Украинцы на каше

Одним из побочных, но значимых следствий российско-украинского
конфликта является то, что русские ЗАМЕТИЛИ украинцев. Что является важным
этапом национального просвещения. 

Что я имею в виду. 

Советская система надела на русских намордники и шоры. Даже не
так – целую систему многослойной оптики, которая позволяла одни вещи видеть,
другие – смазывала, третьи вовсе уводила в слепую область. Система была
сложной, притёртой, одно в ней цеплялось за другое, а всё вместе позволяло
держать русского в непонятках относительно его же собственного положения.

Ну например. Русским разрешалось – и даже вменялось в
обязанность – думать что-то плохое только про один народ: про евреев. При этом
реального умения отличать русского от еврея (кроме совсем уж демонстративных
случаев) русским не давали, а наоборот – всячески запутывали. Русский должен
был всё время думать, что есть евреи, искать их, не видеть, подозревать в
еврействе друг друга, и так далее. Евреями махали у русских перед носом, как
красной тряпкой. Безо всякого реального ущерба для самой красной тряпки,
разумеется.

Кавказцы и закавказцы были выделены особо. Все знали, что они
необычайно богаты и к тому же им «всё можно». Никто не понимал, почему и откуда
у них такое богатство и почему им всё можно. Это нужно было принимать как
данность.

Прибалтов с их исключительными правами держали на расстоянии.
Их положение в СССР точнее всего было бы сравнить с положением эльфов в
толкиеновском Средиземье: высшие существа, гордые и надменные, на которых
людишки смотрят снизу вверх, как утка на балкон. Я ещё помню времена, когда
прибалтийский акцент считался признаком высочайшей культуры.

Но хитрее всего обстояло дело с украинцами. С одной стороны,
их существование не скрывалось. Но русским предлагалось принимать их за
русских, а их самоидентификацию как украинцев считать чем-то несерьёзным. То
есть это были своего рода антиевреи. Еврею полагалось прятаться, скрываться,
записываться в русские – а русские еврея выискивали. Украинец не скрывался,
гордо носил свою украинскую фамилию, рассуждал вслух о москалях – а его считали
своим, русским. Ну какая разница – Семёнов или Семенченко? Нет никакой разницы.

Но это было только для русских лошков. Советская же власть
различала русских и украинцев прекрасно. А именно: если русским было запрещено
занимать сколько-нибудь выгодные и хлебные места, а путь в начальство был
практически закрыт [1], то украинецев, напротив, всегда напрямую продвигали в
мелкое и среднее начальство, а там – не мешали (и даже поощряли) вырастать и до
крупного.

Типической была армейская схема первичного распределения
должностей. В кратчайшем виде её изложил Евгений Минченко:

    Еще на тему угнетения украинцев в СССР
история от моего папы:

    Призывников в советской армии в 1958 году
собрали на плацу.

    «Украинцы есть?» Молчание.

    «Кто тут с украинскими фамилиями? Кто
тут Минченко?»Папа вышел. «Будешь старшиной».

    И это, кстати, был не какой-то стройбат, а
спецназ.

Заметим: это была именно что государственная политика. Она же
проводилась – с той же грубой определённостью – везде и всюду. Украинца всегда
делали начальником над русскими. Его же чаще всего ставили на хозяйственные
должности, «на кашу», «на хлеборезку». Это позволяло украинцу обогащаться, а
также давало в руки дополнительные властные возможности: от него зависело
распределение материальных благ. Разумеется, и то и другое было достаточно
низкого уровня, конкретно – уровня непосредственного контакта с русской массой.
То есть идеальный украинец должен был лично и непосредственно руководить
русскими и заведовать распределением благ (довольно жалких) для них же. Высокие
кабинеты, по идее, должны были оставаться за представителями более правильных
народов.

Но при этом «стеклянного потолка» (формально заданного предела
карьерного роста) над украинцами не было. Точнее, был, но его можно было
пробить. Так что украинцы, вкусившие зажиточности и других радостей
начальствования, отчаянно карабкались наверх – через родню, через угождение и
жополизание, через правильные браки, через чёрта лысого.

Поэтому к концу советской власти все верхние этажи социальной
пирамиды были забиты людьми с фамилиями на «ко» и «ый». Федорчук, Семичастный,
Гречко, Подгорный, Мироненко, Шелест, Щербицкий, Кириленко e tutti quanti были
или украинцами, или полуукраинцами. Брежнев был, судя по всему, «на сложных
кровях» [2] — но украинская там была самой заметной и в некоторых отношениях
определяющей. Черненко был то ли карагёз, то ли сахаляр по матери — и
несомненный украинец по отцу. Мама Горбачёва – даже по официальной версии –
была украинской с фамилией Гопкало, а уж горбачёвский «южный выговор» мы все
хорошо помним. И до сих пор украинская мафия является если не самой значимой,
то самой многочисленной и обширной в эрефийском государственном аппарате.

Я хочу подчеркнуть тремя жирными линиями: осуждать украинцев
за то, что они стремились к успеху – смешно и глупо. То же самое касается и
всех прочих советских народов. Все они, получив от советской власти
определённые возможности, реализовывали их как могли. Русских затерроризировали
до состояния невменоза и закрыли все пути к успеху вообще – и поэтому у русских
сложилось представление, что успешны только мрази и подлецы. Но представление это
ложное и является лишь следствием тотального порабощения русских. Хотя для
русских оно было в определённый момент совершенно необходимо – в качестве
своего рода национальной психотерапии. Иначе мы бы все просто сошли с ума от
горя.

Однако вернёмся к теме. Украинцы до самого последнего времени
воспринимались русскими как «свои». Истинные хозяева «россии» это умело
использовали, развешивая, где нужно, маскировочную сеть из украинцев,
выдаваемых за «типа русских». Более того, украинцев дополнительно рекламировали
в русских глазах. Например, распространяли слухи о якобы очень сильном
украинском антисемитизме (напоминаю, советскому человеку полагалось не любить
только евреев). Поэтому, когда на жирном, хлебном месте оказывался какой-нибудь
очередной «коваленко» и никакими его достоинствами это было оправдать
невозможно, про него пускали слух, что он «ужас какой антисемит, евреев вот
прямо ненавидит». Понятное дело, слухи распускала гебешная агентура, но это
работало [3].

Сейчас, однако, украинцев стали ЗАМЕЧАТЬ. Украинская фамилия в
русском сознании вместо обычного зелёного света начинает подсвечиваться
жёлтеньким (хотя и не красненьким). Ситуация проблематизировалась, и с этой
проблематизированностью надо «как-то дальше жить».

Было бы большой глупостью считать всех «коваленко» и каким-то
затаившимися врагами. Нет, конечно. Да это и невозможно.

Но вот советскую-постсоветскую систему «украинец на каше» надо
понимать. И относиться к ней не как к норме жизни, а именно как к форме национального
угнетения.

 [1] Подавляющее большинство советских начальников, даже
с русскими фамилиями и т.п., русскими на самом деле не были. Исключением были
должности, на которых требовалась серьёзная техническая и управленческая
квалификация, а материальные блага и политические возможности были минимальны.
Как правило, русских, находящихся на таких должностях, специально перегружали
разнообразными функциями, чтобы они не успевали понять, что, собственно,
происходит – и чтобы умирали как можно раньше. Потом про таких говорили что-то
вроде «главный инженер у нас был отличный мужик, сгорел на работе», «хороший у
нас был начальник цеха, свалился с инфарктом» и т.п. Впрочем, и на такие
убийственные (в прямом смысле слова) должности находились охотники.

Если русский был очень ценен и его были вынуждены повышать
выше обычного русского уровня, использовались особые способы издевательства.
Например, Сергей Королёв, который, несмотря на украинские корни, считался
русским, был подвергнут особенно остроумному глумлению – его «засекретили». То
есть его, несмотря на все ордена-медали-статусы, лишили публичной известности и
почестей, по праву полагавшихся «отцу советской космонавтики». Портрет и имя
Королёва были опубликованы в советской прессе лишь посмертно. Зато мёртвому
воздали по заслугам: мёртвый русский может быть хорошим.

(Здесь мог бы быть абзац об учёных с украинскими фамилиями, но
я не хочу допускать у читателя даже тень мысли, что я принижаю их научные и
организационные заслуги. Прошу учесть этот момент и господ комментаторов.)

[2] В анкетах Брежнева записывали то русским, то украинцем,
что довольно странно. Сталин считал Брежнева молдаванином (то есть румыном или
цыганом). Еврейская кровь в нём, может, и была, но тогда непонятно, зачем ему
понадобилась чудовищно страшная жена, все достоинства которой заключались
именно в уродстве и карикатурно-еврейской внешности. Впрочем, и её еврейство
приходилось специально подчёркивать: она упоминалась в распространяемой КГБ
через глупых и контролируемых русских патриотов «антисемитской» литературе.
Например, в «списках дочерей Сиона», то есть еврейских жён советских
руководителей. Настоящее её происхождение – тайна, покрытая мраком.

[3] Стоит в связи с этим вспомнить украинца Садовничего,
несменяемого ректора МГУ, о котором шептались, будто он «страшный антисемит».
Разумеется, это была чистой воды пропаганда.

Оригинал материала опубликован на сайте Русский обозреватель.