Идеальный баланс

Как известно, Предводитель – существо хоть и мятущееся, но при
том – необыкновенно уравновешенное. Ибо воз все там же и ни чуточки не
сдвинулся. А ведь уж сколько лет прошло. «Талант и жизненное призвание», —
дружно кивают единороги, восхваляя добродетели Предводителя. Да он и сам охотно
кивает вместе с ними.

Многие пытались и пытаются нарушить идеальный баланс воза, но
Предводитель всегда инстинктивно чует, как не допустить потери точки
абсолютного равновесия, и на провокации не поддается. А провокаторы в наш
смутный, но стабильный век так и кишат на каждом шагу. Особо норовят
провокаторы порассуждать про Народ. Только и слышно от них – Народ то да сё,
Народ лучше знает, Народ имеет право сам выбирать… Начитаются Конституции на
ночь, а наутро просыпаются с башкой, полной диких и опасных бредней.

Уж не раз пытались провокаторы тыкать Предводителя носом в
Народ. Мол, Народ хочет снова поиграть во всенародные выборы, а Предводитель-де
обязан идти на поводу у Народа, будто комнатная собачонка на шлейке. Но
Предводитель не поддается — хоть и непросто ему в таких случаях, а воз он
бережет, как зеницу ока.

Меж тем, заслышав о Народе, Лебедь тотчас же рвется облака.
Памятуя о том, как Предводитель избирался по одномандатному округу, и сколько
иллюзий, по-видимому, избиратели питали на его счет, Лебедь уверен, что в
облаках было бы гораздо безопаснее. Хочется ему взмахнуть крылами и умчаться
куда-нибудь за три моря в дальние страны, где изумрудные дворцы переливаются на
солнце и дорожки золотым песком посыпают.

Рак же, когда слышит про возврат всенародных выборов,
рефлекторно пятится назад. Психологи утверждают, что это бессознательная
попытка вернуться в комфортное прошлое, где все спокойно и питательно, как в
материнской утробе, где сказал Губернатор: «Не надо никаких этих всенародных
выборов», — и никто не спорит и не переспрашивает.

Ну а Щука – она тянет в воду, на самое дно.

— Там на самом дне, — говорит Щука, — есть город волшебный
старинный. Надо в этот город залечь – и там все само собой прояснится. В городе
том – реки медовухи и платки пуховые, скатерти домотканые и золоченые петухи на
шпилях, ложки деревянные, короба берестяные и на колокольнях – колокола звонят.
Там и перележим со всем удовольствием, пока наверху шторм уляжется. Чего мы
будем с бухты-барахты такое важное решение принимать? Да, может, за нас уж все
и решили…

— А как же Народ?! – кричат провокаторы.

— А Народ, — и Щука, лязгнув зубами, сглатывает, — Народ мы и
сами любим.

Предводитель после таких внутренних монологов, как бы
очнувшись от недолгого забытья, облегченно вздыхает. Воз потому что на месте и
не сдвинулся ни на миллиметр. «Все-таки, как ни крути, выдающийся я стратег и
деятель», — мысленно умиляется Предводитель. Единороги его меж тем дежурно ему
подмигивают и, походя, похлопывают по плечу – мол, молодец, не сплоховал,
отбился опять от провокаторов. Но все это как-то без должного энтузиазма. И
Предводитель печально вздыхает. «Эх, нет, не ценят они меня, как я того стою, —
думает он. – Ни они, ни Народ. Один только Губернатор все понимает»…