Про-Гамбит и ПроЯвления Любви

Что общего на первый взгляд может быть между такими разными по стилю и фактуре жанрами, как постановки театра и кино? Казалось бы, их принципиальная разнородность предполагает различные способы интерпретации сюжета при использовании различных методов. Для кино характерна работа в кадре, в соответствие со сценарием и режиссерской раскадровкой, театр же в свою очередь предполагает более тесное общение с залом, дает место импровизации, требует от актеров большей самоорганизации и предполагает  непосредственную «отдачу» зала рассчитывая во многом на ее участие.

Кроме того, по Станиславскому театральная постановка кроме прочего, предполагает единство времени действия и места. Но! Что характерно для классической русской школы театра, не всегда вписывается в рамки новомодных антрепризных постановок. Спектакль «ПроЯвления Любви» Квартета И, типичный тому пример.

На сцене присутствуют все атрибуты успешной постановки и совокупность факторов обещающих зрительский успех; действие стремительно меняет форму, герои- образ, а сама антреприза- всякий логический сюжет. Задействованные в постановке актеры невыносимо узнаваемы и по сюжету представляют классический любовный треугольник, с характерным двухчасовым трагическим финалом, где герои танцуют, поют, и читают попеременно монологи Достоевского и Пастернака. Звездность актеров задействованных ролях второго плана, выделяется  на фоне безликих образов первых ролей, но тем не менее весьма гармонично вписывается в общий стиль постановки. Сам же сюжет до боли прост: плохой парень (Е.Стычкин) и хороший парень (П.Майков) влюблены в эдакую шекспировскую Офелию (А.Мордвинова)… Кстати вспоминая о Шекспире, нельзя не упомянуть момент присутствия оного в спектакле, в импровизации актеров обращающихся спиной к зрителям и исполняющий воображаемому залу в центре сцены «Сон в летнюю ночь», технично выходя на поклон, и невольно вызывая ассоциации с гринуэевским «Дитя Макона». В середине же постановки вдруг проявляется достоевщина- обнажая монологи Рогожина и князя Мышкина плавно переходя в монолог доктора Живаго и подводя к абсурдному финалу..

Проводя аналогию между типичными постановками спектаклей и характерными российскими фильмами, наиболее уместно стоило бы упомянуть фильм Д.Файзиева. «Турецкий гамбит» — новомодная постановка общероссийского размаха, с закосом под Голливуд, щедрым бюджетом и форматом 1 канала. Являясь типичным продуктом современной киноиндустрии России, и перекликаясь по многим моментам с вышеупомянутой постановкой в театре этот фильм в целом наиболее полно отражает специфику современных российских телевизионных и театральных постановок. Как правило, для них характерно: стремительное развитие сюжета, не предсказуемость финала и обилие раскрученных актеров задействованных в фильме. Все это в полной мере оправдывает деньги, затраченные на раскрутку и рекламу постановки, а безусловную слабость диалогов и  алогичность сюжета  компенсируется качественной компьютерной графикой.

C учетом модных веяний времени между кино и театром прослеживаются общие ключевые моменты характерные на данный момент для обоих видов искусств, и отчасти это: 1.Способность задействовать в постановке максимальное количество узнаваемых актеров, с целью привлечения к картине разновозрастной зрительской аудитории, что также является гарантией беспроигрышности такого подхода в силу оправданности их излишнего присутствия, способного скрыть некоторые недоработки сценаристов, постановщиков и режиссеров, а также оправданием несоизмеримо высокой цены билетов. 2. Стремление поставить на первые роли героев малоизвестных актеров, играющих, как правило не выразительно, и отодвигающих маститых артистов с характерными (ударение на второй слог) ролями на второй план, что косвенно указывает либо на желание обойтись малыми средствами, либо на желание продвинуть «новые» лица.

В целом, возвращаясь к словам о том что, в конечном счете  «кино убьет театр» хотелось бы успокоиться на этот счет и наглядно убедиться, что этого к счастью не произойдет по причине того, что все же эти 2 вида визуального искусства смогли успешно дегенерироваться в нечто единое, достаточно близкое по форме и содержанию.