Без бархата и без революций

Лев Сигал, политолог:

Я убежден, что ни в одной из «революционных» республик (Грузия, Украина, Киргизия) не было революций (тем более «бархатных»). Там имели место политические перевороты. В Киргизии перевороту сопутствовал и социальный бунт. Впрочем, в последнем случае, похоже, все еще только начинается…

Общее в событиях в этих республиках только то, что переворот происходил как реакция на некорректное, по мнению оппозиции, проведение выборов. Кроме того, во всех трех случаях власть не противодействовала оппонентам и в итоге капитулировала. Иными словами, события в трех республиках объединяет общность формы. Но содержание отличное. В Грузии и на Украине к власти пришли еще более прозападные элиты. События в Киргизии произошли помимо внешних влияний. И ни о каком качественном изменении курса Акаева речь пока не идет.

Фальсификация выборов и социальная нестабильность, безусловно, стали первопричинами этих переворотов. Кроме того, коррупция и кумовство. Разочарования в либеральной экономической модели мы при этом нигде явно не наблюдаем. Многие киевляне, например, убеждены, что у них, в отличие от России, либеральная экономика до сих пор не создана. Аналогично в Грузии.

Что касается желания дистанцироваться от России, то оно было красной нитью прописано в событиях на Украине. В Грузии вопрос подобным образом не стоял, поскольку предыдущее руководство и так предельно дистанцировалось от России. Речь в Грузии шла лишь о том, чтобы вдохнуть молодую энергию в тот же политический вектор и реально добиться тех же целей, которые ставил перед собой дряхлеющий патриарх. Наконец, в Киргизии вопрос корректировки внешнеполитического вектора вообще не стоит в повестке.

В Грузии и в Киргизии Россия мудро придерживалась нейтралитета, а на Украине сделала единственно возможную для себя ставку и достойно проиграла. Никакой выгоды из событий в этих трех республиках Россия, разумеется, не извлекла.

Я уверен, что многие предлагали и продолжают предлагать Кремлю дорогостоящие «контрреволюционные проекты». Но едва ли они будут приняты, хотя такую вероятность нельзя исключить. Я прогнозирую более осторожную в будущем социальную политику и более тщательно продуманное использование административного ресурса, а также несколько более нервную и агрессивную внешнюю политику или хотя бы риторику. В целом нервозность верхов будет нарастать.

Неизбежности «бархатной революции» в России, конечно, нет. Все опросы демонстрируют высокую стабильность в настроениях большинства. Чуть более трети хотят перемен (при том все, конечно, хотят разного и даже нередко противоположного), а чуть более половины — предпочли бы «не раскачивать лодку». Кроме того, процентов 65 считают, что Путин «старается, как может», чтобы выполнить свои предвыборные обещания. Это свидетельствует о том, что радикальная интеллигенция, горячность которой все нарастает, подобно декабристам «страшно далека от народа».

Другое дело, что соцопросы фиксирует настроение избирателей, а не политически активной части общества. Власть, если она хочет удержаться, должна иметь крепкие нервы и не допускать ситуацию, при которой политику определяют не выборы, а улица. Кстати, в СССР конца 80-х — начала 90-х вышло наоборот. Кроме того, власть не должна сама «раскачивать лодку», дабы настроения большинства не изменились. Иными словами, с либеральными реформами, как их запланировал Греф, стоит повременить. Что касается специальных контрреволюционных мер (как то демонстративных уступок или наоборот формирования «священных дружин»), то на днях я говорил с Павловским, и он заметил, что такие меры обычно как раз революцию ускоряют. Я с ним согласен.

Я думаю, что революции не произойдет. Скорее всего, следующим президентом России в 2008 году станет Шойгу. Сейчас у него второй в стране рейтинг после Путина. У остальных политиков заметного рейтинга вовсе нет. Самыми активными оппонентами Путина — Шойгу будут, конечно, прозападные либералы, у которых сейчас выделилось два крыла: умеренное во главе с Касьяновым и радикальное во главе с Каспаровым — Рыжковым. Этот раскол в их стане ослабляет их еще больше.

У Рогозина сегодня, невзирая на все объективные предпосылки, недостает «уличного ресурса». Январский протест бывших льготников, например, возглавила не «Родина», а КПРФ. Рогозину оставалось только от отчаяния начать голодовку. Он может стать президентом, лишь опираясь на явную поддержку Путина. Но Путин на это не пойдет.

КПРФ несколько повысила свой рейтинг и остаётся стабильной партией (своего рода Grand Old Party), но стратегически обречена на пребывание в «электоральном гетто», как, кстати, и «Яблоко», и ЛДПР, и СПС. Кроме того, очевидно, что в политическую жизнь войдут и две новые партии: Партия пенсионеров и Партия жизни. На региональных выборах их успехи становятся все заметней. «Единая Россия» в 2007 году, конечно, утратит не только квалифицированное, но и простое парламентское большинство, однако сформирует, я полагаю, самую крупную фракцию.

Сегодня власть семимильными шагами движется к дальнейшему внедрению экономического либерализма. И меня удивляет правая часть радикальной интеллигенции, которая этого в упор не замечает и никак не может осушить слезы по ЮКОСу. Вообще иррациональная любовь к юридическому лицу есть разновидность идолопоклонства.

Большинство в России никогда либеральными ценностями не были очарованы (в отличие
от грузин, армян или украинцев). Еще в перестройку на вопрос о выборе между социализмом и капитализмом большинство отвечало, что предпочтет «иной социализм». Радикальных перемен в настроениях с той поры не произошло. И я не думаю, что в обозримом будущем здесь что-то изменится.