Грузия изнутри

Через
горы

В ноябре
2010 года автором статьи, в связи с принятием Грузией закона о безвизовом
въезде, было совершена поездка в Тбилиси. Для большего «погружения в жизнь» в
столицу Грузии я добирался автостопом. Отправной точкой стала столица Северной
Осетии Владикавказ.

Выехав по
носящему имя национального осетинского поэта Коста Хетагурова «проспекту
Коста», на край Владикавказа, я стал «стопить» транспорт идущий в сторону
грузинской границы. Идущее вдоль реки Терек, соответственно текущего по дну
Дарьяльского ущелья, шоссе было знаменитой исторической Военно-грузинской
дорогой, обильно политой кровью и воспетой классиками. Качество шоссе было
очень хорошим, если не идеальным. Чувствовался современный ремонт и должный
уход.

За рулем
первой машины сидел коренной владикавказкий грузин Георгий, ехавший на похороны
в осетинское селение Балта. Я поинтересовался: « Как живется местным грузинам в
Северной Осетии после войны «080808»?

Георгий с
саркастической усмешкой ответил: «Как живем, дарагой? («Дарагой» он произнес с
пародийным «грузинским» акцентом). Ничего живем. Я родился и вырос во
Владикавказе. Жена у меня местная русская. Нас грузин всегда много жило в
Северной Осетии, во Владикавказе у нас всегда была своя грузинская 19-я школа.
Она и сейчас работает и остается грузинской. Осетины, с которыми мы вместе
жили, к нам относятся, как и прежде, очень хорошо. Никаких проблем с ними не
было и нет.

Но
приехавшие в республику южные осетины, а у многих из них в этой войне погибли
родственники, относятся к нам плохо. Из-за такого отношения мои дети уже взяли
себе документы на фамилию матери».

В Балте
Георгий специально вывез меня на конец селения, развернулся и поехал обратно. А
я снова остался на пустой дороге. Селение Балта мы практически проехали. Его
южная окраина, на которой я оказался, представляла собой живописно разбросанные
по склону горы красивые и добротные дома. На противоположной стороне дороги
почти на берегу Терека стоял кирпичный дом с большим встроенным торговым
помещением. Дом был заброшен, окна «торгового зала» были закрыты ржавыми
жестяными «ставнями». На моей стороне, по ходу к границе, над дорогой
возвышалось кафе, так же заброшенное. С вывески из древнего, побелевшего
советского секлопластика буквы давно отвалились. Когда то тут ехал поток машин,
кипела жизнь. Но несколько лет закрытия Военно-грузинской дороги привели к
запустению.

Ждать
пришлось долго, около 1, 5 часов. Машин почти не было. Но вдруг остановился
микроавтобус, и меня подобрал молодой русский водитель из Владикавказа,
Николай. Ему необходимо было въехать на грузинскую территорию и забрать там
«груз 200» — гроб с телом умершего человека, которого родственники пожелали
похоронить в Ростовской области.

Спрашиваю
водителя, как относятся местное население к высказанной недавно полпредом СКФО
Хлопониным идее привлекать казаков для наведения порядка на Кавказе.

«Было бы
кого привлекать! – бурно отреагировал Николай, — У нас на Кавказе «главный
казак» — Кадыров. Есть казаки, которые в казачьи организации входят, их особо
не видно. Им головы поднять не дают. Теперь их хотят еще и на ваххабитов
бросить. Кадыровцы — вот это реальная сила! У меня родственники живут на
Ставрополье в райцентре Курском, так там все теперь в тихом ужасе, ожидают, что
на Ставрополье придут «наводить тишину» ребята Рамзана.

Разговор
пришлось прервать, поскольку до мы доехали до российского погранпункта «Верхний
Ларс». Николаю пришлось встать в хвост длинной колонны машин ожидающих очереди
на въезд в Грузию. Я же взвалив на плечи рюкзак, двинулся к границе пешком.

Вблизи КПП
выяснилось, что переходить пешком границу нельзя, можно только переезжать на
машине. Пассажирский автотранспорт, за исключением такси, через границу не
ходит. Скучающий таксист предложил меня довезти до Тбилиси за 1500 рублей,
потом «экономный вариант» – за 1000 рублей до грузинского села Казбеги, откуда
уже «…можно за 10 лари, это 150 рублей, доехать маршруткой до Тбилиси». Вскоре
таксист, дождавшись местного рейсового автобуса из Владикавказа, уехал назад.
Пассажиров для него не нашлось. Я же решил не изменять принятому решению и
пересечь границу именно стопом.

Вариантов
«стопного» пресечения было немного. Большой двухэтажный автобус, украшенный
зелеными государственными флагами Саудовской Аравии, вез чеченских паломников
на хадж.

Чеченцы
везти меня отказались, ссылаясь на то, что у них «пересечение по заверенному
списку». Весьма колоритен был вид чеченских паломников. Темные рубахи навыпуск
с накладными карманами на груди. Короткие, на кожаной подошве сапожки из мягкой
кожи, некоторые с молниями сбоку. Белые тюбетейки с нитяной кисточкой.

Кроме
чеченцев наличествовали два немецких туристических микроавтобуса типа «домик на
колесах». Много западных полухиповых туристов разъезжают по миру в таких,
оснащенных всем необходимым для жизни, домиках-фургонах. У одного немца на
«Верхнем Ларсе» из фургона выглядывали собака и кошка.

Немецкие
туристы в своих «автодомиках» от Байкала в Африку заявили, что перевезти меня
не могут, поскольку их самих не пускают через границу. Они перед поездкой
прорабатывали маршрут, и в немецком и в российском посольстве заверяли, что
«проблем нет». Но тут, уже на самой границе выяснилось: «Через погранпункт
Верхний Ларс могут проезжать только граждане стран СНГ».

Несчастным
немцам пограничники советовали ехать в Новороссийск, а там грузится на паром в
Турцию. Или же пробираться в обход Черного моря через Украину, Румынию и
Болгарию. Чем кончилась немецкая история, не знаю, ибо уехал. Мытарства немцев
на границе снимала съемочная группа российского телевидения, говорят о них самих
и их бедствиях, был даже сюжет на ТВ. Но я его не видел.

В
«автостопном активе» у меня оставалась только длинная колонна «дальнобойных»
грузовиков, в основном с украинскими и армянскими номерами.

Обойдя
несколько фур и поговорив с шоферами-«дальнобойщиками», нахожу армянина по
имени Василий, согласившегося довезти меня до Тбилиси.

Вскоре мы с
ним, довольно быстро, с минимумом формальностей, прошли российский
погранконтроль, проехали по узкому ущелью несколько «нейтральных» километров и
вот нас встретил «гостеприимный» грузинский КПП «Казбеги».

Месть
побежденных, или плохо быть русским

То, что я
въехал в чужое государство, сразу ощутилось уже при виде первого грузинского
пограничника. На его голове была странного вида полумеховая кепка с
неестественно длинным козырьком, а за спиной висела американская винтовка М16.

Поднимая
перед нашей фурой шлагбаум, грузинский боец, указав пальцем на меня, с
брезгливостью громко сказал на русском языке армянину-шоферу: «Зачем этого
взял? Теперь тебя два часа будут проверять».

В данной
части текста я буду часто употреблять слово «брезгливость», но это вынужденно.
Поскольку именно «брезгливость», «высокомерие», «разговор через отвисшую нижнюю
губу», — все эти слова и выражения постоянно всплывает в памяти при описании пережитого
пограничного «грузинского гостеприимства».

Кроме случая
с «полицейским Георгием» на станции тбилисского метро «Медицинский институт»,
чем будет рассказано ниже — отрицательные впечатления от Грузии и грузин за
время путешествия полностью отсутствовали. Пережитое погранично-грузинское
издевательство резко контрастировало с последующим радушным отношением ко мне
со стороны простых жителей закавказского государства. Возможно, демонстрация
презрения и издевательства над русскими входит в «служебный кодекс поведения»
грузинских силовиков. Хочется верить, что сняв форму, во внеслужебной
обстановке, эти «юберменши», превратились бы в обычных добрых и приветливых
грузин.

В отличии от
большого и современного российского КПП, грузинский пропускной пункт представлял
собой длинное узкое здание с парой смотровых площадок. Прямо за воротами
грузинского КПП непонятно для каких прихожан строилась больших размеров, вжатая
в скалу, грузинская церковь.

Около
десятка шоферов-«дальнобоев» толпились в маленькой «комнате ожидания». Там
стояли четыре мягких кресла. Те же, кому не досталось кресел стояли у стен. В
комнате было две сквозные двери: одна на улицу, вторая в коридор, откуда шла
другая дверь на улицу, то есть был прямой ход ветру и воздуху. Двери не
закрывались, был жуткий сквозняк. После захода солнца (горы, ущелье) сразу
стало очень холодно.

За барьером
в комнате ожидания сидели грузинские таможенники-пограничники в бордовых
рубахах украшенных бляхами-жетонами с грозным стоящим на задних лапах львом в
центре и надписями на грузинском языке по окружности. У одних жетоны были с
черным фоном, у других с красным. Часть сотрудников погранпоста были
полицейскими в серой форме с узкими лампасами на брюках.

Кто есть,
кто по должности, понять было нельзя: английской транскрипции на бляхах не
было, а грузинские буквы для негрузин нечитабельны.

Проигнорировав
международную пресс-карту и взяв только заграничный и внутрироссийский паспорт,
миловидная девушка в серой форме, пригласила меня в отдельную комнату.
Обстоятельно со мной побеседовала на тему «причины приезда, к кому еду, по
какому телефону могут подтвердить, что меня ждут» т.д, она велела мне
подождать. Ожидание растянулось на 4 часа.

Приходили и
уходили, получив документы, шофера, на нас же с Василием никто внимания не
обращал. Причем демонстративно не обращал и в контакт не вступал. На все
вопросы следовало только презрительно-ленивое движение плечами.

Мобильная
связь на КПП не действовала, ни российская, ни грузинская. Сообщить что-либо
встречающим не было никакой возможности.

Выручивший
меня добрый армянин Василий, наверное, жестоко ругал себя за проявленный
альтруизма. Он явно нервничал: график движения его фуры был полностью сорван.

И вот, по
прошествии 4 часов нам с Василием, с тем же брезгливо-безразличным выражением
лиц, доблестные грузинские пограничники выдали наконец паспорта со штемпелями
на въезд. Радость, правда, была не долгой. Ко мне тут же подошел похожий на
канонического советского учителя, благообразный пожилой пограничник в очках и
вкрадчиво спросил: «Вы журналист?».

Получив
утвердительный ответ, попросил показать международную пресс-карту, а, увидев,
вырвал ее из рук, и, схватив меня за рукав, потащил в глубины длинного здания.
Приведя в какую-то комнату, он передал «добычу» сидевшим за массивным столом
двум коренастым молодым людям в натовского военного образца свитерах без
жетонов. Те заявили, что они сотрудники спецслужб Грузинской республики, но не
представились и документов не показали.

Вся проверка
началась заново, но в более жестком варианте. Документы, включая журналистские,
были вновь проверены и отксерены. Пришлось отвечать на множество причудливых
вопросов, «место работы за последние двадцать лет», «национальность», «когда и
где служили в армии», «когда и почему ваши предки поселились на Северном
Кавказе».

Получив
ответы на все вопросы, «люди в штатском» отдали документы и велели «подождать
минут пять». Шофер Василий встретил меня с радостью и надеждой, но «минут пять»
растянулись еще на полтора часа…

Иногда нас с
Василием явно дразнили. Синхронно оторвавшись от мониторов, пограничники вдруг
брали в руки наши документы и начинали на нас пристально смотреть. Когда же мы,
в надежде, вскакивали из кресел и подбегали к прилавку, нам, вертикальным
движением ладони, с тем же демонстративно-брезгливым безразличием на лице
приказывали ждать. Такая «игра взглядами» была произведена минимум раза три.

Шофер
Василий в результате ожидания и подобных «игр» был на грани нервного срыва. Без
меня он уехать уже не мог: мои данные уже были внесены в его выездной талон.

Потом сильно
нервничать начал и я, в какой-то момент уже был на грани того, чтобы заявить:
«Не надо мне вашей Грузии, возвращайте меня в Россию».

Но в этот
момент слабости в комнату вошел уже знакомый мне холодно-надменный «учитель». С
желанием высказать все о нем и его коллегах, подхожу к нему, и тут замечаю
внизу жетона мелкие циферки: личный номер владельца. Начинаю их рассматривать.
И тут, — о чудо! — надменность и брезгливость с лица «учителя» мгновенно
исчезают. Мое внимание к его личному номеру в его планы явно не входило. Он
сразу стал испуганно- участливым и скороговоркой затараторил: « Что
нервничаешь? Тут граница, чего ты хочешь… Какие проблемы?»? Очень хотелось от
души сказать ему «какие проблемы», но из глубин коридора раздается гортанный
окрик, и один из «бордоворубашечников» дает Василию долгожданный талон на
выезд. Тот, хватает меня за рукав, тянет во двор, мы влетаем в фуру и через
минуту мы, с глубоким вздохом уже за воротами КПП.

В общей
сложности «грузинское гостеприимство» на посту «Казбеги» продолжалось 5 с
половиной часов. С 15. 00 до 20ч 30
м. по московскому времени.

Впоследствии
в Грузии люди мне многие говорили, что «… у нас порядок и цивилизованные
законы, а это лишь недоразумение», или «…ты нарвался на плохую смену». Однако
после возвращения из Грузии, я решил поподробнее разобраться с «пограничным
гостеприимством». Во Владикавказе таксисты, постоянно ездящие в Грузию мне
сказали: подобные случаи издевательств не случайность, а рядовая практика
грузинских силовиков.

Причем так
действуют они только в отношении одной национальности: русских.
Таксист-владикавказец потом говорил: «Грузинские пограничники не любят русских
и сознательно над ними издеваются. Вот если ты из северокавказских народов,
даже если осетин, то к тебе будут относиться хорошо. Теперь там такая
государственная политика: «Демократическая Грузия — лучший друг угнетенных
российскими колонизаторами горских братьев». А русских срзу чморить и унижать.
Сразу им показать: вам в Грузии не рады. Закон о безвизовом въезде писан не про
вашу радость».

Кавказская
«дорога смерти»

Военно-грузинская
дорога находится на почетном третьем месте в рейтинге самых опасных автотрасс
земного шара. После «Якутского тракта» и «Боливийской дороги смерти».
Проходящая через Кавказский хребет ВГД была проложена в 1799 году трудом
русских солдат, когда срочно понадобился надежный путь, чтобы оказывать военную
помощь «христиански братьям». Двести лет эта дорога была основной связующей
нитью между двумя странами. С 11 июля 2006 по 1 марта 2010 дорога была закрыта,
а до 13 октября 2010 пересекать ее могли только граждане третьих стран.

Проехать по
Военно-грузинской дороге и воочию оценить все прелести грузинской
горно-дорожной экзотики автору пришлось дважды. Первый раз из-за «грузинского
пограничного гостеприимства» ночью, а второй, при обратном пути — днем.

Идущая от
Владикавказа российская часть трассы тщательно отремонтирована и ухожена, но
прямо за воротами грузинского КПП «Казбеги» дорога становится достойной
названия своей боливийской предшественницы по рейтингу.

С одной
стороны трассу ограждала отвесная скала, другую — русло реки Терек. На дорожном
полотне покрытие практически отсутствовало. Редкие остатки старого советского
асфальта перемежались со скальным основанием, явно хранящим следы кирок саперов
князя Цицианова.

Попадая в
дорожную выбоину, машина, особенно с прицепом, может качнуться и зацепить скалу
или же вылететь на галечную отмель Терека. Выехав ночью с грузинского КПП, я и
армянский водитель Василий, вдоволь насмотрелись на опасную эквилибристику
идущих впереди грузовиков. Их водители, пытаясь сэкономить время, реально
рисковали жизнями. Мы ехали уже по темноте, Василий ругался, что самое ценное
для движения светлое время мы потеряли. А теперь ехать очень сложно: «Слава
Богу, хоть сухо. А если бы дождь прошел? Что делать, что делать… Меня уже в
Армении дожидаются».

Как говорил
шофер Василий о подобной ночной езде: «Я много раз туда-сюда езжу, у меня уже
большой опыт. Но без многолетней практики и лишней необходимости ночью ездить
по ВГД не стоит: «Гололед, дождь, туман, камни насыпались и под колеса попали …
Ррраззз, и ты уже внизу… Если раньше днем здесь не ездил, то ночью и не суйся.
Или даже если ездил, но погода плохая – стой до утра на стоянке у КПП»…

Дороги как
таковой нет первые двадцать километров от границы до селения Казбеги, рядом с
которым дорога хорошо отремонтирована. Казбеги — туристический центр, там есть
европейского уровня гостиница, кафе и какой-никакой сервис. Когда фары
выхватили первые дома этого селения, бросилась в глаза вывеска на русском языке
«Хлеб».

Примерно
километрах в пяти вверх от Казбеги и далее, вплоть до высшей точки – Крестового
перевала, — дорога опять разбита и явно не ремонтируется. Ехать по ней просто
страшно. Как с юмором говорили потом местные грузины, разбитая дорога — часть
инфраструктуры для привлечения иностранных любителей экстрима.

Выше Казбеги
нет даже минимального современного уровня оборудования трассы. К примеру,
светоотражающих элементов. Весьма впечатлил один из крутых поворотов
серпантина, где «проезд» в пропасть сотню метров глубиной закрывал, вместо
необходимого усиленного отбойника и светоотражающего щита, метровой высоты
бетонный кубик. А светящийся знак заменяла белая полоса нарисованная по центру
кубика масляной краской …

Запомнились
так же насыпавшиеся на сверху трассу груды небольших камней, явно давно и никем
не убираемые.

Лишь за
высшей точкой — Крестовым перевалом постепенно начинается более-менее
нормальное дорожное покрытие, переходящее уже возле Тбилиси в трассу
европейского уровня, с освещенным фонарями полотном, отбойниками, подстриженной
травой и ровными аллеями кустов вдоль идеально чистых кюветов. По всей трассе
издалека видны красные огни. Это кроваво-красным светом сияют цифры телефона
полиции, закрепленные на крышах опорных полицейских пунктов. Сами же пункты
сделаны на три стены из стекла, внутри всегда виден дежурящий полицейский.

Оригинал этого материала
опубликован на ленте АПН.