«Ремахаджиринг»: решение проблемы или наоборот?
Все мы в школе учили историю и знаем о Кавказской войне. Но что мы знаем о
ней? Многие ли могут объяснить, или хотя бы вспомнить значение термина
«махаджирство»? Интересующиеся историей знают, что «махаджирство» — это
массовое и целенаправленное переселение мусульман в мусульманскую страну из
немусульманских стран, где те являются меньшинством или чаще всего им
становятся в результате военных действий и не желают мириться с таким
положением. В данном конкретном случае речь идет о выселении значительной части
абхазского и адыгского населения в Турцию по итогам Кавказской, а также
русско-турецкой войны 1877-1878. В разные периоды истории этот эпизод по-разному преподносился: мол, «махаджирство» стало результатом колониальной
политики Российской империи, по другой версии выселение — вообще дело рук
турок. Тем не менее, есть факт — большое количество людей было вынуждено
покинуть родину, кого-то вывезли насильно, кто-то уехал сам, спасаясь от войны.
Также факт, что очень многие из «махаджиров» погибли, не добравшись до Турции,
или сгинули в турецкой неволе. И еще факт то, что адыгские и абхазские
диаспоры, потомки тех вынужденных переселенцев, до сих пор проживают в Турции.
Кавказская война всегда была и остается больной темой, как для горцев, так и
для самой России. Естественно, что ни до революции, ни в советское время эту
тему вообще старались не поднимать. При Советской власти ее если и не обходили
стороной, то во всем усматривали преступления царизма. В новейшей истории на
фоне непрекращающихся межэтнических войн на Кавказе, события тех лет
приобретают новую трактовку. Вместе с тем встал вопрос «восстановления
исторической справедливости», то есть возвращения беженцев. И наиболее остро он
встал в маленькой Абхазии, потерявшей половину своего населения в ходе войны с
Грузией и последующих тяжелейших лет существования в условиях блокады. Перед
превратившимися из этнического меньшинства в большинство абхазами очень остро
встала демографическая проблема, так как подобное изменение баланса стало
возможным не благодаря увеличению численности абхазов, но за счет кардинально
сократившегося числа грузин. В условиях неопределенности международного статуса
и политической нестабильности это очень серьезная проблема. Тем более, что
различные демографические исследования прогнозируют, что малые народы,
численностью менее 500 тысяч человек, рискуют окончательно исчезнуть к середине
нынешнего века. И вот тут-то и встал вопрос о возвращении «махаджиров», и, если
до августа этого года это казалось почти невозможным, то после признания
Абхазии первыми двумя государствами, программа репатриации начала обретать
определенные черты.
Когда я впервые услышал о том, что некоторые представители власти уже давно
вынашивают планы по осуществлению «ремахаджирства», я не предал этому особого
значения. Однако побывав в уже признанной Абхазии и пообщавшись со сведущими
людьми, я понял, что реализация этого проекта может привести к самым тяжелым
последствиям, как для Абхазии, так и для России. Мой знакомый чиновник в
правительстве Абхазии откровенно поведал мне, что руководством республики взят
курс на построение моноэтнического государства, причем в самое ближайшее время.
И добиться этого быстро можно только одним способом — массовым завозом
этнических абхазов со всего мира. Он даже озвучил предполагаемое число
переселенцев — сто тысяч человек! Сто тысяч! Можно представить, что это может
означать для республики, чье население сегодня составляет чуть более двухсот
тысяч человек!
Более того, курс на построение моноэтнического государства подразумевает
постепенный переход к единственному государственному языку: уже сегодня
надписей на абхазском на улицах появляется все больше и больше, эфирное время
телеканалов, количество газетных полос на абхазском увеличивается. И авторы
проекта «ремахаджирство» рассчитывают, что репатрианты будут способствовать их
возрождению. Однако, если этнический вопрос и будет решен, то вот вопрос
сохранения национальной культуры вряд ли. Не стоит забывать о том, что все эти
люди в течение нескольких поколений воспитывались в совершенно другой
ментальности. Да и жители Абхазии за годы Советской власти утратили
значительную часть традиционных ценностей, и нынешнее общество, несмотря на
свою клановость, деурбанизацию, и возрождение и поощрение некоторых, казалось
бы, безвозвратно ушедших в историю черт, нельзя назвать в строгом смысле
традиционным, по крайней мере, навряд ли оно захочет таковым становиться. И
надеяться на то, что потомки вынужденных переселенцев, родившиеся и выросшие в
Турции, смогут научить абхазов быть абхазами, это все равно, что надеяться на
то, что потомки русских эмигрантов, покинувших Россию после революции, многие
из которых и языка-то толком не знают, как следует, могут научить русских быть
русскими. К счастью, руководству нашей страны не приходит в голову решать
демографическую проблему таким способом (впрочем, оно решает ее другим, не
менее деструктивным), да и не наберется по всему миру такого количества русских
эмигрантов, которое могло бы влиять на что-либо. А вот абхазские «махаджиры»
числом, составляющим половину населения Абхазии, еще как смогут влиять на
положение дел в республике!
Иными словами, абхазская идентичность может быть попросту со временем
подменена турецкой.
Еще одной характерной чертой «курса на возрождение» является то, что власти
никак не собираются развивать собственную инновационную экономику, то шокируя
мир заявлениями о возможности создания оффшора, а по сути (что в нынешних
условиях вполне естественно) идеального убежища для криминального бизнеса, то
заявляя о том, что Абхазии собственно ничего и не нужно, кроме развития
туристической отрасли и сельского хозяйства. В крайнем случае, они вполне
согласны на развитие экономики в качестве сырьевого придатка Сочинской
Олимпиады. И действительно, зачем развивать что-то самому, когда Россия вливает
огромные средства в бюджет страны, восстанавливает инфраструктуру республики?
Казалось бы, торгуй мандаринами, обслуживай туристов — и все в ажуре. Только
вот перспектива попадания в зависимость от российского бизнеса, видимо, мало
кого пугает, а вот перспектива попадания в зависимость еще и от турецкого
бизнеса, да еще и столкновения экономических интересов этих двух стран, похоже,
кого-то даже привлекает. А уж на фоне начинающегося сейчас очередного передела
собственности, да и с учетом того, что республика буквально напичкана оружием,
вырисовывается совсем уж неоптимистическая картина. Глядя на действия команды
Багапша, уже не только оппозиционные политики начинают очень серьезно
задумываться над тем, к чему все это в итоге может привести. Все это наглядно
характеризует, что не обладающее ни квалифицированными кадрами, ни четким
пониманием того, чего оно все-таки хочет, ни желанием что-то делать
самостоятельно, привыкшее жить согласно кремлевским инструкциям, абхазское
руководство, как обычно ищет легких путей решения проблем, мало задумываясь о
последствиях. Не получается быстро преодолеть демографический кризис, так
сказать, естественным путем, так решим вопрос радикально! Главное, чтоб был
мгновенный эффект, чтоб потом отчитаться перед избирателями — смотрите: при нас
— признали, при нас — восстановили. Нужна ли вам какая-либо другая власть?
И вот, начавшийся первый этап программы репатриации, уже приносит первые
характерные результаты. Несмотря на то, что постоянное проживание в Абхазии
является главным требованием властей к репатриантам, претендующим на жилплощадь
в республике, многие из них постоянно перемещаются между Абхазией и Турцией, и
трудно установить, где же они живут на самом деле. Или вот, например, в одном
из восстановленных специально для репатриантов многоквартирном доме в центре
Сухума одна из квартир была выделена репатрианту из Турции — депутату
абхазского парламента, хозяину одной из столичных гостиниц, якобы не имеющему
жилья в Абхазии, тем не менее, явно способному самостоятельно его приобрести. И
вот уже на этом этапе мы видим, что такая важная часть программы, как
распределение жилья, становится объектом слухов по поводу злоупотреблений при
строительстве, обвинений в коррупции. Кстати, идеологи «ремахаджирства»,
очевидно, рассчитывают на то, что вместе с репатриантами на историческую родину
вернутся и их финансы, однако нынешний наплыв репатриантов связан скорее с
мировым финансовым кризисом, поскольку многие турецкие абхазы считают переезд
из затронутой кризисом Турции выходом из сложившийся ситуации, так что пока в
Абхазию едут скорее не с деньгами, а за деньгами. Как бы то ни было,
полноценными гражданами, способными участвовать в строительстве эффективного
государства, они не становятся.
Впрочем, если программа переселения с озвученной цифрой все же осуществится,
это может создать очаг напряженности в отношениях с Россией — и не только в сфере
бизнеса. Ведь потомки «махаджиров» не забыли, благодаря кому их предки
оказались на чужбине, и не питают к России каких-либо теплых чувств. И если
завтра «махаджиры» вернутся в Абхазию, то послезавтра они захотят вернуться и в
Черкесию. Уже сегодня мы наблюдаем не только в Турции, но и в других странах,
где есть черкесская диаспора, пока немногочисленные, но все же неприятные
выступления протеста против Сочинской Олимпиады, которую враги России называют
«Олимпиадой на крови», имея в виду «геноцид горских народов», якобы
осуществленный Россией в ходе покорения Западного Кавказа. Нужно ли все это
России? Будет ли она спокойно смотреть на то, как руководство дружественной
страны — по злому ли умыслу, или по некомпетентности — закладывает бомбу
замедленного действия не только под собственную, но и под ее, российскую,
государственность? И если нет, то кто сегодня готов дать адекватную оценку этой
программе, заявить публично о том, кому выгодна постоянная напряженность на
Кавказе, да и не только там? А в самой Абхазии такую оценку придется дать
новому президенту, ведь до выборов остался всего год. Впрочем, новому ли?
