Загубленный спецназ
Слово "ОМОН" давно стало легендарным, вошло в мифологию нового времени, в анекдоты, да и в историю новой России вообще. На счету российских ОМОНов — две чеченские войны, сотни командировок в горячие точки, тысячи спецопераций. Но совести ОМОНов — 93-ий год, борьба на стороне неумного и жестокого государства с инакомыслящими.
Но в любом случае, нелепо оспаривать тот факт, что спецподразделения нужны любой сильной, уважающей себя стране. И опыт российских ОМОНов пригодится России при любом политическом раскладе.
Если на минуту отвлечься от мрачной ауры самой аббревиатуры "ОМОН", станет ясно, что за этим именем скрываются сотни и тысячи русских парней, которые не только умеют хорошо стрелять и сильно бить, но и часто жертвуют собой: своим здоровьем, своей жизнью. Едва ли иные их критики позволяют себе подобную "роскошь".
Задачи спецподразделений известны — в минуты трудные, и, поэтическим языком говоря, роковые — всегда быть на страже, в форме, в боевой готовности.
И если эта готовность оказывается сомнительной, значит до беды — пол шага. Случись кризис, и работа этих спецподразделений обернётся бойней: погибнут и сами бойцы, и ни в чём не повинные мирные жители. А вот будут ли обезврежены преступники — большой вопрос.
Подобные кошмарные случаи у всех у нас на памяти, и не дай Бог им повториться.
Мы не пойдём далеко за примерами, — в Нижегородской области есть свои спецподразделения. И мы уверены что, как минимум, одно из них требует пристального внимания. Это ОМОН г. Дзержинска.
Спору нет, управлять боевым подразделением, которым и является любой ОМОН, — дело нелёгкое. В подчинении у тебя — здоровые ребята, за плечами у которых по нескольку командировок в Чечню, и на груди у каждого из них — наград не меньше, чем у иного ветерана Великой Отечественной.
Такие ребята особенно чувствительны к несправедливости в отношении них, и это вовсе не выдумка российских кинематографистов, одно время штамповавших фильмы об "афганцах" и "чеченцах", упрямо восстанавливающих закон.
Ещё во второй половине 90-х годов в дзержинском ОМОНе сложилась достойная удивления ситуация: после очередной командировки в Чечню отряд взбунтовался и потребовал сменить командира.
Прецедент, прямо скажем, российского масштаба. Хотя бы потому, что сменить командира спецподразделения незаметно, не вынося сор из избы в Москву, просто нельзя: согласно закону — цитируем: "Отряд милиции особого назначения возглавляет командир, который назначается на должность и освобождается от должности соответствующим приказом руководителя МВД, УВД по согласованию с ГУООП или ГУВДТ МВД России".
Тогда со всех сторон в Отряд съехались проверки, собрались чины с большими звёздами. И несмотря на то, что в наши дни не приняты такие формы военной демократии, как смена начальствующего состава спецподразделения по просьбе самого спецподразделения (такое только в Гражданскую войну случалось), бойцам дзержинского ОМОНа пришлось пойти навстречу. Командира ОМОНа перевели на другую должность, с понижением, как говорят на гражданке "в статусе".
Ну и формулировку для смещения командира, члены комиссии подобрали соответствующую, суть её предельно проста: командир не справлялся. И не способен справиться, потому что не пользуется авторитетом среди бойцов, потому что не кажется бойцам человеком целиком и полностью соответствующим занимаемой должности.
Мы смеем предположить, что на подобный шаг руководители нижегородской и дзержинской милиции пошли, что называется, со скрипом. Приятного, согласитесь, мало. Большое милицейское начальство вполне могло рассуждать примерно так: "Совсем ошалели эти омоновцы. Сегодня они своего командира сменили, завтра, дай им волю, прикажут начальника Управления внутренних дел менять. Да и вообще, что это за мода такая: менять руководителей?! Нехорошая мода!"
В итоге, дело закончилось тем, что спустя несколько лет, в 2002-ом, изгнанного командира вернули в отряд. Алексей Алексеевич зовут этого командира, пора читателю познакомиться.
Не сказать, что в Отряде отнеслись к этому с воодушевлением, хотя за годы, пока бывшего командира не было, много воды утекло, часть бойцов ушло, пришли новые, ну а у тех, кто остался, раздражение поостыло. Несколько самых принципиальных сразу уволилось (хотя, к слову сказать, в Дзержинске, с его безвозвратно разрушенной промышленностью, работать особенно негде). Иные подумали: "Ну, пусть пока покомандует; если что, мы опять ему на дверь укажем!"
Старый командир новой метлой сразу размахивать не стал: никаких чисток и немедленно не затеял — надо понимать, что это и для него самого могло нехорошо обернуться. Но обид, как покажут последующие события, не забыл.
Теперь, когда ретроспективно есть возможность пристально присмотреться к событиям четырёхлетней давности, есть ощущение, что местное милицейские руководители высшего звена поработали с возвращаемым в Отряд командиром: провели с ним ряд бесед. В итоге, за собственный возврат он остался должен всерьёз и надолго.
Это, конечно, мог быть только моральный долг, но и его надо возвращать. А если не только моральный?
Как он возвращал долг, мы сказать прямо не можем: свечку при сделках не держали, в дырку в потолке не смотрели. Однако есть несколько фактов, которые вызывают у нас определённый интерес, и об этих фактах мы не умолчим.
Из типового положения об отряде милиции особого назначения органов внутренних дел Российской Федерации №162 известно, что любой российский ОМОН — подразделение, имеющее относительные свободы на фоне иных милицейских подразделений. Кормятся ОМОНы из федерального бюджета, согласно закону они являются юридическим лицом, и обязаны иметь расчетный и текущий счета в банке.
Однако финансовые дела дзержинского ОМОНа проходят через местное УВД.
Что мы хотим этим сказать?
Упаси Бог, ничего конкретного.
Но вот если бы у больших милицейских чинов было немного криминализованной фантазии, они могли бы неплохо зарабатывать на деньгах, перечисляемых в дзержинский ОМОН. Простой пример: поехали ребята в Чечню, срок командировки — пол года. По возвращению (дай Бог всем вернуться) пятидесяти бойцам, вернувшимся из "горячей точки" перечисляют по 100, а то и по 200 тысяч рублей (цифры, называемые нами — достаточно условны, но, тем не менее, близки к реальным).
Представляете, какие проценты можно получить, продержи эти деньги месяц в банке? А два месяца? Три?
…Как бы то ни было, право на постепенное проведение собственной кадровой политики новый-хорошо забытый старый командир ОМОНа получил. Дали ему, так сказать, ярлык на княжение.
Уже поначалу некоторое удивление среди бойцов Отряда вызвала политика командира в отношении офицерского состава.
Во-первых, были оставлены на работе несколько офицеров, которые, мягко говоря, подраспустились до такой степени, что лишь малый шажок отделял их (служителей правопорядка, между прочим) если не от скамьи подсудимых, то от конкретного вылета с работы. К моменту прихода нового-хорошо забытого старого командира на этих офицерах висели, почище любых аксельбантов, строгие выговора и постановления о неполном служебном соответствии.
С этих офицеров и стоило бы начинать чистку командиру: но такие кадры, видимо, показались ему полезными, имеющими хороший шанс пригодиться в будущем. (Между прочим, это обычный приём в политике: если на человека есть компромат — с ним лучше и удобнее работать. Делает, что велят, и не рыпается. Из человека с подмоченной репутацией легко делать марионетку — и сажай его потом хоть в министры, хоть в президенты… Но мы отвлеклись).
Во-вторых, в обход закона в число высшего начальствующего состава ОМОНа стали попадать люди, не имеющие должного образования. (Согласно упомянутому выше типовому положению об отряде милиции особого назначения органов внутренних дел Российской Федерации №162 "…должности старшего начальствующего состава ОМОН замещаются лицами, имеющими юридическое среднее специальное и высшее образование"). Причем, в самом Отряде работают бойцы, имевшие и моральное право, и необходимое образование, и опыт, чтобы занять ту или иную должность. Но им не доверяли!
Был увеличен штаб отряда до пяти человек — что вовсе не является необходимым в ОМОНе численностью в сто человек.
Очевидно, что у командира были свои, вполне прозрачные резоны. И карьеристы ему были нужны, и откровенные жулики, и расширенный штат. Так ему легче.
Положа руку на сердце, признаемся себя: бывает такое и в гражданских учреждениях. Но, мы искренне уверены, что в тех подразделениях, что отвечают за наши с вами жизни, за безопасность целых городов, никакая кумовщина непозволительна в принципе. За это нужно спрашивать втрое серьёзнее, чем на гражданке. Разве не так?
"Застроив" своих заместителей, командир постепенно приступил к "воспитанию" остального личного состава.
Одна беда: по долгу службы пришлось ему отправиться в командировку в Чечню.
Поведение его в "горячей точке", прямо скажем, не вызвало у многих бойцов уважения. В итоге, в отряде вновь сложилась ситуация аналогичная той, что была ещё в 90-х годах. В официальных документах она описывается в следующих выражениях: "психологически конфликтная обстановка", "недостаточность профессионализма руководителей" и так далее, вплоть до "неразборчивости руководителей отряда в средствах достижения своих целей и формировании в отряде круговой поруки".
Окончательно усугубило ситуацию то, что по завершению командировки в Отряде был введен совершенно невозможный, непредусмотренный ни в одном КЗОТе, включая рабовладельческие государства, график работы. Патруль ОМОНа выходил на работу в 18.00, завершал работу в 3 ночи (до четырех утра бойцы, что называется, "сдавались" — разоружались и переодевались) — а в 10 утра вновь выходили на работу, на полный день, до позднего вечера. Представляете, какая боеспособность у этих ребят, будь они хоть три раза железные бойцы?
А случись в городе большая неприятность? Каковы были бы в деле эти спецназовцы, полтора суток не спавшие? И кто бы отвечал за их возможные, вполне предсказуемые в силу тотальной бессонницы, ошибки?
Надо сказать, в виду того, что слово "терроризм" стало в России чудовищно актуальным, российские ОМОНы больше не должны, как в прежние времена, уделять много времени патрульно-постовой службе. Проще говоря, спецназовцы обязаны хорошо стрелять, жестко драться и всегда быть, что называется, в форме — вместо того, чтобы собирать пьяниц у вокзалов.
Однако, дзержинский ОМОН с легкой руки командира до сих пор занимается милицейской подёнщиной. Зато с введением нового графика ни времени, ни сил на проведении занятий по боевой подготовке ни у кого в Отряде не осталось. Таким образом основной смысл существования ОМОНа был фактически нивелирован, уничтожен. В былые, куда более мрачные, но зато и мощные времена такое поведение командира назвали бы вредительством. И правильно бы сделали.
Бойцы начали роптать. В ответ их стали наказывать рублём. Выяснилось, что командир ОМОНа неведомым образом может определять, какая именно надбавка за сложность и напряженность положена тому или иному бойцу.
Не знаем, на чем командир гадал — на кофейной гуще, или на клубке ниток, пытаясь выяснить, кому сложнее и напряженнее всего работать в отряде. Но в итоге получилось, что сам командир получал максимальную надбавку — в 70%; те, кто лояльны к нему — процентов 60, ну а неугодным пришлось довольствоваться в лучшем случае 40%.
Между прочим, это всё не шутки и не мелочи: российскому спецназовцу, живущему на 7-10 тысяч в месяц, дорога каждая копейка, и никому не позволено этой копеечкой манипулировать для разрешения собственных обид.
По поводу неправомерного уменьшения надбавок, несколько бойцов даже обратились в мировой суд, и дело выиграли, откровенно поймав своих офицеров на шельмовстве. Но общая обстановка в Отряде от этого не улучшилась.
В итоге, дело дошло до того, что треть отряда (почти тридцать человек) вновь решились обратиться к милицейскому руководству региона.
В рапорте было сказано, что у руководителя отряда нет никакого авторитета среди подчиненных. Что в дзержинском ОМОНе не выполняются приказы МВД, касающиеся повышения профессионального уровня личного состава, и даже создаются препятствия для его повышения. "Карьеризм, доминирование личных интересов в службе над интересами, диктуемыми обстановкой в области и в стране" — таков был диагноз руководству спецподразделения, поставленный бойцами.
Вновь начались проверки, вновь съехались люди с большими звездами на погонах. Проверки подтвердили, что обстановка в отряде никуда не годная. Как говорится, "если завтра война, если завтра в поход…", то дзержинский ОМОН в его нынешнем состоянии вовсе не лучшая защита для населенья.
Командиру ОМОН вынесли выговор. Но увольнять не стали. Решили, что жирно будет бойцам — второй раз демократию им устраивать. У нас тут не Спарта.
Заодно с командиром влепили выговора и некоторым зачинщикам рапорта. Что б всем стало ясно: впредь лучше не бунтовать. Какой есть у вас командир, с таким и живите.
А вслед за проверкой провернули ещё одно хитрое дело. При помощи липовых бумажек (пригодились те самые офицеры с подмоченной репутацией) неожиданно затеяли внеочередную аттестацию подразделения.
Поясним, что аттестация проводится для того, чтобы выяснить соответствие бойцов занимаемой должности и выполняемой работе. Впрочем, в нашем случае, аттестацию уместнее назвать "зачисткой". С ее помощью решили зачистить отряд от особо ретивых. Характерно, что на аттестацию не явился начальник дзержинского УВД: в отпуске, что ли был. И первый его заместитель неожиданно ушел на больничный. Может, знали, что дело нехорошее затевается? Или так совпало случайно? Ну, читатель сам решит — мы ни на чем не настаиваем.
Та нелепая казуистика, к которой прибегли "аттестанты", дабы избавиться от неугодных, заслуживает особого внимания и даже отдельного описания в сочинениях классика, скажем, Салтыкова-Щедрина или Зощенко.
Вот, к примеру, аттестация одного из бойцов, подписавших рапорт на командира.
Сначала в аттестации сообщается, что этот боец "неоднократно поощрялся руководством УВД г. Дзержинска и руководством ОМОН за раскрытие преступлений по горячим следам". Затем о том, что он "постоянно работает над повышением своего профессионального уровня". Упомянуто то, что он "7 раз ездил добровольно в служебные командировки в район вооруженного конфликта в Чеченской республике. Принимал непосредственное участие в боевых действиях… указами Президента награждён медалью "За отвагу", медалью "За отличие в охране общественного порядка", медалью ордена "За заслуги перед Отечеством", а также нагрудными знаками "Участник боевых действий", "За отличную службу в МВД", "За верность долгу", "Лучший сотрудник специальных подразделений милиции", "За службу на Кавказе".
"По характеру спокоен, внешне опрятен, в строевом отношении подтянут. В общении с гражданами и товарищами по службе корректен, вежлив", — сообщает аттестация, потому что придраться не к чему.
И вот — кода. Внимание! "Среди личного состава взвода пользуется авторитетом, который снискал, проявляя "лжезаботу" о личном составе… Свой авторитет направляет не на преодоление временных трудностей по службе, а на разжигание недовольства руководством отряда".
Этим и заканчивается аттестация.
Вот он момент истины! Это не важно, что у человека вся грудь в наградах, и в общей сложности он пробыл в "горячих точках" года три. Это не важно, что у него в личном деле одни благодарности, и боевая его подготовка — безупречна.
Важно, что он недоволен руководством отряда! А такой жуткий грех в России редко прощается. За такое несносное поведение положено голову с плеч снимать; или, в лучшем случае, изгонять с работы.
Осталось ещё добавить, что тот боец, чья аттестация здесь процитирована — отец-одиночка, — он один, после смерти жены, воспитывает сына. И вот на него, в числе иных, не менее достойных, точат зуб руководители отряда.
…Мы пока не готовы делать какие-либо выводы.
Весь вышеописанный бардак в Отряде, с нелепыми графиками, странными кадровым перестановками, выдавливанием неугодных и безобразной боевой подготовкой продолжается до сих пор, в той или иной форме.
Несколько бойцов и офицеров, бывших гордостью отряда, были вынуждены уйти. Несколько стоят на грани увольнения.
Кто-то пытается найти справедливость, но в нашем мире это не так просто.
Остается только выразить надежду, что на положение в дзержинском ОМОНе обратят внимание не только руководители ГУВД, но и руководство региона.
Надо просто понять, что если у нас, упаси Господи, что-то случится, и спецназ сработает некачественно, беда может коснуться любого из нас.
И не говорите тогда, что вас не предупреждали.
