторика, как предвыборная, так и памятных дней революционная — могла (с точки зрения логики) привлечь только работников госсектора и сельского хозяйства. Но революцию на своих плечах вынесли "упрощенцы", не только ничего от нее не получив, но и подыграв оппонирующим социальным группам, которые между "бизнесами" не различают. Вероятно, люди объективно зажиточные в Украине такими себя не считают. А также, одна часть граждан находится под влиянием стереотипов "мыльных опер" ("вот где богатые!"), другая живёт ещё в СССР, а третья ждала готового варианта (здесь и сразу) той страны, где она живёт и работает. Тем не менее, безработицы нет, но с ней борются.
Упрощать не следует, в Украине зарегистрироваться безработным непросто. Но если конкурс на одно место, предлагаемое службой занятости, столь высок, а показатель безработицы тот же, что это может означать кроме того, что люди выбирают? А раз выбирают, то не особо и нуждаются. Другое дело, что значительная часть работает в тени. Запомним это для стратегии. В реальности имеет место феномен низких зарплат (underpayment) и элементы законодательства, ограничивающие рост зарплат.
Государство совершенно отделилось от граждан (как отдельных, так и групп). Это проявляется как в концентрированном образе "тёмной силы", мешающей жить, работать, зарабатывать деньги — так и в осознанно нереальном образе государства, которое якобы может "что-то сделать". Разумеется, эти два варианта накладываются, в целом, на активные и пассивный сегменты граждан, однако между ними происходит (особенно в дни революции) интенсивный обмен мифами. Продуктивный этот обмен или нет — это другой вопрос. Государство де, со своей стороны, несмотря на связываемые с революцией надежды, играет свою игру (будучи неспособным на серьёзные конструктивные шаги, разве что — на приватизацию крупных кусков оставшегося у него имущества). Эта игра заключается в тотальном игнорировании общественного мнения (вопрос членства в НАТО, русского языка, реприватизации, прочее), имитации социальной политики (институциональные изменения подменяются инфляционными "повышениями"), свободы слова (все пресс-конференции "стоят" одного репрессивного закона, где определена "роль" СМИ во время избирательной кампании), имитации "наукообразности" (тотальная деградация высшего образования и системы присуждения учёных степеней). Государство (в украинском случае означающее ничто иное, как чиновно-законодательный класс — около 1 млн. человек) будто бы "мстит" обществу за свою ущербность — отсутствия пространства для маневра во внешней и внутренней политике, низкое качество своих собственных "классовых" кадров, их неспособность сформировать подлинную "элиту", не союз "политиканов" и получателей ренты (скорее extorters — вымогателей), а плеяду государственных деятелей.
Причём заявленная "противоречивость" нашего национального (в обобщенном смысле) организма рельефна лишь на фоне старых членов ЕС, США и группы других стран. Для третьего мира она вполне стандартна, разве что архисложна — третий мир одновременно проще (например, взятка чиновнику является гарантией успеха) и… ярче. Ещё один признак простоты — стабильная национальная иерархия, в которой собиратель кофе Хосе не только (скорее всего) не сможет стать "сеньором президенте" д-ром Идальго, но и не особо-то и хочет. У него свои приоритеты. У нас продолжает жить вера в "любого хорошего и порядочного человека, который…", губящая ростки институциональных изменений. Массовая "остепенённость" чиновно-законодательного сословия, во многом поглотившего революционный импульс ("хороший" или "плохой" в данном случае не так и важно), — ещё одно уродливое проявление архиусложнения украинской политэкономической модели и (в западном ценностном понимании) политической культуры и её соответствующей неэффективности.
Эсхатология здесь снова ни причем — имеется ввиду, что сложившаяся ситуация не катастрофична как таковая. Дракон может вылететь на свободу, а может и умереть в пещере, не протиснувшись наружу. В украинском случае "дракон противоречий" скорее всего, останется в пещере, но сам по себе "аромат" разложения будет ещё долго сопровождать украинское общество, по какому бы сценарию страна не стала развиваться дальше. Вероятно, здесь сыграло роль вовсе не наследие СССР и даже не "кучмизма", а специфические и вовсе не неизбежные последствия создания нового государства в 1991-м году. Как бы то ни было, государства Украина не состоялось.
Про результаты 2005 г. говорить ещё рано (хотя многое уже понятно), поэтому, основываясь на результатах года прошлого, про государство Украина с экономической точки зрения можно сказать следующее: это территориально и демографически крупное государство Большой (культурной) Европы, имеющее выход к морю. Основа экономики Украины двуедина — переживший жёсткую рыночную трансформацию сектор перерабатывающей и добывающей промышленности, а также многоплановое и многоуровневое использование экономическими акторами транзитного ресурса (от ширпотреба до энергоносителей). Неплохо развит и переживший рыночную трансформацию агропромышленный сегмент. Существует ряд высокотехнических отраслей — частью доморощенных, частью — на основе импорта технологий, — но их удельный вес в национальном продукте невелик. За первой волной рыночных реформ последовала дестабилизации всех сфер общественной жизни, что было вызвано скорее процессом создания нового государства, нежели реформами как таковыми.
После длительной депрессии (потеряно и/или ушло в тень более половины ВВП) в 1991–1998 гг., ряд институциональных реформ (монетарная сфера и единый налог), совпав с российским финансовым кризисом, создал и кумулятивный эффект — массовое импортозамещение привело к возобновлению экономического роста. Процессы, происходившие в украинской экономике в 1999-2004 гг. дали возможность ряду международно-признанных экономистов говорить об украинском "экономическом чуде". В основе этого чуда лежал переход Украины к модели экспортно-ориентированной рыночной экономики, стимулированной, прежде всего, долгосрочной конъюнктурой рынков металлопродукции. Основа эта — не единственная. Ещё три важных компоненты: рывок малого бизнеса (стимулирован упрощённой системой налогообложения), привёдший в 2003-2004 гг. к массовому выходу деловой активности из тени; "стихийный план Маршалла" — как минимум десять миллиардов долларов, было "инвестировано" гастарбайтерами в потребление, банки и развитие малого и среднего бизнеса; наконец, стабилизация украинско-российских отношений в энергетической сфере. Нельзя, впрочем, не отметить, что внешне успешная политика привела также к обострению системных внешнеполитических противоречий и конфликтов вокруг распределения ренты, в итоге приведших к расколу сообщества рентополучателей — объективно обделенный сегмент опёрся на движение гражданских активистов и таким образом добился политической победы.
Политически, Украина представляет собой (с 1999 г.) гибридную форму демократического правления, чья стихийно или намеренно переусложнённая законодательная база создала возможность для некоторой концентрации авторитарных признаков в ходе избирательной кампании 1999 г. и последующего подрыва доверия основной массы граждан к созданным в Украине институтам демократии. Политэкономически, украинская форма правления по некоторым оценкам является "соревновательной олигархией" с обычной для большой группы стран третьего мира, послевоенной Японии, Италии (вплоть до начала 90-х) вертикально организованной клиентелой, в которой высшие лица государства играют роль арбитров между приватизировавшими аппарат исполнительной власти финансово-промышленными группами. События осени-зимы 2004 г. лишь несколько пошатнули эту вертикаль, и заставили ее субъектов обратиться к популистской риторике. В данный момент происходит перегруппировка центров влияния, готовящихся к закреплению в более европеизированном внешнем виде, иначе говоря — транзит к парламентско-президентской форме правления. Усиление роли политических партий и ряда структур гражданского общества предоставляют шанс на включение несколько большего числа граждан в процесс формирования государственной политики. Вероятно, заключительным этапом процесса умеренной демократизации станет реформа региональной исполнительной власти, смещающая и ослабляющая вертикаль исполнительной власти — этот проект сегодня поддерживает и оппозиция, и достаточная часть властного лагеря.
Внешнеполитически Украина является объектом умеренно конкурирующего влияния США, России и в последней, но возрастающей, в силу объективных обстоятельств, степени — Европейского Союза. Собственной внешней политики Киев не проводит, хотя, в определённом смысле, и некоторым образом успешно — играет на конкурирующих интересов внешних центров влияния. В короткую эпоху после "оранжевой революции" эта своеобразная стратегия терпит поражение за поражением вследствие не слишком продуманной и резкой манифестации "новой властью" своих установок, первичной ассоциацией себя с "мировым революционным движением", воспринимаемым на восток от наших границ как антироссийское. На фоне тяжёлых экономических провалов и раскола "оранжевого лагеря" — западный вектор, за исключением перспективы вхождения Украины в НАТО, также изрядно истончился, хотя ещё имеет ресурс для восстановления. Единственно потому, что в реки скорее "атлантической", нежели "европейской" ТЕН перешёл стратегический объект "Криворожсталь", и победа действующей команды на выборах вернулась в зону вероятности — с этой победой "доноры западного вектора" связывают свои дальнейшие планы относительно Украины.
Кроме получения геополитического козыря друг против друга, участники мирополитической конкуренции за Украину соревнуются за контроль за ряд эффективных сегментов военно-политической и экономической идентичности Украины. Сохранённый научно-техническая и производственная инфраструктура производит (теоретически) ядерное оружие и его компоненты, а также ряд современных видов обычных вооружений. Также Украина обладает (парадоксальным образом — на фоне общего распада и деградации вооружённых сил) самый крупный и опытный в континентальной Европе "миротворческий" контингент. Далеко не последней страной является Украина и в авиакосмической отрасли, хотя она в первую очередь представляет коммерческий интерес. Немаловажным является и вопрос контроля над газотранспортной системой Украины. Любопытен и собственно геополитический элемент украинского "конструкта влияния" — например, контроль над военной политикой Киева позволяет вытеснить Россию из черноморского региона и ослабить её контроль над Кавказом. Впрочем, это скорее вторичные последствия. Будущее проекта "Киев-эпицентр распространения революции" сегодня смутно, однако возможность присоединения Украины к ВТО и НАТО остаётся при этом достаточно высокой, причём (что важно) независимо от исхода парламентских выборов. В отрыве от риторики — своеобразное видение "западного" пути наблюдается и среди весомой части оппозиционных политических и деловых "элит".
Завершая этот раздел, нужно отметить, что на описываемые в следующих разделах угрозы и пути развития Украины внешняя политика источников конкурирующего влияния будет оказывать самое непосредственное воздействие, однако вне видимости какого-либо предопределённого результата. Это можно объяснить всё большим усложнением самой мировой политики, возникновением новых вызовов и угроз, а также невозможностью, в силу объективных причин, подчинения Украины какому-то одному источнику влияния.
Вызовы украинской государственности и благосостоянию
Вероятно, любое крупное (масштабов Украины) государство — давно распалось бы, выпади на его долю столь инфернальные испытания. Перечислять их нет нужды — это отображает статистика, в том числе и исследования ООН. Достаточно сказать, что в текущем году было впервые отмечено снижение уровня грамотности. Всё это — не только эхо депрессии, но и в ряде случаев — черты, имеющие тенденцию к возрастанию. В то же время — Украина является, по ряду оценок, самой крупной торговой экономикой Европы (если учитывать то, что мы знаем о тени) с годовым торговым оборотом более 200 млрд. долларов. Это — свидетельство поистине "резиновой" адаптации. Украинцы адаптировались (в хронологическом порядке): к исчезновению мусоропроводов, капитальных ремонтов ЖКХ, долгим перебоям водоснабжения, гиперинфляции, отпускам за "свой счёт", веерным отключениям, упадку муниципального хозяйства, наконец — к де-факто платному высшему образованию и здравоохранению. Разумеется, обошлось не без потерь — эпоха реформа унесла жизни семи миллионов человек. Перечисленные явления, часть из которых в 2000–2005 гг. резко пошла на спад, носили или носят не тотальный, но повсеместный характер. При этом существуют вызовы, на которые тень (великая спасительница сограждан) ответа дать не может, в принципе.
Во-первых, это ускоряющийся износ производственных и "социальных" мощностей. В 2000-м году (скорее в предвыборных целях — и тем не менее) создавался "Комитет-2005", основным лейтмотивом деятельности которого был прогноз предельного износа украинских мощностей в текущем году. Этот момент наступил. Об этом, в частности, свидетельствует тот факт, что отключения электричества (нечастые по сравнению со серединой 1990-х, но всё же) носят сегодня техногенный характер. Растёт количество аварий в целом, и всё больший их процент — как результат некомпетентности, что указывает на истощение традиционно сильного образовательного ресурса. Как остановить этот процесс?
Во-вторых, это всё большее ослабление формального (а не теневого корпоративного) присутствия государства в сфере собственности и порождаемых ею отношений. К 2007 г. "большая приватизация" в Украине будет закончена. Как организовать налоговую и иные системы таким образом, чтобы не возникла нужда в приватизации уже университетов и госпиталей или "реприватизации"?
В-третьих, это явный человеческий регресс. Отсутствие в реальной жизни системы здравоохранения, упадок качественного гуманитарного образования, "расползание" или "фольклоризация" первичных институтов социальной организации и самообразования, зарастание всего поля первичной и вторичной (протопартийной) социальной организации сорняками мракобесия — не смогло побороть даже массовое протестное движение. Как, не вступая на территорию свободы личной, расширить пространство свободы общественной, изуродованной сегодня тотальной атомизацией?
В-четвёртых, это обострение, обусловленное мощным выбросом общественной энергии в ходе прежней президентской гонки — традиционных, ранее "подмороженных" противоречий. В числе причин которых: язык, автокефалия, цивилизационная ориентация, усиление тяги региональных властей к самостоятельности (как на востоке, так и на западе). Как не допустить вызревания полярного конфликта в том случае, если весомая часть избирателей окажется неудовлетворена результатом или характером парламентской избирательной кампании.
Наконец, это проблема пределов роста (bottle neck), который мыслим без проведения структурных реформ в макроэкономической, социальной, инвестиционной, промышленной и сельскохозяйственной политике. С этой проблемой сегодня столкнулись все страны "калибра Украины". Одни сворачивают на умеренно-социалистическую дорогу (как Бразилия), другие — на жёстко рыночную (как Казахстан), третьи склоняются к ограничению интеграции (как, вероятно, Польша при новой власти). Именно проблемой развилки и будет логично завершить этот раздел и перейти к сценариям развития ситуации.
Плейофф неоконсерваторов
Так называется спарринг на вылет во многих видах командного спорта. Если отставить в сторону ряд субъективных (в широком культурном смысле) критериев, то последними в сообщество лидеров (более широкая трактовка — "золотой миллиард") вошла группа стран Юго-Восточной Азии и Ближнего Востока. Слагаемыми успеха, частью построенного вокруг доктрины догоняющего развития, в их случае стали: авторитарно-корпоративное государственное лидерство в процессе модернизации, комбинация фактора дешёвой рабочей силы и создания условий для производственного аутсорсинга развитых стран, делегирование Соединённым Штатам военно-политической функции государственной идентичности, частью — паразитизм на уникальном ресурсе, частью — заимствование или возрождение лучших традиций англосаксонской модели высшего образования. Однако, в ряде стран, таких как Малайзия, Индонезия, Филиппины, Перу, другие случаи — эта программа, осознанная или нет, была осуществлена либо частично и неудачно, либо с явным превосходством авторитарного элемента, в силу чего (но не только) успех оказался противоречивым, а последовавшая депрессия — разрушительной. Стихийные либо "дворцовые" смены элиты, произошедшие в этих странах в 1990-е гг., — вывели их в своеобразный плейофф игры за благоденствие. Этот эксперимент в американских понятиях — неоконсервативен, в частности, его отстаивает новый глава Мирового Банка Пол Вулфовиц.
Изначально неоконсервативный (в Украине, правда, поглощённый, в итоге, социалистической эйфорией) характер этих процессов гипотетически диктует странам-плейофф обновление политэкономического дизайна по версии "как бы Запад". Успешное превращение даёт теоретический шанс на контрамарку в "западный мир". Что это означает?
Частичный в достаточной степени, или полный контроль над представляющими интерес экономическими мощностями страны передаётся, путём непротиводействия слияниям, тем глобальным коммерческим институтам, которые в большей степени ассоциируются с американским и британским бизнесом, его дочерними компаниями. Без участия представителей этих групп важные для местного или тем более регионального рынка — решения правительствами стран-плейофф не принимаются. Производственный (причём в области высоких или нанотехнологий) аутсорсинг становится стержнем экономики, внешнеэкономическая политика — латентным инструментом давления на ЕС и Китай. В качестве монетарной политики приветствуется жёсткая привязка к резервам (dollar-pegged currency board), что в свою очередь, способствует импорту предметов роскоши, оборудования, продовольствия, конечной продукции как таковой. Кроме уникальных ресурсов, сельское хозяйство постепенно "удушается" — однако лишь в том случае, если оно не принадлежит представителям патрона или не представляет для них интереса. Развитие фондового рынка намеренно ограничивается во избежание возникновения соблазнов солидаризма — развития "общественных", открытых акционерных компаний (public stock).
Военная политика стран группы-плейофф — это размещение на своей территории американских контингентов и соединений флота (пример Филиппин) под предлогом (необязательно "фиктивным") борьбы с терроризмом и экстремизмом, как на собственной, так и на соседних территориях. Внешняя политика таких стран состоит в безоговорочной поддержке глобальных инициатив Вашингтона в международных организациях и двусторонних отношениях, посильной военной и политической поддержке США во время операций против "стран-изгоев", а в перспективе — политики сдерживания Китая. В обмен на это Соединённые Штаты умеряют или прекращают свою критику правительств этих стран в отношении их политики, направленной на противодействие социалистическим, этноконфессиональным и старолиберальным движениям, недовольным уровнем институциональной демократии. При этом, в общем и целом, — это демократические страны, в которых, тем не менее, резко ограничено пространство для социалистических, социал-демократических и "почвеннических" движений, а социальная политика, в целом сжата до "пособия на выживание", где с перенаселением борются сносом "нелегальных" пригородов и стимулированием эмиграции.
Как преломляется "плейофф" неоконов в украинском случае. Это интеграция в ВТО и НАТО, разгром национального капитала, с последующей продажей его мощностей (и остатков государственных активов) на аукционах — в руки американских и британских компаний. Это реформа пенсионной системы по модели накопительных счетов, частью справедливая, но выталкивающая на обочину ныне живущие поколения. Это увязывание страховки с корпоративной занятостью и административные решения, направленные на легализацию полностью платного высшего образования и здравоохранения. Это продажа земли иностранным гражданам, приватизация остатков агропромышленного комплекса, авто- и железных дорог и ЖКХ. Естественно, такая стратегия потребует подавления независимого профсоюзного движения, жёсткого приручения левых партий. Во внешней политике неоконсерватизм потребует жёсткой антироссийской и антибелорусской риторики и участия, в том или ином качестве, в вероятных вторжениях "англо-американо-польской" коалиции в Сирию и Иран. Разумеется, это далеко не всё — но про другие стороны этого пути исчерпывающе свидетельствуют аналоги.
Негативы (как рациональные, так и эмоциональные) — очевидны. Что касается позитивов, то это возможное накопление правительством огромного резерва (до 150–200 мрлд. долл. в течение 5–7 лет), который можно использовать на инновационные и стабилизирующие программы, заложить фундамент "развитости" для Украины. Украина, естественно, за этот период — ощутимо изменится, за исключением наличия парламентской демократии она станет похожей на Казахстан. Интуитивно или осознанно, именно такой — неоконсервативной — перспективы придерживается сегодня правящая партия. И хотя этот вариант развития Украины чрезвычайно вероятен, он существенно противоречит как целям интеграции Украины в ЕС, так и российским (текущим?) интересам, а также общественным настроениям в самой стране.
Приёмная дочь
Когда говорят о европейском родстве украинцев и русских, в основном апеллируют к историософским мифам в духе и логики "абы, да кабы". Вечное ученичество у Запада — от абсолютной монархии до марксизма — так многие объясняют этот феномен. При этом у Украины существует вполне реальный и осязаемый комплекс связей с Европой, под которой стоит сегодня понимать только Европейский Союз. Это рекордное количество членов "новой диаспоры", регулярно привозящих в Украину артефакты и привычки европейского образа жизни; проводящих независимую от государства социальную политику; создающих рост потребления на внутреннем рынке; инвестирующих в него финансовые средства. Также, это ориентация значительного числа украинских производств и агентов сектора услуг на рынке ЕС, в обоих направлениях. Сегодня ЕС закрепляется в качестве основного (как и российском, и казахском случае) торгового партнёра Украины, а в ближайшие годы Украина станет основной территорией производственного аутсорсинга для западноевропейского бизнеса. Наконец, европейские образовательные программы в Украине начинают конкурировать с американскими, а мифология "общего дома" и "возвращения", невзирая на внешнеполитическую холодность ЕС — переживает свой звёздный час.
В чём состоит путь "приёмной дочери"? В не ждущей ответа "любви" к европейской институциональной, бюрократической и риторической традиции и получении удовольствия от процесса с неизвестным (как оказалось в случае новых членов) результатом. Приёмная дочь, кроме того, должна привыкнуть к принципу "невестка виновата" — европейская чиновная элита верит в непогрешимость своего продукта (интеграции), невзирая даже на провал конституции ЕС, ведь есть масса способов "пропихнуть" её в другой обёртке, например, в форме договора, столь же значимого как Римский или Маахстрихтский. Однако, проблема сегодня не в формальных критериях членства. Кандидатство Украины в приёмные дочери находится под угрозой сразу с двух сторон. Во-первых, ему угрожают пресыщенность и страх перед дальнейшим расширением существенной части европейских избирателей, провисание кандидатуры Турции на фоне парижских волнений. Некоторые эгоистично считают, что последнее обстоятельство — шанс для Украины. Но европейская система так не работает, внутри неё не принимают неожиданных решений, поэтому даже адвокатура "новых членов", в силу мизерности их удельного экономического веса — Украине не поможет.
Необходимо понимать, что ими движут, в свою очередь, два корыстных мотива. В период интеграции (а он будет долгим), украинский рынок станет гранично доступным для их ныне нездоровых экономик — в рамках зоны свободной торговли. Кроме того, они видят Украину как могучего союзника, способного, наконец, создать противовес "олигархии" старых членов. Польша с этой ролью сегодня справляется плохо. В силу того, что на другом краю континента все эти мотивы, вместе усиливающие американское влияние на внутреннюю политику ЕС — хорошо прочитывают, то "освобождение" от американского влияния на Турцию, появление у ЕС ближневосточной границы, что автоматически превращает Брюссель в уже не "претендента", а "кандидата" в мировые гегемоны, конец американского столетия — задача более предпочтительная, чем выбор между Турцией и Украиной. Поэтому и был подавлен в зародыше "австрийский мятеж" по поводу перенесения даты начала переговоров и установлении особого партнёрства с Турцией.
Вторая сторона украинской "европейской проблемы" несколько схожа с румынским и болгарским случаем, однако, вне всякого сомнения, стоит гораздо острее, нежели в этих странах. Если выразить суть этой проблемы предельно жёстко и откровенно — "рылом не вышли". Не весь гражданский актив, конечно, — а наш управляющий класс. Нет, естественно, это не совсем отношение панства и быдла. В конце концов, Лех Валенса был простым рабочим, латвийский экс-премьер — из крестьянской семьи, Квасьневский — тоже не потомственный шляхтич. Но это не определяло вектор развития этих стран. Равно как и де Голль не милитаризовал Францию, а Хуан Карлос и не думал превращаться в испанского тирана времён инквизиции. Европейский чиновник может понять чиновника американского и китайского, может осторожно посмеяться вместе с польским над "нюансами" осваивания бюджета — но не может понять чиновника украинского или российского. Не имеющий никакой власти евродепутат может понять украинского депутата-правозащитника, у них общая проблема. Но дальше этого общая система координат не идёт. Евросоюзному чиновнику (а ведь это он, в коллективном своём выражении решает вопросы расширения и заинтересован в нём, ведь это усиливает его власть) тяжело понять украинского "коллегу", потому что наш бюрократ напоминает нечто среднее между опричником и мелким парижским феодалом эпохи начала централизации во Франции. Самый развращённый европейский бюрократ, французский или итальянский, кладущий в карман строительные откаты, отчисления на якобы благотворительность, пропихивающих своих родственников и так далее — всё-таки чувствует себя немного преступником, знает свою дозу и "ворует красиво". Ему неясно, зачем кроме всего этого и ещё сверх того — присваивать себе и своим родственникам научные достижения, степени, военные звания? Как при всём этом можно нагло захватывать землю, предприятия и жилые помещения, порабощать родное село, пытаться стать поп-звездой, политологом, юристом и экономистом в одном лице, манипулировать избирательной кампанией, вести себя самым одиозным образом — и всегда избегать возмездия. Зачем вообще это бизнесмену? И часто быть при этом — человеком безо всяких познаний языка или профессии, склонным к хроническому "снятию стресса" и суеверному фанатизму? Не выстраивается здесь общее пространство для диалога.
С "сигналом" или без такового, Украине необходимы продуманные и неспешные структурные реформы для того, чтобы войти в процесс европеизации. Отличие структурных реформ от "реформ" состоит в том, что создание системы, в которой гаишнику неинтересно брать взятки, не может быть осуществлено путём отмены ГАИ, — это вообще дело не быстрое. Так и во всём. Безусловно, в ходе интеграции в ЕС государство жертвует значительной частью суверенитета, и политэкономически интеграция выгодна в первую очередь крупным транснационалам-импортёрам промышленных и сервисных технологий, а также чиновникам (размывание ответственности и доступ к фондам ЕС). Для всех остальных интеграция означает свободу международного найма в рамках Союза, безвизовое перемещение и переориентацию производства на потребности соседних стран-не членов, лоббизм их правительств. Однако обо всём этом Украине пока очень рано думать. Основания для институциональной революции зреют, но пока что не набралось сил и не вошло в "цветущий возраст" европеизированное поколение, и даже не прошёл его жёсткий внутренний отбор. Политически активная украинская молодежь продолжает, старея, играть в "возвращение к корням" и "наивный" национал-социализм, пребывая под влиянием политиков-симулякров, почему-то ассоциирующихся с патриотизмом и демократией, но заседающих в президиумах "антисионистских" конгрессов. Европейцев пока критически мало как во власти, так и оппозиции, и чуть больше — в новом экспертном поколении и потенциально, среди десятков тысяч получивших второе образование за рубежом.
Революционным путем процесс смены управленческого класса провести почти невозможно в условиях даже относительной демократии. Ни Пётр Романов, ни Кемаль Ататюрк, ни даже Хуан Карлос не были демократами. По самым оптимистическим прогнозам, культивировать (не слишком навязчиво) будущее европейское поколение можно только параллельной системой высшего образования (существующая — не только тотально коррумпирована, но и вредна для воспитания гражданина, демократа и патриота, а для гуманитария вообще является могилой) и в течение 10–15 лет от начала проекта. До этого времени, то есть вплоть до создания общей системы координат, с Украиной на тему членства будут разговаривать только тоскующие поляки.
Несмотря на очевидную второсортность "новой Европы", достижение европейского членства является для Украины наиболее прямым путём в "золотой миллиард". В этом процессе, даже в виду жёстких ограничений, налагаемых на внешнеэкономическую и государственную политику, присутствует определённая нелинейность, связанная с постоянной трансформацией самого Союза и стоящих перед ним вызовов. В конечном счёте, европеизация ведёт к общественному благу, если она является ценностью для нации. Важно, впрочем, понимать, что приёмная дочь — всё таки не только объект для издевательств со стороны богатой мачехи, но и при хорошей, чуткой матери может проявить некую преступную наследственность, перечёркивающую весь эффект внутреннего самоусовершенствования и внешнего социальной инженерии. Самый угрожающий сценарий вероятен именно сегодня, как никогда за годы украинской независимости.
Две версии отечественного национал-социализма
Сначала о первой — она обладает низкой, но не позволяющей себя исключить степенью реализма. В прошлую президентскую гонку мы имели возможность наблюдать специфику политической культуры восточноукраинского субэтноса, чьи формальные и неформальные лидеры проиграли противостояние вследствие узости своих "геополитических" и творческих рамок, отсутствия, по сути, амбиций общегосударственного масштаба.
Спокойствие, с которым восприняли в восточных областях новых назначенцев и последующее окружение их стеной вакуума — настолько же обманчива, насколько и опасна для украинского ближайшего будущего в целом. Тут актуален исторический пример. Многие столетия представлявшие, по сути, единое целое, Нидерланды и Бельгия отдалились друг от друга в течение всего нескольких лет активной фазы первой европейской революции. Этот разлом не смогли преодолеть ни таланты Александра Фарнезе, возглавившего королевское представительство в Брюсселе после изгнания испанцев из Голландии, ни харизма основателя голландского государства Вильгельма Оранского — с другой стороны. Как, заметим, — не смогли ничего поделать с расколом и непомерно жестокие назначенцы короля Филиппа принц Хуан и маркиз Медина-Сели. За этот год в обществе Восточной Украины, Юга и Крыма исподволь развились схожие процессы — а нынешний религиозный конфликт в Остроге только одно из проявлений этого схождения льда. Ведь когда-то и "Иконоборческое восстание", зажёгшее голландскую революцию, — в Мадриде считали погашенным и даже манипулировали им, как и сегодня — члены нашего парламента с обеих сторон… Голландия и Бельгия — до сих пор разные государства.
Правда об украинском политикуме состоит, в частности и в том, что этнические националисты есть в каждом лагере — это потрясающее уродство является ещё одним следствием получения в 1991-м году государства "под ключ", похожего на аэропорт из романа Стивена Кинга "Лангольеры". В силу ряда причин, это здание оказалось наполнено не тонким флером либерально-демократического кофи-брейка, а наследственным смрадом межвоенного интегрального национализма, которому сегодня начинает противостоять рождённый событиями 2004-г. воинствующий культурно-политический регионализм, опирающийся теоретически на князя Трубецкого, считавшего, что украинский отдельный народ изобрели поляки. Эта крепчающая дискуссия между двумя монстрами прошлого настолько неуместна в мире ТНК, "Майкрософт", мобильных телефонов, как и Аттила у ворот развоплощённого, но отнюдь не совершенно угасшего Рима. Тем не менее, рождение некой политической культуры в Украине, где-то реплицирующей традицию военной демократии Сечи, а где-то повторяющей кальку революций прямого действия 1999–2003 гг. — оказалось сопровождено этой сиамской двойней, грозящей задушить слабенького, но вполне демократического ребёнка. Которого без сожаления сольют вместе с водой, если итоги парламентских выборов не будут соответствовать результатам экзит-полов в представлении оппонентов.
Вне всякого сомнения, затвердевающий восточно-украинский субэтнос при всей своей показной покладистости (таким был до определённого момента и фландрский крестьянин, и голландский гражданин) не потерпит победы тех, кто и впрямь является, или же представляется этническим националистом. То же самое можно сказать о дезориентированном, но стойко настроенном на "недопущение" тех, кого он считает "русскими шовинистами" западно-центральный субэтнос. Прошлый год доказал, что все эти опасения — никак не беспочвенны, а власть, к сожалению, не сделала ничего даже для торможения этих процессов. Памятный "Меморандум" был воспринят обществом вовсе не как пакт Монклоа, а как Нантский эдикт или Утрехтская уния, имевшие самые печальные последствия. Установление в Киеве, в той или иной форме националистического режима, будь это сторонники учения Д. Донцова или поклонники риторики российской "Родины", — неминуемо приведёт к "органичному" распаду государства.
Однако бóльшую вероятность имеет сценарий левого национал-социализма. Это, в частности, так прежде всего благодаря наличию во главе экс-властной партии харизматичского политика. В данном случае, переход к парламентско-президентской форме правления и даже расширение самостоятельности областей (которым легко "купить" главную оппозиционную партию) не имеют принципиального значения. Реализация этого сценария состоит в массовой национализации крупных частных предприятий и науськиванию активного сегмента масс на бывших союзников и противников, установлении (как минимум, посредством двух основных и государственного телеканала) своеобразного идеологического общения-управления гражданами. Если негативы такого новомодного "перронизма" очевидны (в крайней форме он может привести к международной изоляции и бегству капитала, другим типичным последствиям), то нельзя не сказать и о позитивах, которые, безусловно, есть. "Национал-" такого сценария состоит в полноценном переучреждении государства (чего не произошло, при всех потугах в 2004 г.) на солидаристских началах в экономической политике. Такой режим — мечта, где осознанная, а где нет — "ободранной" части интеллигенции и значительного сегмента других "диссадаптантов". Из него может произрасти, в итоге, как новая "великая держава" (в частности, и благодаря "экспорту революции", если она утратит националистический оттенок, и этим можно будет формально отдать дань союзничества Западу пусть и на время) — так и гипнотизирующий своими злыми, резкими фертами цветок зла. Украина не является, к счастью или сожалению, обычной страной третьего мира (хотя бы в силу длинной континентальной границы с ЕС), поэтому возможные трансформации воинствующего неомарксизма во главе с харизматиком — несомненно, потрясут основы континентальной политики. Впрочем, возможен и мягкий вариант "полевения" украинской власти, рассасывающий таким образом напряжённость идеалистических низов, но сильно тормозящий развитие страны в целом. И здесь мы подходим к Пути Тигра, на который ещё не поздно по-кошачьи свернуть.
Тигр в европейской шкуре
Я не знаю, кто сегодня будет потребителем нижеизложенной стратегии — типажи угадываются во всех значимых политических силах, но они лишь часть более сложных систем влияния. Это, впрочем, не отменяет ни необходимости "второй волны реформ", неизбежных для создания институциональных оснований для современного государства, ни понимания того, что а) гепард быстрее всех; б) тигр сильнее всех; в) на льва редко покушаются; г) прыжок пумы смертелен и д) мы по какой-то причине любим прожорливых, ленивых, линяющих, не дрессируемых, маленьких мохнатых созданий — кошек. Вероятно потому, что у кошек хороший пиар, а, кроме того, — у них есть внутренний стержень, самостоятельность. Могут ли украинские граждане и те среди них, кто претендует на статус государственных деятелей, — взять лучшее из всех вышеописанных сценариев, дополнить новую форму чертами, смутно различимыми как черты уже нашего века и "построить", "собрать", относительно без потрясений, государство Украина, которому будут подражать и у чьего флага стоять окажется не только не стыдно, но и почетно? Что ж, благословясь, начнём излагать элементы концепции. Заранее прошу прощения за переизбыток модальных глаголов, скетчевые моменты и проекцию настоящего времени на будущее.
Моменты стратегии
Конституционная составляющая: Многосторонняя комиссия подвергает нашу словообильную Конституцию тщательному пересмотру с двумя лишь целями — исторжению прав и обязанностей, отсутствующих в реальной жизни и таким образом отчётливо вредных для общественного блага. Вторая цель — дополнение конституционного текста филигранной дефиницией права на счастье и права на частную жизнь. Это долгий процесс, но сама работа подобной комиссии возбудит в обществе полезный (а не провокационный) и продуктивный интерес, создаст новое пространство для работы гражданских активистов в обоих лагерях, где латентные попытки размышления над конституционным текстом уже предпринимаются. Оба этих права настолько семантически широки, что позволяют гражданам по назначению использовать систему правосудия. В этом же контексте необходимо, естественно, предпринять и координированное внедрение судов присяжных, частично доверив это начинание самодеятельным группам граждан. Вероятно, без "суда равных" и развития этих двух правовых принципов современное государство невозможно, существующее же государство без обиняков является полицейским, мятущимся от латентной к активной фазе полицеизма и обратно, в зависимости от прихотей якобы избранной власти.
Процессуально-демократическая составляющая: Формализированный, но подвергшийся жёсткой критике в России, в условиях отсутствия парламентаризма как такового, проект выдвижения более жестких критериев к "партиям" — в Украине, как в стране исконно парламентской и ныне утверждающей это, актуален как никогда. Несмотря на то, что свобода собраний (и др.) несомненно-неприкосновенна, партии-карлики и бумажные "пустышки", ведомственные партии — должны исчезнуть (такая попытка уже предпринималась в 2003–2004 гг.). Поскольку отечественному Минюсту всё равно, кроме визирования (или нет) указов и участия в игре регулирования — делать нечего — это могло бы стать магистральным занятием ведомства на несколько лет вперед. Разумеется, фактически существующие политические силы ущемлены не будут, но нынешний низкий порог не является, к сожалению, особым препятствием для групп, компрометирующих демократический строй самим своим тлением. При этом должен развиваться утверждённый "Великим компромиссом" транзит к парламентско-президентскому правлению и уже близкий для слаборазвитых и слабоавторитарных, коррумпированных государств. Назначение Генпрокурора при этом следует перепоручить судебной корпорации — так как и сегодня она назначает треть судей Конституционного Суда. Районных судей должно выбирать во время общих выборов законодательной власти всех уровней (как и сегодня), но из числа кандидатов, представленных местным "цехом" юристов (нечто вроде bar association). Пропорциональная система парламентских выборов должна быть и чуть видоизменена — добавлено рейтинговое голосование по кандидатам от партии и граждане должны быть информированы относительно них.
Присутствие иностранных граждан на избирательных участках во время подсчёта голосов должно быть запрещено раз и навсегда, как это практикуется в современных демократиях. Ответственность за участие и организацию фальсификаций, доказанная обвинением в суде присяжных, за оглашение результатов экзит-полов до окончания голосования должна состоять в лишении гражданства (это должно быть исключительным случаем применения такой меры наказания). Параллельные подсчёты, способные подорвать государственный порядок, также необходимо запретить. Императивный мандат может быть сохранён на срок до двадцати лет.
Гражданско-демократическая составляющая: Создание общественных организаций должно быть разблокировано: с административной стороны — упрощением процедуры до уведомления и экспертизы устава любой лицензированной конторой, а также регистрацией общественной организации как предпринимателя, работающего по упрощённой системе налогообложения (единый налог — ныне существует). Отсутствие реакции на обращение гражданина в должный срок должно приводить к отставке чиновника. Электронные (Интернет) СМИ проходят ту же процедуру регистрации, что и общественные организации, это уже сложившаяся исподволь практики. Важно, однако, то, что сотрудники этих СМИ получают одинаковые права с сотрудниками традиционных СМИ. Нынешний повсеместный уход внештатных журналистов от (на законных основаниях!) налога на доходы физлиц, тоже может быть прекращён обязательной их регистрацией как упрощенцев. В среднесрочной перспективе все эти прагматичные меры должны не только расширить пространство свободы до максимально возможных в современном государстве границ, но и а) увеличить достаточно весомую (4 млн. упрощенцев) долю украинского среднего класса до сравнимых с развитыми странами показателей; б) увеличить доходы казны.
Гуманитарное высшее образование (в том числе экономическое и филологическое): Нынешняя система безнадёжно больна, ей не поможет ни Болонья, ни борьба с коррупцией. Правительство и бизнес могут способствовать (или хотя бы не мешать) развитию параллельной системы — по моделям, созданным для "последипломного" образования Институтом открытого общества, открытых университетов вообще и "новых" в частности. Страна, в которой не горит возрожденческий и просвещенный дух, не имеет ни хорошего, ни плохого будущего.
Монетарная составляющая: Правительство должно в целом придерживаться банальных принципов ‘good governance’ — то есть приноравливаться к евросоюзной практике сдерживания дефицитов, следовать и "азиатскому" завету накопления диверсифицированного валютного запаса и стабильного, "экспортного" курса национальной валюты. С как можно большим количеством стран, прежде всего постсоветскими соседями нужно вступить в отношения взаимоконвертации, что постепенно может создать основания для неформального признания гривны конвертируемой. В то же время, ни в какое время речь не должна идти о присоединении к пространству другой валюты — это лишает смысла проведение макроэкономической и бюджетной политики как таковой. Необходимо, сначала экспериментально, внедрять чековую систему, которая оправдала себя в период динамичного развития целого ряда экономически процветающих стран.
Промышленная составляющая: Украина должна до конца пройти этап экспортно-ориентированной промышленной экономики — наряду с привлечением инвестиций для амортизации износа мощностей и создания новых производств, это главный источник СКВ для создания устойчивости национальной экономики. Китай лишь сегодня вышел на этап экспорта капитала и открытия рынков — и до экспорта "магии" (того, чем сегодня заняты развитые страны ему ещё достаточно далеко). В условиях бума снижать налоги в этом сегменте бессмысленно, однако новые (с нуля) производства должны иметь хорошо продуманный набор первичных, временных преференций.
Торговля и малообъёмное производство: Единый налог (упрощённая система налогообложения) должен быть сохранен навечно. Его введение — единственный здравый шаг в экономической политике 1990-х и уникальная (смысле эффективности) черта экономической политики Украины как таковой. Однако внутренняя реализация алкогольных и табачных изделий должна находиться в государственной монополии, а формальная деятельность "экстрасенсов" и "целителей" — облагаться единой, но гораздо более высокой ставкой налога, и сопровождаться уголовной ответственностью за "сбои в работе". Это можно рассматривать как "хохму", а можно и нет.
Налоговая система в целом: Может быть оптимизирована (в общих чертах) согласно концепции рабочей группы при действующем Кабмине. Однако в разрезе физлиц может быть радикальным образом трансформирована введением подсистемы добровольных фиксированных сборов на содержание здравоохранения, высшего образования, судов, местной милиции, государственных театров и кинотеатров, библиотек, общественного телевидения — с постепенным смещением основной нагрузки в эту сторону.
Государственная собственность: В ней должны остаться (как контрольные пакеты, но не более того!) три-четыре системообразующих (пенсионные и т.п.) банка, основная электрогенерирующая компания, железная дорога, стратегически важные порты и аэродромы, военные производства, необходимое для продовольственной стабильности количество элеваторов, АЭС и газотранспортная система. Политика создания долгосрочных резервов должна стать императивом, как и недопустимость аренды/продажи территорий ведомственной активности.
Земля: Должна быть разрешена свободная продажа земли, что касается иностранных граждан — то исключительно кратко- и среднесрочная аренда от украинского собственника с ежегодной ревизией обязательных инвестиционных обязательств и характера природопользования — как общественной, так и государственной. Такой же механизм интересов должен быть применён и к украинским собственникам. Что касается защиты интересов неимущих аграриев в текущей фазе, то им следует (как бы жестоко это не было) раздать равные наделы (если у них возникнет это желание) без права продажи в течение пяти лет, с исключением для условий банковского кредита под залог земли. В качестве эксперимента можно направить бюджетные средства в программу компенсации процентных отчислений — по условиям конкурс банк-планов.
Приватизация и реприватизация, долг вкладчикам Сбербанка СССР: Как таковая, приватизация должна быть завершена в 2007 г. Средства от неё должны сформировать фонд для капитальных государственных инвестиций. Что касается реприватизации, то может быть реализован механизм "принудительного" (под угрозой тщательных расследований) мирового соглашения, средства от которого (предварительные расчёты говорят о минимальной сумме в 20 млрд. долл.) должны пойти на (в качестве примирения с прошлым) создания фонда поддержки социальной политики, который бы каждый год отдавал половину накопленных процентов на социальную часть расходов бюджета. И приватизируемые "примирённые" предприятия должны быть обязаны государством, по истечении трёх лет, выставить 49% акций на фондовый рынок. Также как и любое новое промышленное (и иное) предприятие с активами ценой более 200 млн. долларов. Относительно долга вкладчиков Сбербанка СССР, то им или их наследникам должны быть выданы ценные бумаги (по типу векселей) на честно посчитанную сумму вклада в гривнах с запретом обналичивания в течение пяти лет и с рекомендацией (настоятельной) вложить их в какое-либо предприятие, которое получит право использовать их как деньги. Естественная угроза создания таким образом некой скрытой допэмиссии в контексте комплексной проводимой политики будет нивелирована, а вот рынку ценных бумаг придаст явную динамику. Так или иначе, это единственный вариант относительно честно рассчитаться с историей накопления первичного капитала.
Социальная политика в целом: Должен быть ликвидирован налог на фонд зарплаты либо введена его "регрессивная шкала". Целый ряд нынешних проблем отпадёт сразу. Пенсионный фонд диверсифицирует (как было показано выше) источники своих доходов, что касается частнозанятых, то поддержка ими фонда должна быть сделана добровольной. Принудительное страхование должно быть ликвидировано в любой форме — ни государство, ни люди трезвомыслящие не должны отвечать за отсутствие здравого смысла у своих сограждан. Значительная же часть социального и стимулирующего налогообразования может быть доверена региональным легислатурам. Однако любого нанимателя следует обязать оплачивать базовые медрасходы своих работников, базовый транспорт и аренду ими квартиры в случае необходимости переезда из другого населённого пункта. Турция давно это реализует.
Преподаватели госвузов, персонал госбольниц, учителя школ должны получить статус, ранг и привилегии госслужащих согласно действующему закону о госслужбе, а перечень поддерживаемых привилегий существенно расширен при резком снижении темпа роста монетарной составляющей зарплаты.
Государство должно передоверить ответственность за состояние прав и благосостояние частно-наёмного работника независимым профсоюзам и тем самым "отрезать" от себя все эти атавистические проблемы советского профсоюзного мутанта, претендующего то ли на роль государственного сегмента, то ли на роль отраслевого лобби. Должен быть принят цивилизованный закон о профсоюзах — ни государство, ни работодатели не должны препятствовать появлению таковых. Примеры уже существуют, но это лишь первые ростки подлинного профсоюзного движения.
Государство и бизнес должны придерживаться заявляемых каждый год бюджетом сумм минимальной зарплаты, пенсии и дотации. Вероятно, студенческую стипендию можно постепенно отменять, заменяя оплаченными льготами, сегодня стипендии представляют собой — инструмент дешёвого популизма, ничего не дающий ни получателю, ни государству в силу своей мизерности. Медленно, но упорно должна внедряться монетизация всех оставшихся (их не так и много) льгот. Размер максимальной пенсии в госсекторе должен быть органичен на ближайшие годы полутора тысячами долл. — ведомственные пенсии уже создали перекос, отнимая первоочерёдность у получателей минимальных пенсий. Постепенно должна реализовываться и политика окончательной либерализации тарифов государственных монополий — в конечном итоге заработанные деньги увеличивают расходную часть бюджета, по меньшей мере, это дело парламентской политики.
Вышеперечисленное является, во многом, возможным украинским преломлением ранней стадии европейского социал-либерализма, реализованного в ряде старых и новых стран ЕС не так давно. В трансъевропейском формате, данные меры — разворот в сторону континентальных ценностей в сфере социальных прав, не ущемляющий (в целом) отечественного работодателя и демонстрирующий непривычный (для иностранного нанимателя) в таких странах, но вызывающий уважение подход.
Цивилизационная составляющая: Реальность такова, что хотя количество говорящих на украинском постепенно возрастает, они, в силу исторического фактора и мощного культурного влияния России, — продолжают оставаться билингвами. Это означает, что некий специальный статус русского языка (не как в Беларуси, но как в Казахстане) неизбежен. То же самое можно сказать и о поместной церкви — однако её возникновение должно стать итогом развития "поместного" движения в самой канонической церкви и только на её основе. Само же украинское государство обязано вновь (!) устранится из этой сферы, ведь его "проникновение" в неё уже привело к острым дискуссиям и даже низовым открытым конфликтам. Чтобы появилась динамичная украинская и украинская русскоязычная культура, необходимо ликвидировать министерство культуры и его подразделения. Этого монстра можно заменить агентством, распределяющим государственную грантовую помощь на условиях вклада проекта в развитие конструкции самобытного культурно-политического украинского мифа, несущего в себе сознание "непрерывной" государственности украинцев.
Вскоре Украине понадобится и развитие привычки к политкорректности, аппарата её внедрения — не в таком абсурдном виде, конечно, как в США, но адекватно для той системы координат, в которой этнокультурные и другие меньшинства живут в сбалансированной гармонии, перманентно перепроверяемой на вшивость. Второй главной конфессией в Украине с года на год станут реформированные христиане — и это проявится чрезвычайно быстро. При всём возможном уважении к свободе совести, украинское государство надо оградить от влияния церквей и идей наподобие "второго" Иерусалима или Константинополя. Киев может и должен остаться Киевом с перспективой превращения в "бриллиант" восточной Европы, в новую крупную и глобализированную агломерацию между Франкфуртом и Москвой.
Несущая внешнеполитическая конструкция
2005 год в Украине стал "потешным" вариантом то ли 1953-его (так хотели убедить общество "оранжевые"), то ли 1985-го (так посмеиваются "синие"). Для "красных" ничего не изменилось, как и всегда. Украина же в этом году споткнулась о пенёк на развилке — между путём условно "казахским" и условно "польским" путями. Первый путь в нашем случаем "смазывает" наша вековая традиция демократичности (не демократии) и непроходимость наших политиков. Второй путь… мы четырнадцать лет шли другой дорогой, и это сделало нас неспособными "перестроится" по-польски, да и поляки, у которых отсутствует национальный капитализм — нами тоже стать не могут. В то же время, мы не можем стать и россиянами, у которых есть ядерное оружие, нефть, газ и Путин — а россияне не могут стать нами, у которых (пока?) нет своей Чечни, а есть народ и весьма оборотистый, да и ПАСЕ мы слушаемся.
Украинская внешняя политика, в силу текущей "объективности" нашей страны, — проецируется на внутреннюю. Поэтому в этой сфере должны быть приняты наиболее ответственные стратегические решения. Поскольку процесс принятия Украины в ВТО, отмены в отношении Украины поправки Джексона-Вэника, присвоения ей ЕС и США статуса страны с рыночной экономикой — сознательно тормозятся, визовые режимы только ужесточаются, а обсуждение вопросов членства в ЕС отложено до 2008 г. — необходимо отреагировать на эти тенденции. Весь комплекс этих фактов свидетельствует о банальном неуважении нашей страны (мы уже проходили период такой платонической любви со стороны США в 1994-98 гг.), "Запад" ждёт результатов парламентских выборов — победят "свои", то формальные жесты будут сделаны, а, нет, так "официальные лица" вернутся к назидательным фразам и даже хамству образца 1998-го года: "парламент ничего не решает", "глупые украинцы" выбрали не тех кого надо, надеемся на Президента Кучму (теперь Ющенко), "красная заря". Но, слава Богу и народу — теперь именно парламент решает. И начала работать инициатива по проведению в день выбора референдума относительно членства в НАТО и ЕЭП. Это не будет позорный референдум-2000, теперь его организовывает не власть. Как народ решит, так и будет — политологи смогут только разводить руками, и это правильно, так должно быть. Устав от популистской демократии, мы вовсе не ностальгируем по управляемой.
Однако, на мой взгляд, нужно выдвинуть иную концепцию внешней политики. Украина не должна быть ни членом НАТО, ни ОДКБ. Поскольку организация под названием НАТО неэффективна (где перечень успехов?) да и затратна, то отношения в рамках действующей Хартии (де-факто особое партнёрство) Украину вполне удовлетворяют. А конституционный статус вооруженного нейтралитета и особые заслуги и роль в миротворчестве ООН, наконец, героическое (иначе не назовёшь) участие в антисаддамовской коалиции (безусловно, авантюра, но!) должны вполне удовлетворять наши военные амбиции. Расширить их можно за счёт становления профессиональных ВС, размещения украинских военных баз в странах, которые и напрашиваются в сателлиты (Грузия, Молдова) и странах, приветствующих украинских военных, — Ливан, Либерия, не так давно буквально просило помощи новое правительство Экваториальной Гвинеи, а вскоре, потребует и Азербайджан. Конкуренция с Россией? Ну и что? Кремль в последний год начал шарахаться от регионального лидерства, со скрипом строить вроде бы национальное государство, у которого только экономические интересы. Россия, вероятно, теперь понимает — хотя у неё есть страшное, но неприменимое оружие, и она энергетический гегемон, но ни поп-культурного продукта на экспорт (сравнимого с западным), ни идеи сборки СНГ в единое государство у неё нет. Почему бы Украине не порезвиться на этом оставленном американцам, китайцам и моджахедам пространстве, пока они туда не "доезжают"? Нет такой причины. Но убожество мысли и отсутствие весомых внутренних успехов нашей власти пока что отретушировало, "выжало" проект экспорта революции, он замер. Некому это делать — столы мешают. Особенно когда это интересы Украины, а не Вашингтона. Может быть — это изменится?
Что касается ЕЭП, то это другая история. Российские ресурсы, рынки и инвестиции (и наоборот) дают нам возможность расширить свои европейские возможности — северный газопровод является крупнейшим поражением украинской дипломатии после Бушера. Поэтому ЕЭП необходимо развивать. Следует только сделать одну концептуальную оговорку, что конечной целью развития ЕЭП является достижение европейского уровня жизни, автономной адаптации европейских стандартов во всех сферах жизни и коллективное принятие стран-членов ЕЭП в ЕС, когда это станет возможным. Роль Украины как двустороннего ретранслятора интересов Европы и Азии быстро вырастет, а Вашингтон и Пекин потерпят жестокое поражение в глобальной игре. Чувствуется, конечно, что это не задача для политиков нынешнего украинского и российского калибра — хотя имей такую возможность Индия, Индонезия, Казахстан, они немедля бы воспользовались ею. В ЕС это вызовет бурную реакцию — а чуть позднее интерес. Который будет расширяться по мере взаимопроникновения и "еэповского" процесса как такового. Причём этот проект в такой редакции настолько масштабен, что от смены власти в России ничего не изменится. Возможно…
Латентный экспорт революции в отрыве от западных интересов, опирающийся на внутренний успех и формирование регионального лидерства, монополизация российско-европейского транзита, присвоение идеи Европы до Владивостока, закрепление на территории failed state — мы можем себе это позволить и сдерживает нас лишь комплекс неполноценности. Но это была бы внешняя политика тигра, а не худосочной бурёнки, стёршей рога о европейскую дверь. Забудем о "многовекторности" — но и об "одновекторности" тоже. Единственный вектор Украины должен выходить с улицы Банковой и не упираться в текст приказа украинскому командиру в песках Аравии или африканских джунглях.
Состоявшееся государство Украина должно перестать стесняться — и начать радостно скалиться тигриными клыками на те или иные возможности, ежеминутно возникающие и пропадающие в глобализированном мире. Да и похвалиться ему есть чем. Единый налог, бурный рост, технопарки, новые танки, корабли, самолёты, миллиарды от "заробитчан" и реприватизации, 18% граждан в Сети, Майдан, конституционная реформа. Переход на следующий этап — переучреждение, в ходе парламентских выборов, нашего государства на основе расширения самостоятельности исторических областей и решения проблемы двуязычия, отделения церкви от государства. Глубокие институциональные реформы, не ограничивающие при этом экспортный потенциал украинской экономики — а расширяющие пространство личной и коллективной свободы. А параллельно — рывок к иной внешнеполитичской роли, сочетающей, как и у развитых стран, здоровый цинизм и здоровый идеализм. Украинцы заслуживают интересной жизни, потому что "интересную" они уже прожили. Разноверующие, разноязыкие, разнодоходные, разнодумающие, разновозрастные украинцы — не без удовольствия прикрепят оранжево-синие значки, если возникающее из эпохи неожиданного бума, завершившегося снегом Майдана, государство будет справедливым, свободным, амбициозным, прогрессивным. Если о нём будут говорить в вечерних новостях Би-Би-Си, Си-Эн-Эн и НТВ. И не как о рассаднике дикости, а как… об удивительном тигре, скалящемся из Восточной Европы. Сегодня эти каналы уже транслируют рекламные ролики украинских ФПГ. Значит, краешек солнца уже появился из-за горизонта…
Послесловие
Мой текст, совершенно очевидно, полон противоречий.
Как совместить общий рынок в рамках ЕЭП и военно-политическую конкуренцию с Россией в рамках СНГ? Пока в Кремле правит Владимир Путин — это возможно. Ведь, с одной стороны, Москва ориентируется на Старую Европу и усилится Украиной, а с другой — отсталой части экс-СССР Москве предложить нечего, пока протекторат в России не сменился монархией, а с демократией (как не экспорт) Россия уже опоздала, даже (!) если что-то изменится.
Как совместить институциональные реформы по европейской кальке и национальный капитализм? Уверен, в Юго-Восточной Азии этого тоже не знали, когда там начинались преобразования, а Китай так и вовсе начал меняться какими-то на первый взгляд техническими шажками. Украинский же олигархат далёк от мыслей организовать путч с установлением диктатора-марионетки. Он "испорчен" западным образом жизни, а "по жизни" так и вообще трусоват. Главное — чтобы правительство не вредило этим непростым, но прогрессивным людям, в которых проявилась суть украинской политической культуры, растущей из периода 1861–1918 гг. расцвета промышленности и торговли. Контролировать их и власть должны масс-медиа и структуры гражданского общества, профсоюзы наконец, а вовсе не вымогатели-правоохранители и не заработавшие в жизни ни гроша площадные популисты.
Как проводить одновременно либеральную, протекционистскую и "новую социальную" политику? Я не знаю — знает Тони Блэр, знал Билл Клинтон, знает турецкая политическая элита, знает Лула да Сильва. Надо учиться, ну что делать? Не всю же жизнь мракобесничать, изобретая то "особый путь", то, аплодируя "красной заре", то выращивая "чикагских мальчиков".
Как отреагируют на мои размышления "представители политических элит"? Уверен, что никак — и это не кокетство. Они у нас живут в заповедниках Кончи-Заспы и Пущи-Водицы. Символические названия, не правда ли? На эти четыре категории украинские политики пока что и делятся. Но в рай- и горсоветах, в деловых и экспертных кругах, в богемных кафе, по обе стороны границы и в не разоренных сёлах уже появились другие люди. Да, может быть, забастовка водителей такси пока что не впечатляет. Но если встанут (закроются на день, на два…) все физлица-частные предприниматели, страна замрёт. Евровидение-2004, Канны-2005, финал Кубка Мира — какие разные люди стоят за этими успехами! Их Украина уже не отдаст.
Польза противоречий в том, что они заставляют думать творчески — а украинский политик (вернее, политик для Украины) должен быть человеком играющим, ведь из противоречий соткана наша история, наша культура и наше государство. Между Новороссией, Буковиной, Галичиной, Донбассом и Гетманщиной — нет ничего общего, кроме флага, герба, брэндов и сословия чиновников. Страшно? Нет, прекрасно. Это и только это даёт Украине шанс на славное будущее, как минимум — в среднесрочной перспективе. Конфликт порождает продукт. Адаптация порождает устойчивость. Это, разумеется, оптимистический сценарий. Но ведь всё в наших руках — это финальный "майданный штрих" к сделавшей Украину рыночной и вообще, неким государством, эпохе Леонида Кучмы. На заре новой эпохи мы вновь перед вызовом. Войти в цикл трансформации, натянуть на азиатского тигра европейскую шкуру, или петь старые печальные думы над издыхающим тигром, накрывшись латанной шкурой "байстрюка" западной цивилизации под боком у родной, но не амбициозной управляемой демократии, распустившей "постсоветское пространство".
Михайленко Максим, кандидат политических наук, координатор научно-исследовательских программ Центра социальных и правовых исследований, политический и экономический обозреватель.
Оригинал этого материала опубликован на сайте АПН.
