О вертикали власти

Принятие последних поправок к Конституции России показало, что новая
система сдержек и противовесов в государстве работает. На этот раз вместо
скрытой для внешнего наблюдателя "борьбы нанайских мальчиков под
ковром" мы увидели неопровержимые свидетельства борьбы мнений и
политического торга между тремя центрами власти: президентом, премьер-министром
и парламентским большинством. Последнее не может не радовать, поскольку говорит
о том, что в стране сделан очередной шаг в сторону большей вовлеченности
избираемых структур в политический процесс.

Необходимо отметить, что ранее единороссы уже наглядно продемонстрировали
свое умение говорить "нет" президенту и премьеру, когда
"прокатили" предложение передать кабинету контроль над использованием
бюджетных средств. Реконструируя происшедшее, можно предположить, что на этот
раз президент и премьер-министр обратились к руководству партии единороссов со
своими предложениями по увеличению президентского срока и в ответ услышали
встречные предложения по сроку работы Думы и по отчетности правительства перед
парламентариями. Иначе трудно было бы объяснить пакетный характер принятых
изменений, ведь идея увеличения президентского срока, озвученная когда-то
Путиным, вначале не связывалась ни со сроком работы парламента, ни с принципом
отчетности перед ним кабинета министров.

Можно долго спорить об оптимальности или неоптимальности шестилетнего
президентского срока. Аргументы как "в пользу", так и
"против" слишком неочевидны. Наиболее серьезное возражение – это
опасность стагнации политической жизни и, как следствие, торможение динамики
общественных перемен. Однако темпы кадрового обновления и при нынешнем
сроке в четыре года далеки от идеала. Они никоим образом не соответствуют
задачам роста инновационного потенциала, развития политической системы и всего
общества. Зато "выторгованное" теперь право парламента требовать
отчетности кабинета объективно играет в пользу ускорения кадрового обновления,
по крайней мере на министерском уровне.

Что касается общей динамики политической жизни, то помимо длительности
выборного цикла на нее оказывает влияние характер системы власти. Помимо
стабильности граждане любой страны ожидают от системы власти определенного
простора для инноваций: от новых лиц до новых идей. А новое по определению
содержит в себе элемент некоторой непредсказуемости. Всякая живая,
развивающаяся система должна иметь способность к обновлению, а значит – быть
своеобразным "генератором неопределенности". Если же политическая
система работает, как автомат, – это наиболее верный способ загнать страну в
тупик.

Давно очевидно, любые демократические выборы имеют смысл лишь тогда, когда
их результат заранее неизвестен. Однако в России в связи с объективным
доминированием одной партии результат выборов в целом известен заранее. Поэтому
в настоящее время не так существенно, как часто проходят выборы. Куда важнее
то, что происходит в промежутках между ними. Другими словами, из-за того,
что нынешняя российская политическая система по объективным причинам не
способна вести себя инновационно в ходе выборов, единственным способом
обеспечить развитие страны является система власти, способная сама генерировать
"неожиданности".

Система триумвирата – президент, премьер, спикер Думы – это именно та
система, которая в настоящее время заработала в России. Манера освещения съезда
"Единой России" показала, что без участия парламентского лидера в
современной России невозможно проведение серьезных преобразований. При наличии
только двух опор устойчивость власти все еще недостаточна. В то же время игра
минимум трех центров влияния, как следует из "задачи трех тел",
способна служить тем самым "генератором непредсказуемости",
обеспечивая системе инновационность развития.

Если обратить внимание на США, то можно легко заметить, что действия любой
администрации там весьма жестко идеологически маркированы и достаточно
предсказуемы как для союзников, так и для "конкурентов". Шансы на
реактивную адаптацию к изменившимся условиям, а тем более на инициативное
изменение курса невелики. Мир постепенно приспосабливается к стереотипам
мышления той или иной администрации, и эффективность американской политики
снижается. В то же время исход избирательных кампаний очень часто – полная
неожиданность. В этом случае основным "генератором неопределенности"
являются сами выборы, которые по этой причине необходимо проводить достаточно
часто.

В России же, как мы видим, пока что все по-другому. На данном этапе выборы
сами по себе не способны решать основную задачу, для которой они, собственно, и
предназначены: обновления власти и государственной политики. Значит, нынешнее
увеличение президентского и парламентского сроков в России если и не самое
оптимальное решение, то, во всяком случае, его значение не столь существенно,
как некоторые думают.

Гораздо важнее, как нам представляется, сам прецедент изменения ельцинской
Конституции. Как пояснил сам Медведев, Конституция – это "рукотворное явление, это не канон, который дан свыше",
ее можно и нужно совершенствовать. Но если Конституция не священная корова, то
конъюнктурная историческая мифология – тем более! После снятия табу на
изменение ельцинского наследия можно ожидать следующих шагов по его критике и
дальнейшей деконструкции. Поправки к Конституции должны ознаменовать начало
пересмотра ригидных идеологических установок, транслируемых из недавнего и
более глубокого прошлого.

Оригинал этого материала
опубликован в Русском журнале.