Тоталитаризм-лайт
Говорит
и показывает «Кремль»
Разгоревшаяся
дискуссия об Общественном телевидении России мало затронула, на мой
взгляд, главное — состояние нашего российского общества сегодня,
диагноз этого состояния. Между тем, не ответив на этот вопрос, не
увидев общества в целом, мы не сможем сказать и его составляющих — в
том числе о его телевидении.
Разницу
между тем, как все должно выглядеть, и как оно, как правило, выглядит
в России, сформулировал, как я уже говорил, маркиз де Кюстин еще 200
лет назад, который сказал: в России присутствуют все достижения
цивилизации, но только по названиям, по вывескам, а не по сути.
Если
начинать разговор о затее с новым общественным телевидением, нужно
учесть, во что, мягко говоря, превратили телевидение в России все
существующие телевизионные компании, начиная от федеральных и
заканчивая районными студиями, которые у меня есть возможность
видеть, когда я езжу по выборам в разные регионы.
Если
у нас создается еще одна «творческая» единица с
полупоклонной, молчалински выгнутой спиной, еще одна телевизионная
бригада пропаганды, о чем вообще говорить?
Идея
создания некоего «общественного телевидения» появилась в
тот момент, когда болотные митинги слегка запугали державных орлов.
И, соответственно, идея общественного телевидения стала
реализовываться в одном пакете с возвращением губернаторских выборов
и прочим.
Но
когда власти начали смотреть на ситуацию дальше, когда страх пошел на
убыль, появились фильтры в законе о выборах губернаторов и так далее
— несколько поутихли и страсти по поводу общественного телевидения. И
сама его идея, и его конфигурация существенно изменились.
Я,
например, смотрел состав наблюдательного совета Общественного
телевидения России. Туда вошли и те, кто среди прочих 50-ти
подписывал письмо против Ходорковского в защиту судебной системы,
доверенные лица Владимира Владимировича на выборах — и так далее, и
тому подобное.
Что
ж. Новое телевидение может называться как угодно — общественное ТВ,
олигархическое ТВ, но я думаю, что очень удачным решением было бы,
если бы вообще все компании стали называться как одна нижегородская
телестудия — «Кремль». Телекомпания «Кремль»
в Москве, телекомпания «Кремль» в Нижнем Новгороде,
телекомпания «Кремль» в Саратове — и далее со всеми
остановками.
Кое-что
о разнице футболов, автомобилей, телевидений и свобод
Когда
я смотрю общественное телевидение ВВС, я знаю, что долгое время была
смысловая путаница, какое оно — государственное, общественное или
какое-то иное. Но когда я его смотрю, я получаю представление о том,
как должно выглядеть английское общественное телевидение. Так же,
как, например, английский футбол похож на футбол, а английские
автомобили — на автомобили. А не как у нас.
У
нас все что угодно может называться как угодно и выглядеть при этом
как угодно, и быть при этом чем угодно.
Мы
все об этом знаем совершенно точно, и даже глупо об этом лишний раз
говорить.
Будут
ли при этом какие-то изменения на новом телевизионном канале, будет
ли новое ТВ отличаться в свободную сторону? Думаю, и такой вопрос
задавать лишний раз глупо: не в стиле общих подходов лежит необщее
свободное лицо какой-нибудь отдельно взятой телекомпании. А я так
думаю, что вопросы телевидения, как и все остальное, лежат в сфере
государственной политики.
Хотя,
разумеется, возможно все.
Мы
же помним, как, например, все вдруг изменилось в конце 1980-х годов.
И первый канал государственного телевидения стал показывать передачу
«Взгляд». И как эфире того же самого канала чуть позже
молодой Костя Эрнст вел достаточно симпатичную программу «Матадор»,
а теперь заматерел и ничего подобного показывать не будет.
Возможно
ли у нас в России вообще общественное телевидение в принципе?
А
возможно ли, чтобы у нас парламент стал местом для дискуссий? А
возможно ли у нас соблюдение статей 1,2,4 Конституции Российской
Федерации, которые гласят, что единственным источником власти в
стране является народ, который осуществляет свое волеизъявление путем
непосредственных свободных выборов?..
Мы
же не выбираем ни губернаторов, ни мэров, и парламент у нас, по
словам его спикера, «не место для дискуссий».
Возможно
ли у нас вообще любое общественное установление? В принципе, да,
возможно. Но 700, 800, почти 1000 лет русской истории доказывают:
«возможно запятая возможно». А скорее всего — нет.
Наверное,
я буду часто повторять цитату из Петра Чаадаева, что Россия дана миру
в назидание как страшный урок: так жить нельзя.
Почему
у нас все происходит с точки зрения профанации или с точки зрения
«наоборот»? Почему демократический подъем заканчивается
избранием первого секретаря Свердловского обкома КПСС Ельцина главой
государства, который, в свою очередь, передает власть бывшему офицеру
КГБ?
Непонятно.
«Потому что». «Потому что вот…».
Думаю,
на самом деле свобода в любом ее проявлении возможна лишь тогда,
когда на это поступит команда сверху. Как при Михаиле Горбачеве: всем
расслабиться, всем демократизироваться, перестраиваться,
интенсифицироваться.
С
остальными путями прихода свободы у нас плохо.
Я
считаю, несмотря на то, что наши демократические орлы все время
поминают добрым словом Ельцина, а недобрым — Горбачева, относительная
свобода, которую мы изведали в последние десятилетия — это завоевание
Горбачева. Это при Горбачеве все шло поступательно вверх, а при
Ельцине, котором поют осанну, все застопорилось и затем устремилось
вниз. Это — факт.
Придет
очередной Горбачев — получим свободу, получим общественное
телевидение. Это случится, когда нефть жахнет вниз. Вот жахнет —
будем искать врагов, начнем демократизироваться, и все константины
эрнсты начнут рассказывать про ужасы тоталитаризма-лайт имени
Владимира Владимировича.
А
затем, как Доренко рассказывал про операции Лужкова, кто-нибудь
обязательно расскажет про ботокс Владимира Владимировича.
Вот
тогда это будет типа общественное телевидение.
С
различной степенью изысканности лжи…
Общественного
телевидения в России нет, потому что в Росси нет общества. Нет
граждан в полном смысле этого слова — то есть людей, обладающих
гражданским сознанием, а не просто носителей паспорта, у нас
меньшинство. Поэтому у нас нет и общественных структур, основанных на
гражданских отношениях.
Ничего
особенного в смысле гражданского достоинства и способностей граждан к
самоорганизации мы у нас, к сожалению, со времен царя Ивана III
не наблюдаем.
Вот
в чем причина, а не в том, что, например, не хватает свободолюбивых
кадров.
Например,
говорят, что работники общественного телевидения с гражданским
сознанием могли бы протаскивать сквозь препоны и рогатки цензуры
какие-то передачи с общественным содержанием.
Да,
это, наверное так. Могли бы. Могут. Но проблема в системе в целом.
Давайте
рассмотрим проблему кадров на том же телевидении более подробно.
Вот
Владимир Владимирович Познер, к примеру, куда как изысканнее, чем
передачи из цикла «Анатомия протеста». Он и в советское
время был очень мягким, тонким пропагандистом, этакая вывеска с
расчетом на зарубежного ценителя.
Но
поскольку задачу и Познер, и «Анатомия протеста»
выполняют одну и ту же — один проговаривает с интеллигентским
выражением лица, а другие машут окровавленными тесаками, но на одну и
ту же тему — говорить об их различиях всерьез вряд ли имеет смысл.
По
мне, так всегда честнее какое-нибудь кондовое ГТРК, какой-нибудь
Мамонтов, чем то же ГТРК, но с попытками разной степени изысканности
и псевдообъективности в духе какого-нибудь Владимира Соловьева. По
мне лучше уж пусть в лоб — так как-то оно понятнее.
Ведь,
по сути, проблема в том, что нельзя быть антифашистом, работая в СС.
Это только Штирлицу удавалось, да и то не всегда.
От
кадров что зависит? Красивая картинка или более тонкая манера лгать?
Ну да. Только это и зависит.
Иные
люди в иное время
И
тут перед нами встает вопрос крайне важный. Если бы все же возникло
Общественное телевидение России с неким нефильтруемым эфиром, было бы
оно востребовано? Нужно ли такое нашим людям сегодня вообще?
Я
размышлял об этом, когда некоторые наши развлекательные
телевизионщики притыкали мне в начале нулевых годов: что ты тут
рассказываешь всякую хрень?! Это не интересно! Хотя рейтинги
показывали, что нет, вроде бы интересно.
Когда
мы подымались с колен после голода 1990-х и стали жрать в три горла в
связи с поднятием мировой цены на нефть, появилось такое ощущение,
что действительно всем нравятся все эти дома-2, всякие ледовые шоу и
комеди клабы.
Но
сейчас я думаю, судя по интернету, и это профессиональное ощущение,
что нет, не всем нравится такое.
Например,
телевизионный канал «Дождь» стал популярен просто потому,
что там появились человеческие, умные лица, которые стали говорить
почти то, что на самом деле происходит.
По
крайней мере без этой полицейщины первого и второго каналов, где тебе
пишут: «Стоп!», — и никого не пускают. И когда какая-либо
серьезная история, то они либо ее замалчивают, либо врут настолько
топорно и по-хамски, что советский агитпроп уже начинает
восприниматься как некий бонтонный стиль гостиной Анны Павловны
Шерер.
Так
что я думаю, что любой канал с нефильтрованным эфиром и гражданским
содержанием будет востребован. Хотя бы потому, что подустали от
отсутствия такового и от присутствия всего иного.
Вспомним
конец 1980-х годов. Ну, вот вроде бы было советское ТВ — откуда там
чему было взяться?!
И
вдруг откуда-то появились какие-то мальчишки, взглядовцы, Алексей
Глебович Невзоров — я в то время был в Питере и наблюдал питерское
телевидение. Нижегородское телевидение — то же самое, начиная с
Блудышева с Ластовым, с Молокина с его ночным разговором.
Мгновенно
появляются новые люди — и появятся, когда придет время. И среди тех,
кто работает сегодня там, где есть соцпакет, есть люди, они остались,
они не потеряны. У них, может быть, опустились руки. Но свободным
воздухом пахнет — и думаю, что многие вспомнят себя.
Вопрос
в том, что нужна отмашка. Дадут отмашку — наступит такое время.
У
свободы — голодное злое лицо
Но,
боюсь, отмашку дадут только тогда, когда в экономике произойдет
только совсем какой-нибудь полный швах, когда бюджету станет
невозможно отвечать по социальным обязательствам, ну и,
соответственно, свобода опять будет ассоциироваться в массовом
сознании со временем голода, разгула бандитизма и бардака.
А
потом приходит «человек порядка» и прикрывает весь
видимый бардак и видимый голод — а заодно и свободу.
Когда
результатом каких-то процессов становится хаос и одновременно —
свобода, и все это идет на фоне полууголовного существования и
бардака, все, соответственно, винят в этом именно свободу. Вместо
того, чтобы винить в этом полууголовном существовании и бардаке тот
порядок, который и завел в тупик.
А
тот порядок, который якобы затем создается, порядок, который создан
сейчас, вдруг оказывается тупиком. И в ближайшее время (надеюсь, это
произойдет в самое ближайшее время) — это предстанет со всей
наглядностью.
Что
ж, вот такая вот у нас планида. Либо порядок в сапогах и сыпная пайка
гречневой каши с мясом. Либо — полуголодное, но относительно
свободное существование. А иначе никак не получается.
Я
предпочитаю второе. Хотя хотелось бы совместить…
Ну,
посмотрим. Хотя это уже разговор не о телевидении.
