Теория неотносимости

Мне трудно определить, в каком жанре завершится судебный процесс в нижегородском районном суде по уголовному делу экс-главы Нижнего Новгорода Олега Сорокина и бывших офицеров МВД Евгения Воронина и Романа Маркеева. Возможно, в жанре жестокого романса, а, может быть, чем черт не шутит, даже античной трагедии. Пока же судебное действие разворачивается в жанре плутовского романа с элементами буффонады и дешевого фарса.

Нет, а как еще прикажете называть свидетельство адвоката Антона Стассия, защищающего интересы Евгения Воронина, о том, что суд выделил ему на ознакомление с 80 томами уголовного дела… 15 (!) минут в рамках заседания. Это просто неслыханная щедрость! В Нижегородском районом суде как школьники в старом советском фильме, похоже, «берегут каждую минутку».

На этой неделе в судебном заседании предоставили слово защите обвиняемых. И сразу начали в усиленном темпе «экономить время». Порой ситуация выглядит без всякого преувеличения абсурдно. Например, защита просит вызвать невызванных ранее свидетелей обвинения. Подчеркиваю: не свидетелей защиты, а именно свидетелей обвинения. Обвинение - против. А зачем, собственно говоря? Не дай бог, эти самые невызванные «ляпнут» чего-нибудь лишнего в суде, поломают стройную картину обвинения (хотя до стройности и логичности там, насколько я понимаю, довольно далеко).

Другой спорный момент - отказ огласить в суде почти половину заявленных защитой документов. Отказ оглашения документов – по сути, отказ в возможности сослаться на эти материалы при обосновании защиты. Что же это за документы? Например, прежний приговор потерпевшему Новоселову, согласно которому тот ранее признался виновным в даче ложных показаний. И сами показания, которые Новоселов спустя почти 15 лет изменил. «Вспомнил», одним словом, «как все было на самом деле».

Ранее много говорилось о секретных документах. По причине нахождения в деле копий личных дел полковника Воронина и подполковника Маркеева, которые якобы являлись секретными. По мнению суда, данные документы уже рассекречены. Раз рассекречены, то почему бы их не огласить в суде? Однако судья отказывается оглашать личные дела обвиняемых без объяснения причин. Мол, они не имеют отношения к уголовному делу. Или, говоря языком права, «неотносимы».

И таких неотносимых документов набралось подозрительно много. Почти половина включенных в уголовное дело. Бедолага-следователь на этапе следствия трудился, как выяснилось, фактически, зря. А подпись прокурора на «неотносимых» документах не имеет значения?

Хорошо, допустим, забракованные судом документы действительно не имеют значения? Тогда возникает закономерный вопрос: что эта, с позволения сказать, «неотносимая макулатура» делала в уголовном деле?