О чём снимают спирохеты?
Восемьдесят
лет назад забившие до отказа ленинградский кинотеатр «Титан» зрители впервые
неистово аплодировали фильму «Чапаев». Спустя четверть века с премьеры в
ленинградском Доме кино начался триумфальный путь по экранам СССР «Белого
солнца пустыни». Сменились поколения, рухнул Советский Союз и свирепая
коммунистическая цензура уже давно перестала терзать нежные печёнки
режиссёрской братии, однако ничего лучшего о Гражданской войне в России с тех
пор не появилось и не появится.
Причины
можно перечислять бесконечно, но среди прочих я бы особо выделил любовь
создателей к своим героям и стране их породившей. Любовь проходила через
цензурные придирки, как вода через дырявый забор, уравнивая идейно выдержанных
персонажей с их врагами и пытающимися остаться в стороне. Отсюда — и безумно
стильная психическая атака белых, задвинувшая на белогвардейскую романтику
множество подростков. И красавец-басмач Чёрный Абдулла, попасть в гарем
которого мечтала не одна сентиментальная домохозяйка. И много-много других,
включая ставшего вечным символом жертв всех гражданских войн безымянного
мужичка с его «Белые пришли – грабют, красные пришли – грабют, ну, куда
крестьянину податься?»
Тестю
Чубайса Андрею Смирнову снимать фильм «Жила одна баба» цензоры не мешали. Не
было проблем с финансированием: любимый зять с подельниками, типа Коха,
Абрамовича, Вексельберга и примкнувший к ним замглавы президентской
администрации Асланбек Дудаев, более известный как Владислав Сурков, щедро
поделились деньгами, изъятыми из карманов сограждан. Наконец на высоте
оказались и пиарщики, обеспечившие картине весь джентльменский набор — от
трейлеров на телеканалах до рекламных статей и подобострастных интервью с
режиссёром в авторитетных изданиях. Закончилось же всё сокрушительным провалом,
кассовые сборы не отбили и десятой части бюджета, да и то многие купившие
билеты разбежались, не досмотрев фильм даже до середины. Их попросту надули:
вместо обещанной исторической драмы про антибольшевистское восстание в
Тамбовской губернии всучили два с половиной часа смирновского отвращения к
стране, где он имеет несчастье обитать. Собственно повстанцы в кадре едва
мелькают, а расстреливаемые большевиками (которых Смирнов ранее воспевал в
короткометражке «Ангел», теперь обличает, а завтра, если окажется выгодным, снова
будет прославлять) крестьяне едва ли не омерзительнее своих палачей. Кроме
пьяных драк между собой, они только и делают, что насилуют главную героиню, и
когда деревенька, где сначала зверствовали мужички, а потом свирепствовали
большевички, смывается наводнением, так и слышишь облегчённый вздох создателя.
Грязные скоты наконец извели друг друга, очистительный водяной поток унёс трупы
и освободившуюся землю можно заселять эффективными менеджерами, типа зятя и
прочих спонсоров фильма с их зарубежными партнёрами…
Кто-то,
посмотрев такое, привычно обличит проклятых либерастов и толерастов, но
окажется в корне неправ. Осознать глубину своих заблуждений он сможет, сравнив
российский мини-сериал «Белый человек», продюсером которого стал тогда
работавший на НТВ документалист Алексей Пивоваров, с американским фильмом
«Гран-Торино» лауреата четырёх «Оскаров» Клинта Иствуда. Сюжеты обоих лент
почти одинаковы и, поскольку премьера «Гран-Торино» состоялась 12 декабря 2008
года, а «Белый человек» вышел на экраны в 2012 году, создаётся впечатление, что
российские телевизионщики попросту обокрали Иствуда. Так оно и есть, но, сперев
основную линию, Пивоваров с подельниками внесли в неё несколько изменений,
которые как нельзя лучше демонстрируют разницу между либералом Иствудом и
либерастом Пивоваровым.
Давший
название картине из США лимузин Ford Gran Torino Sport — самое дорогое, что
есть у сыгранного Иствудом бывшего рабочего заводов Форда Уолта Ковальски.
Ветеран Корейской войны Ковальски похоронил жену, его отношения с взрослыми
детьми оставляют желать много лучшего, а прокуренные лёгкие неотвратимо
приближают к могиле его самого. Живёт Ковальски в квартале, населённом в
основном эмигрантами, принадлежащими к индокитайскому племени хмонгов с
прослойкой негров, соседей не выносит, считает склонными к криминалу, и
основания для этого у него имеются: состоящий в банде азиатов подросток Тао
безуспешно пытается украсть колёса его любимой тачки. Против бандитов, во главе
которых стоит двоюродный брат неудачливого вора, выступают его более
законопослушные родственники, их дом обстреливают, одну из сестёр воришки
насилуют. Ковальски, поняв что не все «косорылые» одинаковы, вступается за них
в финале, хитроумно заставив преступников публично убить себя, отправляет их в
тюрьму, оставив «Гран-Торино» парнишке, который постепенно заменил ему сына.
В «Белом
человеке» на первый взгляд почти то же самое, только вместо хмонгов — таджики,
вместо умирающего ветерана Корейской войны — бравый герой Афгана Фёдор
Иванович, влюбляющийся в старшую сестру воришки Закира прекрасную Лейлу, но,
кроме неизбежного хэппи-энда, пивоваровская команда совсем по иному подаёт
национальный вопрос.
Иствуд,
как и положено либералу не делит людей по цвету кожи. Есть сам Ковальский, его
приятель-парикмахер и молодой симпатичный священник, а есть младшие Ковальски,
только и думающие, как отправить патриарха в дом престарелых, прихватив
раритетную тачку. Имеется симпатичное семейство хмонгов, но рядом те же
хмонги-бандиты и конкурирующая с ними негритянская шайка, причём и с
«правильными» азиатами не всё однозначно. Скованные этнической круговой
порукой, они категорически не желают обращаться в «чужую» полицию на
земляков-беспредельщиков.
Оригинал материала опубликован на ленте АПН.
