Логика разрушения

Вчерашнее решение Нижегородского суда по поводу дома Ильинская,
112, конечно, нельзя рассматривать как существенную победу градозащитников. Суд
отказал нам по существу, но так как решение не вступило в законную силу, суд
оставляет дом под защитой закона, поскольку мы намереваемся решение обжаловать.
Если обеспечительные меры будут сняты, дом снесен, а мы выиграем дело в апелляционной
инстанции, решение будет невозможно исполнить. Поэтому судья, оставаясь в рамках
закона (и вообще формальной здравой логики), оставил свое же предыдущее решение
в силе.

Ни о какой сверхпобеде говорить не приходится, и хотя с учетом
того феерического безобразия, которое творится в городе последние месяцы с
памятниками, я ожидал всего, на сей раз самые худшие опасения не оправдались.

А ускорение темпов уничтожения исторического наследия Нижнего
Новгорода заложено в логике самого процесса – посмотрите, у нас, например, в
90-е, в начале нулевых, говорили: «смотрите, мы же не трогаем капитальные
здания, мы гнилушки сносим». Потом, в середине нулевых, в центре, на Варварке,
впервые начали сносить капитальные каменные крепкие особняки. Это был очередной
этап.

Десять лет назад никому в Нижнем не могла придти мысль о сносе
Дома крестьянина – здания, которому полторы сотни лет, которое находится в
охранной зоне кремля, формирует ее облик. До недавнего времени у нас не было и
случаев, чтобы сносились памятники, связанные с именами мирового масштаба –
Горький, Шаляпин. Я имею в виду снос дома Криваус на Студеной, 41 – там были
совершенно сохранные интерьеры, изразцовые печи, скульптуры, паркеты, фурнитура,
столярка, мебель шаляпинских, судя по всему, времен на чердаке — ее стало
видно, когда ломали дом.

Не было такого в Нижнем – но власти города перешли и эту
грань. И когда они заявляют, что этот дом не стоял на охране, они сами же себя
изобличают. Как может быть, чтобы здание, связанное как минимум с двумя
деятелями культуры мирового масштаба, как минимум с одной исторической личностью
общероссийского масштаба (Вера Фигнер жила в этом доме несколько лет после
Шлиссельбурга) и как минимум с одним деятелем регионального масштаба (это,
собственно, сам Александр Криваус, известный нижегородский музыкант), — чтобы
такое здание не стояло на охране?

Кто у нас ведает постановкой на охрану? Этим занимается Хохлов,
Управление государственной охраны объектов культурного наследия. Но у него нет
ни одного отдела, ни одного сотрудника, который занимается выявлением
памятников культуры, эта работа прекращена с 2007 года – с тех пор ни один
объект не был выявлен, происходило только снятие с охраны. И вот – приехали: сметают
с лица земли мемориальные здании, которые упоминаются в путеводителях по городу.
Поднимают руку даже на Башкирова, снимают давно выявленные памятники с охраны,
не обращая внимания даже на протесты прокуратуры.

Я недавно перечитывал Салтыкова-Щедрина – он писал о молодых
людях, чиновниках, которые воспринимают Отечество в качестве пирога и очень
обижаются, когда им кто-то мешает им этот пирог есть. У нас, правда, не очень
молодые люди этим занимаются – такие как Шанцев, такие как Сорокин, мелкую
обслугу я не упоминаю. Они считают, что нужно спешить, давить все соки, пока
они еще давятся и пока не пришли новые «молодые люди» и не подвинули старых.

Какая культура, какой Шаляпин? Шанцев, наверное, представляет,
кто такой Шаляпин, но далеко не все его подчиненные имеют об этом
представление, тем более о Фигнер. О каком культурном уровне власти может идти
речь – посмотрите, послушайте, что они говорят, как они говорят.

Понятно, жадный, коррумпированный чиновник – не редкость. Но у
человека обычно заложены некие барьеры – воспитанием, образованием, семьей. А
здесь – ничего святого. Даже фашисты такого себе часто не позволяли – не из
хороших чувств, а чтобы лишний раз не злить местное население оккупированной
территории. А этим – по барабану.

Но мы все же не отбрасываем надежду на благоприятный результат
рассмотрения нашей апелляции по поводу дома 112 по улице Горького.