Сергей Митрофанов

Вышли, потому что вышли. Потому что поняли: всякие переговоры хороши только до той поры, пока они дают какой-то результат. А раз результатов нет, то нет и второй договаривающейся стороны. Ее можно не замечать и не учитывать.

Предотчетное (перед Историей) положение в верхах сегодня кажется настолько напряженным, что крики народа с улицы почти не слышны. «У вас нет демократии!» — глухо доносится через пластиковые окна. А в

Враги России – они всегда против коррупции, за гласность, учет и контроль, честные выборы, белую ленточку. А патриоты – жулики и воры. И что с этим делать – неясно.

Или все же антисталинизм Медведева значит что-то более глубокое. Более антигосударственное. Более отвратительное, чем даже нравственный императив. Освободить, допустим, «Пусси Райот» или прекратить «Болотное дело»?

Пуссирайтгейт достает Запад не только одним фактом, что кто-то сделал что-то вызывающее в каком-то храме в России, и их за это то ли адекватно, то ли неадекватно наказали, а еще и многими зашифрованными и сопутствующими смыслами.

В быту мы стараемся обходить его стороной, а в кино он востребован. Востребован он был и в темные годы советской власти, и сегодня, когда трудно провести границу между бандитом и полицейским.

Чиновник небожительного уровня проговаривается и о существующем кризисе, и выдает рецепты, как его преодолеть, тем самым невзначай выдавая страшную тайну. Сам по себе этот кризис не испарится, не зарубцуется с новым президентством национального лидера. Все равно нужно будет как-то решать. Инструментально.

Когда нашу жизнь описывали советологи, то весьма популярной была модель вечной борьбы единства и противоречий – «голубей» и «ястребов» в Политбюро. При этом вся западная политика по отношению к Советскому Союзу сводилась практически к тому, чтобы всячески помогать «голубям» тем, чтобы особенно не раздражать «ястребов». И все в этой модели было бы хорошо, – она…