Еще пятьдесят лет в том же духе

2010 год
прошел быстро. Пожалуй, так называемое ускорение, которое еще в середине XIX
века изысканно презирал русский философ Константин Леонтьев, и стало главным
итогом этих двенадцати месяцев. Все ускоряется, да еще и правительство
подбадривает. Пошел, пошел, пошел. Давай сюда инновации, давай модернизацию.
Информации стало еще больше. Окончательно умер телевизор. Он превратился в
нишевый продукт для граждан, которые слишком ленивы, чтобы кликать мышкой. Даже
Леонид Парфенов, человек с насквозь телевизионным мозгом, понял это, встал и
выступил. Президент Медведев прославился, кажется, на всю страну, как активный
пользователь Twitter. Ясно, что представить подобный выход в народ каких-нибудь
пять лет назад было бы невозможно. Даже в прошлом году в этом не очень-то
верилось. Но на дворе 2010-ый, и вот все уже привыкли. Медведев как
пользователь Twitter становится популярным героем народных сказаний, былинным
Алешей Поповичем. Интересно было бы послушать, что говорят сейчас о Twitter
старики в деревнях Олонецкого края. Наверное, ведь что-то говорят.

Некоторые
утверждают, что президент и интернет несовместимы, что Медведев якобы выставил
себя на посмешище тем, что завел Twitter. Это неверно. Так можно было бы
считать, в том случае, если бы сам мир не менялся сегодня на наших глазах. Если
бы не было WikiLeaks, социальных сетей, блогов, если бы они не делали новости и
ткали бы тонкими виртуальными нитями нашу повседневную реальность — ту
реальность, где мы учимся, обедаем и строим карьеру. Этот переход всерьез
наметился уже 1-2 года назад. Тогда интернет из места обитания прыщавых
подростков и профессиональных гиков вроде Миши Вербицкого начал оформляться в
модель жизни. То есть если раньше, пять и тем более десять лет назад, интернет
был одним из культурных медиумов, наряду, например, с библиотекой,
консерваторией и газетой “Из рук в руки”, то теперь он разросся до масштабов
целой человеческой Вселенной. Различие между “виртуальным” и “реальным”
сегодня звучит веско только в устах подростков, стремящихся подчеркнуть
значительность своего жизненного опыта. Сегодня президент должен присутствовать
в интернете также или в большей степени, чем в телевизоре и даже в Кремле. Если
президент не будет писать в Twitter, как мы узнаем что он действительно
существую (twitter ergo sum, сказал бы последователь картезианства из числа
хипстеров).

Связка
“интернет и реальность” в 2010 году строилась вокруг трех основных трендов.
Во-первых, поистине народным стал жанр “обращения на Youtube”, которым теперь
пользуется по делу и без всякого дела каждый русский правдоискатель.
Многострадальный майор Дымовский весь год призывал русских мужиков выкинуть
нечисть из Кремля, а потом, кажется, загрустил и куда-то сгинул. Обращение
записывал Валерий Морозов, руководитель “Москонверспрома”, который пытался
поймать на взятке чиновников управления делами президента, дал для
следственного эксперимента 15 млн. рублей, а в результате сам оказался под
многочисленными ведомственными проверками. Душераздирающий текст об уважаемых
людях зачитала в Youtube следователь Екатерина Рогоза из станицы Кущевской.
Интересно, что Youtube — это по сути прибежище обреченных, отчаявшихся
одиночек, которые не могут играть по правилам общества, ведь оно заранее
обрекло их на поражение. Массы и группы так не действуют, им не к кому
апеллировать в своих поисках правды, моральная поддержка не является для них
желаемой целью, и тогда правда сосредотачивается в силе. Год видеообращений
закончился погромом на Манежной. Синдром Youtube, касающийся, как правило,
людей, полностью зависящих от государства, мелких силовиков или бизнесменов, не
нашедших общего языка с коррупционерами, свидетельствует о чрезвычайно глубокой
болезни российского общества. Здесь всем сегодня ясно, что легальный способ
разрешения конфликтов — через суд — является чаще всего лишь одним из способов
мафиозной сделки.

Второй
тренд является, пожалуй, более позитивным симптомом. Его можно назвать
“викиликизацией СМИ”.
Суть этого процесса достаточно очевидна. Традиционные СМИ все чаще начинают
питаться информацией из блогов и социальных сетей (“как заявила далее
eprst2000”, — можно прямо сейчас прочитать в новостной ленте по поводу событий
в московских аэропортах). Социальные сети с неизбежностью становятся быстрее
самых быстрых новостей, потому что почти всегда на месте событий оказывается
человек с мобильным телефоном, который может сделать запись в своем
(микро)блоге. В сущности, недалек тот час, когда все новости будут делаться
только в социальных медиа в широком смысле слова. Традиционные СМИ ищут свою
экологическую нишу в этих новых условиях, они становятся способом создания
респектабельной информации, способом оценки успешности вашего информационного
сообщения. Если ваш блог процитировал “Первый канал” или “Эхо Москвы”, вы
успешны в качестве блогера, вы дали важную информацию, которую профессионалы
оценили высоко или же вообще не смогли игнорировать. “Викиликизация” тут
происходит в том смысле, что СМИ по сути питаются утечками, журналисты не
столько охотятся за новостями, сколько подобно китам пропускают сквозь себя
морскую воду интернета в поисках крупиц информационной пищи. Ближайшим эффектом
такого положения вещей становится то, что цензура в традиционном смысле слова
теряет какой-либо смысл. Если “жемчужный прапорщик” выругался в адрес “хорьков”
на видеокамеру, то это все равно увидят миллионы, даже если сначала
соответствующие кадры не покажут по телевизору. Все разговоры об отсутствии в
России свободы слова мало-помалу сходят на нет, поскольку нет ни одной такой
вещи, которую попала бы в интернет, и затем была бы утаена властями. Некоторые
верят в то, что существуют всемогущие силы, способные стирать следы в
интернете. Но история с WikiLeaks наглядно демонстрирует, что это не так. Даже
сильнейшее на планете национальное государство США не в состоянии в мгновении
ока разделаться с австралийским фриком Джулианом Ассанджем и его друзьями.
И в этом контексте возникают новые виды цензуры, она ведется уже не за стирание
следов, не за замалчивание информации, но за манипулирование общественным
мнением, борьбу интерпретаций. Такое перетягивание каната было хорошо заметно,
например, в ходе обсуждения аварии на Ленинском проспекте с участием
вице-президента Лукойла. Вице-президент в конечном счете оказался пай-мальчиком
и немного ангелом. Викиликизация СМИ означает, что в нашем обществе постепенно
будет все больше реальной политики. У оппозиции сегодня есть поистине
безграничные возможности для борьбы с режимом, интернет технически позволяет выводить
на улицы сотни тысяч людей, но из этих возможностей используется примерно одна
миллионная доля процента. Остальные силы тратятся на требование предоставить
борцам за свободу “отдельную кнопку на ТВ”. Для власти вся эта ситуация,
впрочем, выглядит тоже достаточно опасно. Нужно быть готовым к настоящей
публичной политике, к полемике, от которой вскоре уже не спрячешься за
подготовленные заранее вопросы кардиолога Хренова.

Третий
важнейший тренд в этой сфере, как бы смешно это ни прозвучало, связан с
возникновением в России гражданского общества. Тут не место для разных
теоретических выкладок и высокоморальных речей. Все значительно проще, можно
объяснить буквально на пальцах. Смотрите, раньше, когда нам показывали по
телевизору разные стихийные бедствия и катастрофы, о чем мы думали? Какие
бедняги они там, как повезло, что это происходит не с нашими близкими, и еще,
что власти должны помочь. Но сегодня телевизионная картинка разбита, и сегодня
в тех же стихийных бедствиях мы соучаствуем благодаря социальным сетям. Мы
узнаем о беде не от абстрактного диктора с профессионально-тревожным голосом, а
от “друзей” (пускай, и “виртуальных”). И мы готовы помогать им без приказа
со стороны начальства и не надеясь на то, что начальство вообще будет
действовать в этой ситуации эффективно. Помощь может быть вполне символической,
например, мы можем просто распространять информацию о несчастье дальше, но уже
это делает нас активным соучастником. А может быть и более существенная помощь:
на всех уровнях люди ищут координации, сотрудничества, взаимодействия, вдруг
появляются какие-то добровольцы, которые в августе готовы тушить подмосковные
пожары, а в декабре помогать людям, оставшимся в поселках и аэропортах без
электричества и связи. Пессимисты скажут, что это случайные флуктуации, ничего
не значащая показуха. Но это не соответствует действительности. Масштабы такой
координации постоянно растут, люди считают чем-то само собой разумеющимся
откликаться на просьбы “друзей” и сами просить их о помощи, попав в беду. Такая
взаимопомощь без приказа и есть гражданское общество. Предлагаю считать
нынешний праздник Нового года, 1 января 2011 года его официальной датой
рождения. Главное теперь постараться воспитать этого младенца в себе — тут
каждый должен выступить в роли посильного педагога.

Стихийные
бедствия, очевидно, упоминаются здесь не случайно. Экология наряду с интернетом
стала главной темой уходящего года. Отчасти это связано с ускорением, в конце
концов именно в этом году правительство провозгласило стойкий интерес к так
называемому “Зеленому росту”, программе инновационного рывка, впервые
сформулированному в Южной Корее и опирающейся на классические идеи экологов об
“устойчивом развитии”. Однако намерения президента Медведева перевести страну
на энергосберегающие лампочки и увеличивать долю альтернативных источников
энергии по объективным причинам отошли на второй план в экологической
повестке-2010. В традиционно катастрофический для России август центральная
часть России была окутана дымом торфяников, и с этим бедствием, пожалуй, мало
что может сравниться в новейшей истории страны. С одной стороны, число
летальных исходов среди здоровых людей было невелико, но с другой — пострадало
огромное количество стариков и больных, а главное природа показала, нам, кто
здесь на планете все еще хозяин. Некоторые много говорили о погибшей советской
системе лесного хозяйства, которую развалил то ли Ельцин (версия патриотов), то
ли Путин (версия либералов), то ли они вместе (версия тех, кто в принципе
уверен, что во всем и всегда “виновата власть”), но более ценным представляется
мнение тех, кто подобно Славою Жижеку отмечал магический характер современной
массовой психологии в целом. Мы настолько привыкли к нашим теплым домам,
светлым помещениям, постоянно работающим экранам, обилию информации, избытку
развлечений, доступности путешествий, что искренне считаем, что любые стихийные
бедствия возникают лишь по недосмотру правительства. В то время как в
действительности наши технологии не годятся для того, чтобы сколько-нибудь
серьезно противостоять геологическим и климатическим силам планеты и космоса в
целом. Извержение одного исландского вулкана поставило на колени мощнейшую
отрасль авиационных перевозчиков, все эти всесильные корпорации со всеми их
миллиардами. А что будет, если заговорят еще несколько вулканов? Что будет,
если прогнозы о глобальном потеплении перерастут уровень сомнительных слухов и
отдельных эмпирических подтверждений, которые можно трактовать как угодно?
Представим себе, что в результате экологической катастрофы мы внезапно
оказались без Путина, Запада “в расширительном смысле слова”, центрального
правительства, еды, связи и отопления. Готовы ли мы к такому повороту событий?
И кого мы будем по своей всегдашней привычке в этих событиях винить? Мы,
дети стабильности и ипотеки, в сущности, живем на забытой богом планете
второсортной солнечной системы одной из несущественных Галактик. И нам надо
как-то мириться с этим фактом, и ясно понимать, те вызовы и угрозы, которые
ставит перед нами экология. Этому тоже научил нас 2010 год.

Политическая
Россия застыла, покрытая изморозью, в ожидании “перехода 2011-12”. Социальная
Россия пытается выжить, экономическая — обогатится. В этом нет ничего нового.
Но даже беглый анализ, представленный выше, показывает, что мир меняется, и что
Россия стала частью этого глобального мира. У нас сегодня те же самые проблемы,
что и у большинства других стран на планете, нас подхватывают те же цифровые
вихри и природные катаклизмы, что и остальные части Земли. Об этом можно судить
хотя бы тому факту, что в отношении нас сбываются прогнозы футурологов.
Откройте самую модную американскую работу в этом жанре за 2010 год, “Досье на
будущее” (Future Files). Ее автор, футу-маркетолог Ричард Уотсон заявляет, что в
ближайшие пятьдесят лет мир будет развиваться в соответствии с пятью основными
тенденциями, наметившимися сегодня. Среди них — старение населения развитых
стран и соответствующие изменения в обществе и экономике, стремительное
восхождение экономического и политического могущества Юго-Восточной Азии, воплощенное,
в частности, в создании единого индийско-китайского рынка, а также развитие
технологий GRIN (еще одно модное словечко, означающее Genetics, Robototics,
Internet и Nanotechnology), и, наконец, создание глобальной “сетевой связности”
всех со всеми, интернета без границ во всех смыслах слова, а еще —
экологические катастрофы. Что у нас там с нанотехнологиями, об этом надо
спросить Чубайса, но зато в области “сетевой связности” и катастроф мы идем в
ногу со временем.

Оригинал этого материала
опубликован в Русском журнале.