Болдинская осень
Гробовщик
Времена — как люди: некоторые
приходят «по-английски», не здороваясь. В том числе — и времена года.
Например, для российских
чиновников всегда как снег на голову приходит зима — и в Нижнем Новгороде это
хорошо известно. В одночасье дороги запружены завалами пополам с моторами,
трубы ЖКХ лопаются от напряжения, а чиновник недоумевает: «И откуда такая
напасть? Каждый год жду: а вдруг пронесет и зимы в этот раз не будет? А она —
тут как тут. Удивляюсь — и понять не могу, и поделать ничего не в силах! Одно
слово — Стихия…».
Для Государственного
литературно-мемориального и природного музея-заповедника А. С. Пушкина
«Болдино» осень всегда была временем года, приносившим возрождение. «Унылая
пора» для великого поэта была «очей очарованьем» и судьба подарила мировой
культуре невероятные стечения обстоятельств, когда именно осенью Пушкин был
вынужден сидеть безвылазно в своем родовом имении вместо того, чтобы
зубоскалить, играть в карты, фанфаронить, пикироваться с «зоилами» критики или
жениться где-нибудь поближе к столицам. Причем подарила не единожды.
В результате, скучающему в
одиночестве, между лафитом и клико, верховыми прогулками и вялыми перебранками
с крепостными гениальному поэту ничего больше не оставалось, как «наготовить»,
как он писал в письме к издателю Плетневу, «столько стихов и прозы», которые
составили золотой фонд культуры — они были наполнены силой, глубиной, страстью
и мастерством неподдельного гения. Наполнены настолько, что сам, не
удержавшись, кружил по комнате, хлопая в ладоши: «Ай да Пушкин! Ай да сукин
сын!».
Однако сегодня осень в Болдине,
кажется, поменяла краски и звуки: чиновники правительства губернии, в которой
создавались шедевры, и лично губернатор Нижегородской области Валерий Павлинович Шанцев «наготовили» для усадьбы поэта другую осень, которая уж не
связана с вдохновением — а, метафорически, с угасанием и утратой жизненных сил.
Скупой рыцарь
Сразу следует внести ясность: всему
тому, что происходит в Болдине и получило всероссийский резонанс, мы обязаны
исключительно областным чиновникам.
Для правительства Шанцева уже
входит в традицию начинать послеотпускной сезон с шока, который они устраивают
обществу. Видимо, расчет на то, что обалдевшие от солнца граждане еще не успеют
окончательно спуститься с каникулярных небес на землю нижегородского аэропорта и
продрать глаза от слепящего и обезоруживающего летнего солнца.
И если в прошлом году Шанцев и
его бригада приготовили пенсионерам дискриминацию и геноцид в виде лишения прав
на неограниченные льготные поездки на общественном транспорте, то теперь они
решили, должно быть, подлатать мошну за счет Пушкина. И ровно те же адвокаты
дьявола, которые, не моргнув глазом, за денежку защищали воровские методики
властей вчера, делают это и сегодня.
Власти мелочиться не стали.
Начали сразу с того, что не может болезненно не отозваться в каждом культурном
человеке, — с Болдина. Это, конечно, грубый промах: могли бы годами пробавляться
тем, что помельче, в расчете на то, что никто не заметит. А может — в этом и
расчет: если уж прокатит с Пушкиным, который (школьная программа) «наше все» —
прокатит и со всем остальным.
А чего? Это ж только
культур-мультур, денег просит, а толку никакого… У нас, понимаете ли, время
такое — прагматичное. С бюджетом сложности…
Бюджетные трудности
регионального руководства можно понять. Только что правительство области
разместило очередной — девятый уже — облигационный заем на сумму 10 млрд
рублей, продолжив свою неуклонную политику активных заимствований. Государственный
долг нижегородского региона в этом году сократился на 4 млрд, но все равно
составляет внушительную сумму порядка 41,7 млрд. рублей – это порядка 40
процентов доходов бюджета, неумолимо приближаясь к максимально допустимому
уровню заимствований. Бюджет региона на текущий год уже имеет дефицит в 12,5
млрд рублей, при том, что всего каких-то пару месяцев назад региональное
министерство финансов уверяло, что сумма дефицита за год не превысит 9,5 млрд.
Сплавить в этих условиях
музей-заповедник «Болдино» — уже милое дело. Всех денежных проблем это не
решит, разумеется, ну да «с паршивой овцы хоть шерсти клок», нужно ведь использовать все ресурсы, да и «лиха беда —
начало».
Следует внести еще одну ясность.
Защитники бульдозеров власти, поющие ей осанну и в открытую, и из-за угла, и под
ковром, и под тишком, пытаются пудрить мозги: дескать, о чем сыр-бор?
Подумаешь, мол, ничего музеям не сделается, деньги будут получать из того же
кармана (только другого), а главное — те же (хоть и другие)…
Если бы все было так просто, не о
чем было бы говорить. Директор болдинского музея Юрий Жулин однозначно сказал
мне, что изменение статуса автоматически лишит музей изрядной части
финансирования, а отсюда прямая дорога — к захирению национального заповедника.
Как минимум, «Болдино» лишится части своих программ. Например, Жулин опасается
за судьбу «Болдинских чтений», которые проводятся в регионе более 40-ка лет, на
протяжении 11-ти из которых имеют международный статус.
Так что все на самом деле
понимают, о чем идет речь: не о простом «перераспределении источников
финансирования», а о его, финансирования, сокращении. Деньги — вот что движет
нынешним чиновником, который старается мыслить как бизнесмен. И в этом видит
свою заслугу. «Время сегодня такое — прагматичное»…
Братья-разбойники
Не бывает прагматичных времен,
бывают лишь люди с более или менее развитой совестью.
Правительству Шанцева и
нижегородскому губернатору в частности часто ставят в заслугу, что он, дескать,
управляет губернией как предприятием — «эффективно, прагматично, по-менеджерски
жестко». Это, к счастью, не совсем так: все-таки Валерий Шанцев — человек еще
старой закваски, воспоминания о социальной ответственности еще не совсем
выветрились из его установок и принципов.
Вот управленцы нового формата —
Олег Кондрашов, скажем, а главное — в беспримерно большем масштабе Олег Сорокин
— те мыслят действительно по-другому. Сорокин, управленец нового типа,
рассматривает доставшуюся ему — пусть и в аренду — собственность, — то есть
город Нижний Новгород, — действительно сугубо прагматично. И ведет себя
соответственно так, словно и впрямь за домами — скажем, торговыми центрами, — не видит города, а за цифрами —
людей.
И вот что я думаю: если
политики, управленцы, чиновники стремятся быть эффективны и прагматичны как
бизнесмены — в этом и состоит основная беда так называемой «новой России». Потому
что как бизнес-структурой живой территорией управлять нельзя: в бизнесе главное
— получить прибыль, в управлении территориями — чтобы люди жили как можно лучше.
Жизнь тем и прекрасна, что ее
полноводное течение существует в разных измерениях. Одними цифирками бухгалтерских
приходов и расходов ее не измеришь. И то, что еще вчера казалось деловитым и
прагматичным, уже завтра окажется узколобым и недальновидным.
И если сегодня кому-то из
Начальников кажется, что культурку-мультурку можно безбоязненно и без
последствий кастрировать, принося в жертву Серьезным Проблемам — то есть,
финансовым, бухгалтерским, — если он без сомнений выносит за скобки своего
гроссбуха всякие «малозначительные» высокие материи, составляя стратагемы
развития, — то уже завтра, посеяв этот ветер, он пожнет настоящую бурю:
недалекие подданные, неспособные эффективно решать поставленные задачи,
полнокровно трудиться на засыпке закромов Родины и прокачке трубы…
Если же, ампутируя культуру,
Начальник просто латает дыры в сиюминутном бюджете — тогда он и просто самоубийца.
И это все — если высокие материи
не принимать всерьез, если оценивать жизнь по меркам
эффективности/неэффективности и т.п. Если же смотреть на реальность более объемно,
трудно не увидеть, что именно культура, процессы духовные, а не утилитарно-практические
делают человечество обществом, а не бездумной и бездушной
муравьиной колонией.
К счастью, душу можно выморить в
конкретном человеке — но ее нельзя до конца устранить из человеческого
сообщества. Дух пробивает дорогу всегда, как вода размывает базальты, а цветки
прорастают из песка и бетона. Хотелось бы только, конечно, чтобы пока это происходит,
«Болдино» сумело бы выжить и сохраниться.
Ни музей-заповедник Лермонтова
«Тарханы», ни тютчевское «Мураново», ни чеховские места, ни есенинский музей в рязанской
губернии — ни одно из перечисленных «святых мест» для культурного россиянина не
получали таких оплеух, какую получило сегодня «Болдино». Впереди планеты всей
вновь несется «оптимистичная, преуспевающая, эффективная» Нижегородская
область. В Спасском-Лутовинове в Орловской губернии, правда, прагматичные
чинуши с менеджерским лбом пытались замахнуться на усадьбу Тургенева, да
общественность не дала. А чем мы хуже?
Безусловно, малое знание
способно родить большое зло. В том смысле, что для того, чтобы оценить
правомерность того или иного решения, нужно видеть картину происходящего как
можно более объемно. И, разумеется, подпевалы власти на это укажут: мол,
ничего-то ты, народ, не понимаешь — молчи, грусть, молчи, Киса…
Однако и чиновнику следует отдавать
себе отчет: несмотря на то, что спины гнутся перед ним, а голоса холопов упоительно
сладки, нет у него монополии на мудрость и зоркость. Русь, как тройка, гордо
несется — как бы не ударила, ненароком, в лоб копытом.
Наступает осень, того и гляди
опустится над Болдиным и всеми нами бесплодная и беспросветная зима. И — чу! —
Мчатся тучи, вьются тучи.
Невидимкой луна
Освещает снег летучий;
Мутно небо, ночь мутна.
Мчатся бесы рой за роем
В беспредельной вышине,
Визгом жалобным и воем
Надрывая сердце мне…
Не знаю как кому, а мне эти
строки — к слову сказать, 1830-го, одного из «болдинских» лет, — подымают настроение. Пушкин видел беснование вкруг себя, но он видел и
слышал, что вой и визг бесов — жалобен, а уносит бесов не куда-нибудь, а в «беспредельную
вышину», в которой вряд ли тех ожидает что-то хорошее. Ну а болдинская осень
помимо «природы увяданья», как известно, всегда приносила благодатные плоды
человеческого духа.
