Должен ли религиовед защищать религиозные меньшинства?
Город Владимир на три дня стал местом проведения самого крупногоrnнаучного мероприятия среди российских религиоведов за минувший год – Третьего конгрессаrnроссийских исследователей религии (7-9 октября 2016 года). Проводимый раз в дваrnгода конгресс (начало было положено в 2012 году в Санкт-Петербурге, затем второйrnконгресс прошел в 2014 году тоже в северной столице России) на сегодняшний деньrnявляется и пока остается самой масштабной по числу его участников научной площадкойrnдля всех, кто в нашей стране занимается изучением религии на профессиональной основе,rnа также выполняет важную коммуникативную функцию – возможность для очных встречrnрелигиоведов, приезжающих со всей страны. Организатором конгресса выступил Владимирскийrnгосударственный университет (конкретно — кафедра философии и религиоведения) и Ассоциацияrnроссийских религиоведческих центров.
rnrn
Впрочем, несмотря на это, число участников было заявлено 348 человекrn(все их доклады были опубликованы в 6 томах) в реальностиrnсумело приехать порядка 80 человек из России, Украины, Казахстана, Германии,rnДании.
rnrn
Такова проблема почти всех крупных научных мероприятий, когда заявившихсяrnгораздо больше, чем тех, кто реально сумел прибыть на них. Во многом это объясняетсяrnтем, что подобные мероприятия подразумевают, что их участники должны сами изыскатьrnсредства для поездки и проживания, что достаточно трудно для многих особенно сейчасrn(не везде вузы и институты, в которых работают преподаватели и ученые, берут наrnсебя расходы по отправке на научные мероприятия своих работников). Несмотря на подобныеrnнюансы, отметим, что организаторы постарались справиться с большой организационнойrnработой, которая выпала на их плечи (особая в этом заслуга заведующего кафедройrnфилософии и религиоведения ВлГУ Евгения Аринина).
rnrn
Одна из важных проблем российского религиоведения сегодня, котораяrnобсуждалась как на секциях, так и в кулуарах (а именно там можно узнать основныеrnновости, невидимые для тех, кто «не в теме»), это его расколотость и разобщенность,rnгде немалую роль сыграло «дело Ларисы Астаховой», которое и разделило российскихrnрелигиоведов на два лагеря.
rnrn
История вокруг «дела Лариса Астаховой» (или, что правильнее академическиrn– «кейса Ларисы Астаховой») длится уже около года и однозначно вошла в историю отечественногоrnрелигиоведения. В 2014-2015 гг. в Москве происходил судебный процесс вокруг Саентологическойrnцеркви Москвы (СЦМ). Вначале Министерство юстиции РФ через Московский городскойrnсуд потребовало ликвидировать Саентологическую церковь Москвы на том основании,rnчто ее устав не соответствует положениям законодательства, а слово «саентология»rnвообще зарегистрировано как товарный знак, правообладателем которого является Центрrnрелигиозной технологии в США. Представители СЦМ в 2014 году в свою очередь подалиrnзаявление в Измайловский районный суд г. Москвы в отношении Министерства юстицииrnРФ на том основании, что Минюст отказывается регистрировать устав Саентологическойrnцеркви как религиозной организации. Встал вопрос о том, считать ли Саентологическуюrnцерковь Москвы религиозной организацией.
rnrn
Со стороны Минюста РФ была представлена экспертиза, подготовленнаяrnв том числе известным религиоведом, заведующим кафедрой философии религии и религиоведенияrnМГУ имени М.В.Ломоносова Игорем Яблоковым. Со стороны СЦМ был приложен к делу целыйrnпакет экспертиз от многих известных религиоведов (Екатерины Элбакян, Сергея Иваненко,rnИгоря Кантерова, Михаила Смирнова и др.). Измайловский районный суд г. Москвы, поrnсути, оказался перед фактом выбора, и, дабы быть объективным, запросил еще однуrnэкспертизу.
rnrn
Ее и подготовила заведующая кафедрой религиоведения Казанскогоrn(Приволжского) федерального университета Лариса Астахова: согласно ее религиоведческойrnэкспертизе доказывалось, что деятельность организации носила социальный характер,rnа признаки религиозной организации не подтверждались сущностным анализом.
rnrn
Поскольку Лариса Астахова является кандидатом социологических наукrnи доктором философских наук, она имела соответствующие компетенции и могла сопоставлятьrnрелигиозную и социальную деятельность организации. И получилась так, что экспертизаrnАстаховой поддержала позицию Минюста РФ. Тут важно понимать, что вопросы, которыеrnсуд поставил перед Астаховой как экспертом, отличались от тех, что были поставленыrnперед экспертами, писавшими экспертизы для СЦМ и, в конце концов, эти экспертизыrnна самом деле просто не могут быть сопоставлены.
rnrn
В итоге 23 ноября 2015 года Московский городской суд согласилсяrnс требованием Министерства юстиции РФ о ликвидации Саентологической церкви Москвыrnкак религиозной организации (религиозная организация освобождается от уплаты налогов),rnчто влечет за собой удаление сведений о ней из реестра юридических лиц и обязательствоrnответчика в течение 6 месяцев создать комиссию по ликвидации. Суд среди прочих экспертизrnопирался и на судебную религиоведческую экспертизу Ларисы Астаховой.
rnrn
После этого со стороны как саентологов, так и религиоведов, сочувствующихrnим, началась самая настоящая травля в адрес Ларисы Астаховой. Попытка последней дать понять, что она в своейrnэкспертизе не указывала, что Саентологическая церковь Москвы занимается деструктивнойrnдеятельностью, как это могло показаться несведущему человеку, а лишь указала, чтоrnСЦМ не соответствует по своей деятельности статусу религиозной организации, а занимаетсяrnсоциальной работой (причем не указывая конкретно, что именно подразумевается подrnсловом «социальный характер», хотя по своей деятельности СЦМ кто-то может рассматриватьrnкак коммерческую организацию), не привело к прекращению травли.
rnrn
В Интернете появились публикации, где Астахову откровенно «полощут»,rnупрекая не только в непрофессионализме, но и даже залезая в ее личную жизнь. В частности, казанскогоrnрелигиоведа клеймили за то, что она – жена православного священника, хотя ее семейноеrnположение никак, по ее словам, не влияет на профессиональные качества как ученогоrnи не сказывается напрямую на ее научной деятельности (Астаховой пытались представитьrnв роли «фанатичной матушки», которая в угоду Русской Православной Церкви написалаrnэкспертизу, чтобы закрыли Саентологическую церковь Москвы, якобы для того, чтобыrnизбавить РПЦ от конкурента на религиозном поле).
rnrn
Более того, диффамация Астаховой стала более изощренной. На нееrnподали заявление в Диссертационной совет Ленинградского государственного университетаrnим. А.С. Пушкина, где она защищала свою докторскую диссертацию в 2013 году, о лишенииrnее ученой степени доктора философских наук за обвинения в автоплагиате (т.е. в том,rnчто автор диссертации вставляет в свою диссертацию тексты из своих же собственныхrnранее опубликованных монографий и статей, что вообще-то распространено среди подавляющегоrnбольшинства ученых) и некорректных заимствованиях.
rnrn
Причем, как сейчас стало выясняться, за этой кульминацией травлиrnстоят, похоже, те же саентологи. Астаховой удалось 6 сентября 2016 года отстоятьrnна заседании Диссертационного совета ЛГУ им. А.С. Пушкина полученную ей несколькоrnлет ранее докторскую степень, однако нетрудно догадаться, какой психологическийrnстресс ей пришлось перенести в ходе всего этого процесса.
rnrn
В течение 2015-2016 гг. российские религиоведы постепенно разделялисьrnна 2 лагеря: на тех, кто встал на защиту Саентологической церкви Москвы и крайнеrnкритично отнесся к экспертизе Ларисы Астаховой, упрекая последнюю в непрофессионализмеrnи ангажированности, и тех, кто, не всегда даже признавая полную правоту Астаховой,rnосудил сам факт огульной травли коллеги (это своеобразное «академическое насилие»rnнад ученым), и не увидел в экспертизе непрофессионализма. Так получилось, что те,rnкто выступал с критикой Астаховой и де-факто защищал Саентологическую церковь Москвы,rnвходят в Управляющий совет Ассоциации российских религиоведческих центров (ЕкатеринаrnЭлбакян, Вильям Шмидт), созданной в 2011 году. Те же, кто встал на сторону Астаховойrn(Павел Костылев, Татьяна Фолиева и др.), явно ей сочувствовал, оказались среди членовrnРусского религиоведческого общества – другой профессиональной ассоциации российскихrnрелигиоведов, но в отличие от АРРЦ имеющей официальную регистрацию в качестве общественнойrnорганизации, устав, положение о членстве и возможность вступить в нее (1 съезд Русскогоrnрелигиоведческого общества, объединившего религиоведов из Москвы, Казани, Орла,rnВладимира, Ростова-на-Дону и Минска, прошел 1 октября 2016 года в МГУrnим. М.В. Ломоносова).
rnrn
«Кейс Ларисы Астаховой» еще предстоит изучить как явление в профессиональномrnсообществе религиоведов, но то, что это уже вошло в новейшую историю отечественногоrnрелигиоведения, стало очевидным многим. Вероятно, когда-нибудь об этом напишут вrnучебниках по религиоведению.
rnrn
Весь раскол среди российских религиоведов, который не виден людям,rnне находящимся внутри религиоведческого сообщества, также нашел свое отражение вrnработе Третьего конгресса российских исследователей религии. Особенно это чувствовалосьrnна секции №7 «Актуальные вопросы свободы совести и государственно-религиозных отношений:rnтеоретические и правоприменительные проблемы положения религиозных объединений»,rnв которой участвовал автор этих строк.
rnrn
Модератором секции были заявлены три человека: профессор Академииrnтруда и социальных отношений, директор Центра религиоведческих исследований «РелигиоПолис»rnЕкатерина Элбакян, профессор кафедры государственно-конфессиональных отношений Российскойrnакадемии народного хозяйства и государственной службы при президенте РФ Вильям Шмидтrnи доцент этой же кафедры Вероника Кравчук. Однако по причине отсутствия двух последнихrn(как стало известно вскоре, профессор Вильям Шмидт уехал в Великобританию на празднованиеrn32-й годовщины Международной Ассоциации саентологов), секцию вела профессор ЕкатеринаrnЭлбакян.
rnrn
Работа секции началась с доклада первого заместителя председателяrnпо внешним связям Евро-Азиатского отделения Генеральной Конференции Церкви ХристианrnАдвентистов Седьмого Дня, магистра богословия Университета Эндрюса (США) Олега Гончарова.rnТот подробно разобрал проблему диффамации религиозных меньшинств в российских СМИ.rnПод диффамацией понимается распространение информации с целью унижения и опорочеванияrnтого или иного человека или группы людей. Гончаров привел примеры, как адвентистовrnв России в телевизионных репортажах и в иных СМИ показывают в демонизированном виде:rn«Например, ведущий рассказывает про адвентистов, но в сюжете идет видеоряд с показомrnбогослужебной практики харизматов, хотя любой религиовед знает, что ритуалы у адвентистовrnи харизматов отличаются».
rnrn
Он привел еще один случай, получивший всероссийскую известность:rnистория Олега Белова из Нижегородской области, убившего в 2015 году 8 человек (своюrnмать, жену и 6 детей) и приговоренного к пожизненному заключению. В 1992 году онrnкрестился и состоял в общине адвентистов, однако впоследствии был из нее исключенrnв 2005 году за прелюбодеяние. Спустя 10 лет, будучи уже не адвентистом он совершаетrnсвое жестокое преступление, но во всех СМИ, освещавших эту историю, обязательноrnподчеркивается его прошлая религиозная принадлежность, более того, за этим последовалиrnобыски в местной общине адвентистов. Нетрудно догадаться, что таким образом происходитrnразжигание ненависти к адвентистам.
rnrn
Гончаров задался вопросом: почему закон о защите чувств верующихrnраспространяется только на православных, мусульман, иудеев и буддистов, но при этомrnв отношении чувств верующих протестантов этот закон на практике не распространяется?rnНо этот вопрос повис в воздухе. Среди причин диффамации религиозных меньшинств вrnСМИ докладчик видит в непрофессионализме журналистов, погоней за «жареными фактами»rnи сенсационностью, клерикализация общества в сторону усиления позиций религиозногоrnбольшинства и предоставление СМИ для пропаганды только одной религиозной организацииrn(часто миссионерские отделы при епархиях РПЦ выступают в роли зачинщиков травлиrnв отношении религиозных меньшинств, охотно выступая в СМИ и те им предоставляютrnтакую возможность, исключая равный доступ для малых религиозных групп).
rnrn
Профессор Алтайского государственного университета Петр Дашковскийrnвыступил с историческим обзором государственной политики Российской империи в отношенииrnмусульман Западной Сибири второй половины XIX – начала ХХ вв. Он показал, что государство вмешивалось в делаrnмусульман, стремясь их контролировать, что встречало сопротивление. Дашковский привелrnпример, что, когда органы власти старались вводить преподавание русского языка вrnмусульманских школах, это встречало отпор среди сибирско-татарского населения. Казалосьrnбы, знание русского языка позволяло мусульманам Российской империи лучше интегрироватьсяrnв общегосударственный социум, однако это встречало сопротивление. Причина в том,rnчто в русском языке в тот период сибирские татары видели инструмент ассимиляцииrnи христианизации, чего они боялись. Для их восприятия того времени русский языкrnозначал путь к принятию православия, от того мусульмане Западной Сибири сторонилисьrnобучения русскому языку, хотя правительство старалось привить его знания.
rnrn
Доцент кафедры религиоведения Казанского федерального университетаrnАнатолий Погасий поведал о правовых коллизиях в свете последних изменений законодательстваrnпосле принятия «пакета Яровой». Отметим, что в среде российских религиоведов оценкиrnэтих поправок в законодательстве, направленных на ужесточение контроля за религиознойrnсферой, в основной массе негативные. Пока история правоприменения нового законодательстваrnеще не имеет богатого опыта, но такие примеры уже есть. Например, случай в деревнеrnМари-Шолнер в Марий Эл, где глава общины пятидесятников из соседнего поселка Сенурrn(при том, что община функционирует легально и официально много лет, имеется молельныйrnдом) наказан штрафом за то, что выступил перед односельчанами на праздновании дняrnдеревни с поздравлениями, что сочли «скрытой миссионерской деятельностью».rnПогасий полагает, что если еще один такой случай произойдет, то это позволит ликвидироватьrnвсю религиозную организацию. В итоге этот «пакет Яровой» ударит по религиозным меньшинствамrnв первую очередь.
rnrn
Автор этих строк, эксперт Института национальной стратегии РаисrnСулейманов выступил с докладом о деятельности Камаля эль Занта, приехавшего из Ливанаrnв Татарстан в 1992 году и ставшего одним из самых известных иностранных проповедниковrnсреди мусульман Поволжья, ведущего религиозную деятельность в регионе в течениеrn20 лет. Будучи объективно талантливым оратором, эль Зант сумел стать самым популярнымrnрусскоязычным проповедником в Татарстане. Поначалу к нему и власти, и мусульманскоеrnдуховенство относились достаточно благосклонно: региональный муфтий Гусман Исхаков,rnсочувствующий салафитам, явно симпатизировал арабскому проповеднику. Стали выходитьrnкниги последнего, аудио- и видеовыступления в мечетях на дисках.
rnrn
Однако ситуация стала меняться с приходом на пост муфтия Татарстанаrnв 2011 году Ильдуса Файзова, взявшего курс на устранение влияния зарубежных формrnислама на мусульманскую умму республики. Эль Зант был воплощением этого влияния,rnпосле чего и началось выдавливание последнего из религиозного пространства Татарстана.rnЕсли светские суды могут в России признать экстремистской ту или иную литературуrnна основе экспертизы, то Совет улемов Духовного управления мусульман Татарстанаrnможет включить те или иные книги в список нежелательных для использования в мечетяхrnи медресе региона изданий, если они не соответствуют принятой по уставу ДУМ ханафитско-матуридитскойrnрелигиозно-правовой школе. Книга эль-Зана «Расскажи мне о Вере» как раз и была признанаrnтаковой в 2011 году.
rnrn
Автор полагает, что есть несколько форм нейтрализации мусульманскогоrnдеятеля, невписывающегося в формат традиционного ислама (под последним понимаетсяrnта форма ислама, исторически исповедуемая мусульманским народом России, котораяrnдолжна быть лояльна политическому режиму в стране, быть в миролюбивом соседствеrnс другими религиозными группами и в первую очередь с православным большинством,rnгармонично уживаться с национальными обычаями, быть готовым поддержать свою странуrnв ее войнах с другими мусульманскими регионами или странами, видеть в России своюrnРодину и не выступать с проектами изменения ее конституционного строя).
rnrn
Так, религиозного деятеля можно снять с должности имама, если онrnзанимает такой пост, лишив тем самым постоянного заработка и аудитории; против негоrnможно завести уголовное дело, что является крайней формой, но порой встречается;rnнаконец, ему можно порекомендовать уехать из России. Нередко многие мусульманскиеrnдеятели так и поступают. Такой же путь предпочел Камаль эль Зант, уехав в 2013 годуrnв Ливан из России. История арабского проповедника Камаля эль Занта – это примерrnиностранца, сумевшего на ниве религиозного служения получить вначале признание однойrnчасти мусульманской уммы, а затем быть изгнанным другой ее частью.
rnrn
Правозащитник Михаил Ситников в своем выступлении рассказал о том,rnчто религиоведческая практика в современной России в условиях кризиса науки и образованияrnпривела к тому, что некоторые религиоведы идут на написание «заказных» экспертизrnв угоду правоохранительным органам и против религиозных организаций. Таких религиоведовrnСитников назвал «штрейхбрейкерами от науки», поскольку они делают это нередко сrnцелью материальной выгоды и политической конъюнктуры, идя на перекор остальномуrnпрофессиональному сообществу религиоведов, считающих недопустимым писать экспертизыrn«на заказ». Ведь такие экспертизы, полагает правозащитник, будут служить процессуrnуничтожения религиозного многообразия в стране, а само поведение подобных религиоведовrnявляется неэтичным и позорным для чести российского религиоведения.
rnrn
Религиовед не должен быть в роли служанки у так называемых традиционныхrnрелигиозных общин (Ситников настаивал на добавлении приставки «так называемые» применимоrnк традиционным религиям в России, поскольку юридически термин «традиционность» вrnроссийском законодательстве отсутствует). «Штрейхбрейкерство от науки» – это неrnтолько, как полагает Ситников, позорная страница в истории отечественного религиоведения,rnно и одновременно свидетельство кризиса существующей сегодня науки и образования.rnСам докладчик не стал называть кого-то конкретно по фамилии, кого он относил к этимrn«штрейхбрейкерам от науки», но явно, что речь шла о «деле Ларисы Астаховой».
rnrn
Завершающее работу секции выступление профессора Екатерины Элбакянаrnбыло и эмоциональным, и насыщенным на примеры. Она прямо сказала, что в условиях,rnкогда в стране идут открытые нападки и давление на религиозные меньшинства, моральнойrnобязанностью религиоведа является защита их прав (по крайней мере, такой она видитrnдля себя). Профессор Элбакян известна тем, что выступала на судебных процессах поrnделам «Свидетелей Иеговы», саентологов и мормонов, где отстаивала их право на религиознуюrnдеятельность на территории России. В своем выступлении она подробно рассказала обrnэтом, поделившись этими историями.
rnrn
Элбакян – крупная в российском религиоведении фигура, с мнениемrnкоторой многие считаются, и которая своим авторитетом может «задавить» молодых иrnнесогласных с этой позицией религиоведов, в чем ее многие упрекали в Интернете.rnВ «деле Ларисы Астаховой» Элбакян выступила однозначно на стороне Саентологическойrnцеркви Москвы, причем она постаралась подчеркнуть на секции, что сделала не толькоrnпотому, что защита религиозного меньшинства – это моральный долг религиоведа, ноrnи потому, что экспертиза Астаховой, «похоронившая» Саентологическую церковь Москвы,rnнаписана «в высшей степени непрофессионально»: «Когда мне дают на экспертизу какие-тоrnматериалы, — рассказывает Элбакян, — и, если звучит вопрос, который выходят за моюrnкомпетенцию как религиоведа, я так и должна отвечать: этот вопрос не входит в моюrnкомпетенцию как религиоведа. И всё. Астахова же стала отвечать в своей экспертизеrnпро социальную работу саентологов, что не может оцениваться компетентно ей как религиоведом,rnесли она себя таковым считает».
rnrn
Элбакян спросили, как она относится к тому, что ее некоторые наблюдателиrnназывают сектозащитницей. Она ответила, что так ее называет Центр религиоведческихrnисследований священномученика Иринея Лионского (возглавляет профессор кафедры миссионерстваrnПравославного Свято-Тихоновского гуманитарного университета Александр Дворкин, авторrnкниги «Сектоведение»), но «ссылаться на мнение Дворкина и его адептов ни один порядочныйrnрелигиовед не станет». Ее расспросили по поводу появившейся в Интернете отсканированнойrnстраницы из книги про финансирование религиоведов со стороны новых религиозных движений,rnна что Элбакян ответила, что это книжка могла быть издана центром Дворкина или близкимrnк ним, ну а ссылаться на работы центра Дворкина как на авторитетные и источник недопустимо:rn«Ни один считающий себя порядочным религиоведом не станет этого делать».
rnrn
Правда, речь шла о книге, изданной Северо-Западной академии государственнойrnслужбы (Бирюков В.Ю. Нетрадиционные религиозные объединения: выявление потенциалаrnдеструктивности и анализ угроз / Сев.-Зап. акад. гос. службы, С.-Петерб. ин-т информатикиrnи автоматизации РАН. — СПб.: Наука; Изд-во Северо-Западной академии государственнойrnслужбы (СЗАГС), 2009), где говорится о том, что со стороны мормонов и саентологовrn«было принято решение профинансировать создание общественной организации, котораяrnобъединяла бы большую часть религиоведческого сообщества и позволила бы сформироватьrnплатформу для общения лидеров нетрадиционных религиозных организаций, чиновников,rnдепутатов, ученых и представителей власти» (с.131). И результатом этого стало созданиеrnРоссийского общества исследователей религии.
rnrn
Рассказала Элбакян и про поездки в США: она подчеркнула, то саентологиrnей ничего не оплачивали.
rnrn
Касаясь вопроса о «деле Ларисы Астаховой», Элбакян, которая выступалаrnв роли официального оппонента на защите докторской диссертации Ларисы Астаховойrnна тему «Динамика современных религиозных практик в структурах повседневности»,rnсказала, что сделала это исключительно по просьбе своего коллеги доктора философскихrnнаук, доцента Ленинградского государственного университета им. А.С. Пушкина, одногоrnиз крупных современных российских религиоведов Михаила Смирнова, который был тожеrnоппонентом у Астаховой. Однако, когда стали требовать лишить докторской степениrnАстахову в 2015 году в период ее диффамации, Элбакян поддержала это требование.
rnrn
Впрочем, Диссовет в ЛГУ им. А.С. Пушкина встал на сторону Астаховойrnи отказался лишать ее докторской степени. Правда, уже появилась информация, чтоrnсаентологи хотят добиться через Высшую аттестационную комиссию лишить Астахову докторскойrnстепени.
rnrn
Элбакян спросил доцент кафедры философииrnи религиоведения Владимирского государственного университета, протоиерей МаксимrnХижий стала бы она, отстаивающая идею морального долга религиоведа защищать религиозногоrnменьшинства, которое распространяется на мормонов, саентологов и «Свидетелей Иеговы»,rnзащищать религиозную общину архимандрита Боголюбовского монастыря Петра Кучеру,rnв котором детей подвергали наказаниям и голоду в целях воспитания, и которую некоторыеrnисследователи считают сектой.
rnrn
Ведь по такой логике рассуждений моральный долг религиоведа велитrnзащищать и религиозные меньшинства внутри православия. Вопрос явно был с подвохом,rnведь мы редко слышим о защите меньшинств внутри православия, чаще защищают протестантскиеrnгруппы. Профессор Элбакян ответила, что конкретные преступления она защищать неrnстанет, но будет защищать религиозные меньшинства за их конституционное право легальноrnдействовать на территории страны, потому что «именно к ним неровно дышат силовикиrnи «штрейхбрейкеры от науки».
rnrn
Вся эта дискуссия в среде российских религиоведов, которые де-фактоrnразошлись на два лагеря, причем некоторые видят в этом расколе организационное оформлениеrnв лице двух профессиональных ассоциаций религиоведов — Ассоциации российских религиоведческихrnцентров и Русского религиоведческого общества, вскрыла ряд проблем отечественнойrnнауки о религии. Ведь неизбежно возникает вопрос: должен ли религиовед обязательноrnвставать на защиту религиозных меньшинств в условиях усиления влияния традиционныхrnрелигиозных общин на политику государства?.
rnrn
Если руководствоваться этим принципом, то тогда российское религиоведениеrnпревратиться в апологию новых религиозных движений. Другой вопрос: насколько будетrnнезависим в своих выводах и оценках религиовед, который получает финансированиеrnот религиозных организаций, чьи интересы он защищает? Разве не очевидно, что, обвиняяrnкого-то в «штрейхбрейкерстве от науки», упрекая его в работе на силовиков и религиозноеrnбольшинство, можно точно также получить упрек в проплаченном адвокатировании интересовrnрелигиозных меньшинств. Если мы ставим в вину религиоведу, что он «за деньги» работаетrnна государство против неугодных традиционным религиозным общинам других религиозныхrnгрупп, мы точно такое же также можем поставить в вину защищающему позиции религиозныхrnменьшинств религиоведу корыстный материальный интерес.
rnrn
Сегодня тихим ходом продолжается невидимая для посторонних гражданскаяrnвойна среди религиоведов России….
rnrn
Оригинал этого материала опубликован на ленте АПН.
