В защиту Русского Рока

(опыт гневного монолога)

Минувший пятидесятилетний юбилей
Виктора Цоя (Цой, как Вы знаете, жив! прямо будто бы Ленин какой) в очередной
раз погнал мутную волну разноплановых и малоосмысленных претензий лично к нему
и к Русскому Року как к явлению.

Чего только не довелось прочесть по
данному поводу за последние несколько дней.

Мол, и агенты Госдепа (да, на
полном серьёзе) и с точки зрения эстетики — полное говно: и безыдейные, и идеи
неправильные, разлагающие, музыка неталантливая, а тексты — спецом депрессивные
и эскапистские, отвращающие молодёжь от позитива.

И пошло-поехало.

Такое ощущение, что я не в России в
2012 году живу, а когда-то в брежневско-андроповские годы, и проработку в
прессе и блогах ведут какие-то официозные комсомольские активисты.

Откуда эти настроения здесь и
сейчас? Почему они внезапно возникли из ментального анабиоза?

Что интересно, претензии того же
порядка выдвигаются сейчас и к презираемому современными идеологами
националистического и патриотического направлений поколению шестидесятников.
Тех уже просто давно ославили бездарными уродами в бородах и свитерах,
бренчащих свои никчёмные песенки под гитару и пробренчавших, по версии
критиканов, великую страну.

Мне давно уже хотелось ответить
критикам обоих направлений народного творчества как-то сразу, чтобы потом
поменьше возвращаться к этой унылой теме. Что же. Цоевский полтинник — неплохой
повод для того, чтобы недвусмысленно заявить, что я думаю о тех, кто хочет
запретить людям петь.

Дорогие мои. Хорошие.

Идите и спойте сами.

Если не поётся — то извольте не
мешать это делать другим, тем, кому это нужно.

Если поётся — так тем более, не
затыкайте чужие рты.

Не пытайтесь монополизировать
свободу.

По большому счёту, основная причина
нерасположения советской власти к Русскому Року как явлению была именно в
неорганизованности самого явления.

Не эстетическая. И даже не
идеологическая — мало кто из рок-музыкантов всерьёз покушался на основы.

Однако же сам факт, что в
информационном пространстве, плотно контролируемом советской властью, действуют
какие-то совсем частные лица, что эти частные лица не согласовывают своих
действия ни с кем, просто приводил в бешенство бюрократов.

Русская городская культура
радикально поменялась после войны.

В шестидесятые народ запел
по-другому.

В семидесятые и восьмидесятые —
опять по-другому.

Допустим, в девяностые эти песни
определённой части общества оказались не нужны. Кому-то больше по нраву
Пугачёва с окружающими её консортами, кому-то милее эстетика Милицейской Волны
и Радио Шансон (характерно, что репертуар обоих упомянутых радиостанций
совпадает процентов на 80).

Однако же само по себе это не повод
ни для морализаций, ни для сколько-нибудь презрительного отношения.

Не песня делает историю.

И даже не стихи.

Смешно предъявлять поэтам Золотого
Века русской поэзии проблемы крепостного права.

Смешно предъявлять поэтам Серебряного
Века ужасы Гражданской Войны.

Не их стихи поворачивали колесо
Истории.

А тем же самым бородатым КСПшникам,
сменившим их исполнителям Русского Рока — предъявляют.

В чём же разница?

Неужели в том, что может быть,
впервые за всю историю наш народ позволил себе не просто запеть. Пели и раньше:
русский городской романс — великолепен.

Но впервые народ позволил себе
самоорганизацию вокруг собственного творчества.

Впервые он начал создавать
самостоятельные социальные структуры, которые обеспечивали воспроизведение
этого творчества и его пропаганду.

Фестивали КСП, инфраструктура рок-концертов,
связанные с ними подпольные и полуподпольные звукозаписывающие студии властям
были как серпом и молотом по яйцам. Намного страшнее, чем, собственно говоря,
контент.

И когда в наше время я, посередине
информационно перегруженного интернета, в свободно распространяемых блогах
прочитываю перепевы 30-летней давности говна про американскую агентуру, про
бездарность и отсутствие правильной эстетики — я могу сказать дорогим «аффтарам»
только одно:

Не нравится эстетика — все дороги
открыты, есть Youtube, mp3 летают по всему интернету и залетают чуть ли не в
каждый сотовый телефон.

Пойдите и сделайте лучше, но
поменьше гундите о том, кто и что должен слушать.

Докажите свои эстетические
преимущества в честной конкуренции.

А вот наезжать на социальную роль
русского рока — это наезжать на попытки, достаточно слабые, но вполне честные
самоорганизации русских.

Враги народа не те, кого обвиняли в
том, что они «американские подпевалы», а те, кто на любую попытку народа
самоорганизоваться вокруг любого, самого частного, самого малого дела —
начинает многолетнюю битву за право эту самоорганизацию отрегулировать, за
право тащить и не пущать.

Вам не нравится, что Цой по-прежнему
жив? Живите сами.

Вам не нравится, что Макаревич был «конформист»
и не будил социальный протест, а теперь по телевизору варит макароны? У
свободного человека есть право заниматься тем, чем он считает нужным.

Вам не нравится БГ? Ну, так он не
сто долларовая купюра, а в последнее время даже и она не всем нравится.

Русский рок не предлагал
универсальных рецептов.

Но для своего времени он был вполне
достойным творческим движением, которому не было на музыкальном поле какой-то
внятной, не откровенно позорной альтернативы.

Это движение вовсе не было замкнуто
на 3-5-10 центровых рок-групп, на тех два-три десятка наиболее известных
музыкантов, к которым и высказываются основные претензии.

Самодеятельные рок-группы возникали
по всей стране, их были даже не тысячи — десятки тысяч.

Говорю в связи с этим прямо и
недвусмысленно.

Рассуждения о том, что, мол, «русский
рок не талантлив» и не имеет ни эстетической ценности, ни положительного
общественного значения — это не менее, чем попытка принизить культурные
достижения русских как народа.

Потому что культура народа — это не
только те, кто поют на центральных сценах и собирают стадионы, но и те, кого
широкая публика никогда не услышит. Те, кто лабал на разбитых электрогитарах в
школьном или сельском клубе, на дискотеке, кто сочинял своё, неумелое и
непрофессиональное и перепевал, зачастую фальшиво, чужие песни.

И те, и другие вместе составляют
общее, непрерывное поле.

И в восьмидесятые, и в девяностые
годы никакой массовой и подлинно народной альтернативы этому культурному полю
предъявлено не было.

Потому что нельзя всерьёз считать
такой альтернативой ни Киркорова с компанией, которых нам вбивали в мозг при
помощи оружия массового поражения — радио и телевидения, ни блатняк. А больше
ничего в отечественном культурном пространстве в то время и не происходило.

Попытка задним числом отказаться от
части собственной истории как от незначимой или недостойной — по меньшей мере
неумна.

Это — наша история, другой не
будет.

Спасибо за внимание.

 

Оригинал этого материала
опубликован на ленте АПН.