Четверть века размывалось понятие Родины, всё
это признавалось отсталым, дремучим, ненужным: ведь весь мир открыт и все люди
— братья.
Впрочем, если верить Голливуду — у кого-то
Родина всё-таки оставалась, и для этих людей далеко не все люди были братьями,
но, напротив, целые народы иной раз записывались в злодеи.
Забавно было наблюдать, как русского пьяного татуированного
злодея медленно, словно бы нехотя, сменял злодей китайский, затем сербский,
затем северно-корейский, затем
какой-то невнятный араб (приходилось вечно гадать: откуда он? из Афгана? из
Ирака? Да
какая, впрочем, разница…)
В
промежутках между арабами и сербами, скорей по привычке иногда появлялись
русские, или кубинцы, а потом снова русские, — потому что противник всё-таки
должен быть узнаваемым.
Короче,
они вызвали духов. Духи ожили.
Русский
человек вдруг понял, что его развели.
Да,
есть большой и открытый мир, есть международное сотрудничество и прочие
оффшоры, есть возможность лететь за море, чтоб полежать на пляжу, — однако, и
это очевидно, никто в мире не действует вопреки своим интересам. Вопреки своему
языку и своему кошельку.
Своему,
наконец, избирателю.
Если
ты хочешь что-нибудь получить у белых богатых людей — отдай им немного своей
независимости.
Многим
народам пришлось делать этот выбор.
Один
мой знакомый румын, смеясь, говорит: о какой независимости может идти речь,
если моя страна не вправе назначить собственную цену на хлеб? Нашу цену на хлеб
назначают в Брюсселе.
Россию
долго тяготила её собственная независимость.
Приходилось
контролировать оба полюса, тихие и ледяные океаны, держать разнообразных
специалистов на всех континентах планеты.
Казалось,
что надо всё это оставить — и тогда заживём.
Специалисты
вернутся домой, денежки останутся в кармане; да и космос этот — зачем он, чего
мы там не видели?
Оставили
всё, что могли, отдали Байконур под пастбища, и вроде зажили…
Но
не сказать, что зажили ровно настолько хорошо, насколько оставили.
И
самое главное: как-то расхотелось себя уважать.
Сложно
себя уважать только за то, что ты можешь сразу три кредита оплачивать.
Хочется
что-нибудь такое иметь, что твоё навсегда — и, более того, является чем-то
большим, чем ты сам.
Память
о победе пробудилась не в тот момент, когда наша жизнь была пуста и
бесстрастна.
Напротив,
она явилась в те дни, когда русский мужик взял в руки оружие и оказался лицом к
лицу со смертью — на счастье, за пределами страны.
Пришло
упрямое осознание: если мы отсутствуем везде — война вовсе не прекращается.
О,
нас почти убедили, что мы несём ответственность едва ли не за каждый выстрел,
прозвучавший в прошлом веке, но вдруг выяснилось, что если мы вообще не
стреляем — континенты всё равно горят, страны разваливаются, а военные базы
вокруг нашей страны растут, как грибы.
Откуда
не возьмись явилось скорбное знание, что фашизм — это не фриц из чёрно-белого
советского фильма, а насущная и назойливая реальность: он ожил, он смотрит.
Оказалось,
наконец, что никто нашу собственную независимость на себе не утащит.
Только
частями и только в свой собственный дом, подальше от нашего.
Дед,
помогай! — сказал русский человек, и взвалил это крест на себя.
Бессмертный
полк — не карнавал, и не попытка быть гордым чужим стомиллионным подвигом — а
явная демонстрация нынешнего нашего достоинства, нашей чести и нашего мужества:
мы тоже сможем, мы готовы.
Каждая
семья несёт портрет своего деда, все его морщины, все его медали — это выглядит
как личное знамя. И все эти знамёна составляют огромное знамя Родины.
По
подсчетам демографов потери в Отечественной войне составили
11 процентов населения СССР. Учитывая то, что среднестатистическая семья
состоит из четырёх человек, то выходит, что почти половина семей в стране
потеряла ближайших родственников. Половина!
У
нас в каждом доме — по знамени.
Кто
вправе нам отказать гордиться этим?
День
9 мая — это не венки, и не салют, и не сто, и не
двести-а-давай-ещё-по-пятьсот-грамм.
Это
день мобилизации.
День
когда совсем уже почти распавшаяся страна встала плечом к плечу, и вдруг
вспомнила:
мы
— есть, мы — народ.
Всякий,
как разделяет с нами вкус и горечь, и счастье этой даты — наш брат.
Всякий,
кто предаёт и презирает её — наш враг.
Мир
разноцветен, но прост.
Мы
— со всеми своими грехами, со всей своей уставшей, покосившейся, сложной и
диковатой страной, — на стороне добра.
Дед знает, о
чём речь.
Оригинал этого материала опубликован на сайте MK.nn.ru.
Поделиться: