Культура выборов
От редакции
Постоянные читатели нашего сайта, возможно, обратили внимание
на дискуссию, которая завязалась между политологом Иваном Юдинцевым и
журналистом Сергеем Пудовым по вопросу выборности мэра города «по европейском
образцу» (материал Юдинцева читайте здесь,
материл Пудова в двух частях — здесь
и здесь).
Сегодня у этой дискуссии наметился новый, неожиданный поворот.
Известная нижегородская журналистка Светлана Васильева уже несколько лет живет
во Франции, выйдя там замуж и сменив фамилию. Она также высказала свои
соображения по поводу «выборов градоначальника по-европейски», глядя на
проблему изнутри. Любопытно также то, что свой материал Светлана написала, еще
не ознакомившись с текстами Ивана Юдинцева и Сергея Пудова, то есть, вполне
независимо.
Мы предлагаем вашему вниманию ее мысли по означенной теме.
Форма и содержание
Во Франции в марте 2014 года пройдут выборы органов местного
самоуправления, они проводятся в стране каждые шесть лет. Муж засобирался
зарегистрироваться как избиратель по новому месту жительства. Несколько лет
назад он переехал из другого города и не перерегистрировался на выборы.
Поэтому президентские выборы, явившие миру Франсуа Fromage (как окрестил его
муж), прошли без его участия, о чем он теперь сожалеет.
Действительно, это так: когда все хорошо, многие не ходят на
выборы, а вот когда уж совсем беда… По последним опросам французов, Франсуа
Оланд – самый непопулярный президент за ВСЮ историю Франции, рейтинг его
неумолимо снижается и сегодня упал до 26 процентов.
У руля нашего городка тоже социалист. И муниципальный совет
социалистический — продолжатели антиэкономических, углубляющих кризис, идей
Оланда. Во Франции сегодня предпринимательство из-за экономической политики
государства (правда, по иным причинам, чем в России) тоже пребывает в ступоре.
Вот именно поэтому многие и хотят пойти голосовать на ближайших муниципальных
выборах.
На выборы ведь идешь, если веришь и знаешь, что от твоего
голоса что-то зависит. Хотя и муниципальная система выборов во Франции
технологически не отличается от современной аналогичной российской. Граждане
прямым пропорциональным голосованием избирают членов муниципального Совета (читай,
в российском варианте, городскую думу), а те уже выбирают из своей среды мэра и
его заместителей. Россия эту западную систему дословно скопировала. Но… не
наполнила содержанием.
В Европе — прямо ли избирать мэра или опосредованно, голосуя
за депутатов Совета, тем самым передавая им свое доверие, — это вопрос
технический. В свое время принимая такую схему выборов, западные демократии
ориентировались на сокращение материальных издержек при выборах и считали такой
процесс более правильным, потому что кандидаты таким образом сначала проходят
через приобретение управленческого опыта. А уж потом получают реальный шанс
реализовать этот опыт на муниципальном уровне.
В условиях французского общества подобная выборная цепочка
кажется разумной. Но разумна она в разумном обществе. В стране с
недемократическими ценностями, где нет исполнения законов, где нет
независимости институтов власти — она превращается в какой-то междусобойчик
криминальных элементов.
Капитализм и Иэн Бэнкс
Выборы в России сегодня как хорошо срежиссированная имитация.
Вот видите, мы все сделали как у них, в демократических государствах, значит,
вы получаете демократически избранного мэра. Но самое печальное, что эту
имитацию поддерживают обе стороны: и та, которая имитирует, и та, которая голосует.
Во всяком случае, последние в своем большинстве закрывают глаза и делают вид,
что «все хорошо, прекрасная маркиза!» Народ безмолвствует. Еще со времен Ивана
Грозного.
Мне представляется, что если хотя бы разорвать эту порочную
двустороннюю цепь с одной стороны, со стороны тех, кто безмолвствует, — уже бы
пошло корежить ржавую систему.
Поэтому прямые выборы мэра, за осуществление которых идет
сегодня борьба в Нижнем Новгороде, — это не какая-то панацея. Увы, не взмах
волшебной демократической палочки — и ах! — мы в городе со справедливым, умным,
некоррумпированным профессиональным мэром, которому доверяют жители.
Если не поменять ту спаянную цепь.
Почему так сложилось? Ведь мы тоже построили капитализм, как в
Европе, — раздаются сегодня доводы оппонентов. Значит, этот капитализм плохой —
простыми словами говоря, объясняют те же оппоненты. Хотя ничего это не значит.
Как в басне, «слона-то я и не приметил!». На Западе капитализм строили вместе с
созданием гражданского общества, которое его теперь и контролирует. У нас
капитализм условно создали, а гражданского общества — как не было, так и нет.
На эту тему мне очень нравится схватившее глубокую суть вещей
высказывание шотландского писателя Иэна Бэнкса: «На самом деле русские создали
свой вариант капитализма по образцу тех картин западной жизни, которые рисовала
советская пропаганда. Им внушали, что Запад — это разгул преступности,
поголовная коррупция, неприкрытая страсть к наживе, многомиллионный бесправный
класс голодающих и кучка злобных, алчных мошенников-капиталистов, попирающих
закон. Конечно, даже в самые трудные времена Запад и отдаленно не напоминал
такую картину, но русские построили у себя именно этот вариант».
Безмолвствующий и равнодушный народ — показатель незрелого
общества, общества, где нет граждан, которые ясно осознают, что от их выбора
зависит не только их личная выгода и благополучие маленького материального
мирка, но и судьба страны, а значит, их личная судьба по гамбургскому счету и,
в конечном итоге, судьба их детей.
Воспитание гражданина и массовая ТВ-культура
Иногда я начинаю думать, что в современной России гражданина
не воспитывают сознательно.
Помню, как была удивлена в первые месяцы пребывания во
Франции, когда начала усиленно смотреть телевидение, чтобы погрузиться в реальный
язык страны. Я думала, что это такая же развлекательно-отупляющая жвачка, как
в нашей стране. На первой же передаче я даже заплакала. По причине женской
трогательности и чувствительности.
Программа называется «Tous ensemble» — «Все вместе». Идет она
на одном из центральных каналов страны, кажется, даже на France
1. Суть ее в следующем.
Журналист находит по всей Франции семьи, которые в силу разных
жизненных непреодолимых обстоятельств — болезней, потери работы, иногда даже
из-за того, что просто детей у них много — скажем, пятеро, — не могут достроить
свои дома. Тогда ведущий Марк-Эмманюэль приходит или на городской праздник,
или на воскресный рынок, или — как в последней по времени передаче — на
концерт Патрика Брюэля, где со сцены произносит буквально следующее: «Гасконцы
(парижане, лангедокцы и тд…), проявите, пожалуйста, ваше благородство, вашу
солидарность с семьей ваших земляков!» И далее излагает суть дела.
В условленный день по адресу семьи собираются
земляки-добровольцы, ведущий знакомится со всеми. Распределяются обязанности по
строительству в зависимости от профессий добровольцев. И все принимаются за
работу! Откликнувшиеся на призыв о помощи фирмы и предприятия тоже привозят
свои материалы, технологии и оказывают другую посильную помощь, и — это было
для меня шоком! — все логотипы фирм-спонсоров на фургонах и материалах
тщательно ретушируются на телеэкране. Чтоб не подумали, что мы, мол, — за
выгоду, а то обидите…
В конце концов герои встречаются со своими помощниками, и это
очень трогательная сцена. Добровольцы утирают слезы. Герои передачи — рыдают.
И я тоже плачу от «хорошести» людей, от того, что вижу — им нравится помогать
своим согражданинам. Просто так, без коммерческого умысла.
И это вам не какой-нибудь «Квартирный вопрос» или «Фазенда»,
где на деньги Первого канала и рекламодателей людям делают современный ремонт.
Это и есть идеология, те маленькие камешки и кирпичики, которые укладываются в
фундамент гражданского общества. Кстати, слово «солидарность» — одно из часто
произносимых во Франции, и оно совсем не является пустым звуком.
Есть и другая программа на ТВ — «Соседей не выбирают». Тоже
очень смотрибельная, интересная, где всегда есть человеческая история.
Создатели программы примиряют враждующих соседей. Она учит терпимости, вниманию
к другому человеку, состраданию, умению жить дружно.
Конечно, на телевидении много разных программ, и
развлекательных в том числе, но вот такие — ненавязчиво воспитывающие,
прививающие уважение, сострадание, чувство ответственности за других, твоих же
сограждан — заметны и важны в сетке вещания. И идут эти программы не
когда-нибудь посреди ночи или днем, а вечером в самый что ни на есть
прайм-тайм.
Российские же ТВ-каналы почему-то с размахом закупают совсем
другие форматы телепрограмм. Как выясняется, совсем не потому, что нет таких,
что воспитывают гражданина, человека морального. А почему? Почему такое
недоверие к своему народу? Этот формат для нашего человека скучен?
Неприятие разумности своего народа выражается и в логике
сегодняшних выборов.
Положа руку на сердце, в ее основе лежит отношение к народу
как к быдлу: мол, дурак ведь народ, выберет не того, кто хорош, а того, кто
красиво говорит, кто харизму имеет. Так что не вашего ума это дело, народ, —
мэра выбирать. Есть более продвинутые и элитарные слои общества, которые все
«правильно» за тебя решат.
Такая логика движет даже не какими-то одиозными циниками и
коррупционерами, а очень многими россиянами, оказавшимися во власти и
возомнившими себя вершителями судеб людей. Это порочная логика. Ибо другого
народа в России нет. И воспитывать и развивать надо свой родной народ.
Воспитывать гражданина. Склеивать по камешку, по кирпичику то самое гражданское
общество.
Гражданское общество и Роберт Рождественский
Не могу не предвидеть в свой адрес обвинения такого рода:
«Вот, легко говорить, находясь во Франции, о том, что в России нет гражданского
общества».
Конечно, я понимаю, почему так трудно именно в России поднять
голову и обозначить свою гражданскую позицию. Система власти сегодня снова поддерживает
в обществе СТРАХ. Это удивительно, но оказалось реальностью в последние годы:
страх того, что посадят, вышлют, лишат работы, — жив. Выдавленный из нас по
капле за десятилетия после перестройки раб — жив. И он начинает управлять
обществом.
Роберт Рождественский в начале 1990-х годов, когда пришли
демократические свободы, а он уже был изнуряюще болен, жил с опухолью в мозге,
писал тяжелые мрачные стихи. Вот такие, например.
Как живешь ты, великая Родина Страха?
Сколько раз ты на страхе возрождалась из праха!
Мы учились бояться еще до рожденья,
Страх державный выращивался, как растенье.
Мы о нем даже в собственных мыслях молчали
И таскали его, будто гроб, за плечами.
Был он в наших мечтах и надеждах далеких.
В доме вместо тепла. Вместо воздуха – в легких.
Он хозяином был, он жирел, сатанея…
Страшно то, что без страха мне гораздо страшнее.
Недавно это стихотворение меня серьезно зацепило. Я очень
уважаю людей, которые преодолели СТРАХ.
