Великая Россия или великие потрясения: ответ еще не очевиден?

На фоне реального спада количества
митингующих в столице и провинциях заметно растет число виртуальных — как
открытых, так и подспудных — призывов к продолжениям акций протеста. Чего
добиваются сторонники возрастания митинговой активности, и к каким последствиям
это может привести?

Резкий всплеск протестных
настроений произошел, как известно, в декабре минувшего года, сразу после
подведения итогов выборов в Госдуму. А самый «пик» протеста, сопровождаемый
побоищами, кровопролитием и неповиновениями, пришелся на 6 мая в Москве, в
канун инаугурации президента РФ. Ясное дело, что в тот полугодовой период
масштабного переизбрания власти в стране организаторы уличных акций надеялись,
что «не числом, так горлом» еще возможно что-то изменить, и зрелищный нахрап
заведомого меньшинства переборет гражданскую позицию подавляющего, но молчаливого
до поры большинства.

Однако «югославско-украинский»
вариант в России не прошел. Официальные вступления в должности состоялись,
легитимность избранной власти в России признана всем мировым сообществом.
Соответственно и накал уличных страстей, и сама численность акций заметно
поубавились, что наглядно доказала июньская хроника событий.

Спрашивается: теперь-то зачем
пытаться заново раскачивать лодку, в которой мы, граждане России, вообще-то все
вместе плывем? Тем более что далеко не у всех из рьяных «раскачивателей»,
особенно в провинции, хранится дома в сейфе «запасной парашют» размером в пару
миллионов долларов в разной валюте и неизвестного происхождения, заботливо расфасованный
по сотне с лишним конвертов. И за границей, как того же Березовского или ту же
Собчак, без денег-то и «узнаваемой с лёту» фамилии, их особо никто не ждет. Или
«назло маме отморозить уши» по любому важнее?

Еще удивительнее, когда плохо скрываемое
желание «потрясений любой ценой» обосновывается некими «социологическими
данными», причем без указания точных сроков, конкретных процентов – и даже
четкой формулировки заданных респондентам вопросов. А ведь от того, что именно
спросили, во многом зависит ответ.

Например, мне за последнее время не
раз попадались расплывчатые ссылки на туманные исследования, вроде бы
иллюстрирующие высокий уровень протестных настроений в российском обществе. Но
когда именно были произведены замеры: в декабре, в марте, в мае – или в июне?
Сколько регионов было охвачено, есть ли разница в их показателях? Каков был
изначальный посыл: «Вы готовы сию минуту активно и на деле протестовать?» — или
«Теоретически в будущем не исключаю такую возможность, если…»? Почему так
сильно отличаются данные различных структур, хотя замеры были проведены
практически одномоментно? На все эти закономерные вопросы ответы зачастую
отсутствуют. И понятно, что не зря: ведь от этого зависит степень
беспристрастности рисуемой аналитической картины.

Поэтому для полноценной
объективности политического анализа требуются цифровые результаты из сколь
возможно большего числа разных источников. И самые убедительные из них – не
малочисленные анонимные ответы на двусмысленные вопросы, а прозрачные итоги
всенародных голосований плюс скурпулезный подсчет протестного контингента и его
соотношения с общим количеством в той или иной мере лояльных граждан. Вот та
печка, от которой и следует танцевать мало-мальски ответственным за свои выводы
экспертам, вне зависимости от их личных пристрастий.

Так вот, исходя из этих критериев,
следует констатировать, что временная политическая дестабилизация в стране
фактически сходит на нет и возвращается как минимум к «до декабрьскому» уровню.
Конечно, очередным возбудителем массового недовольства может стать «роковая»
дата 1 июля, поскольку с этого дня должен произойти скачок в повышении тарифов
и акцизов. Однако нельзя не отметить, что даже руководители протестного
движения почему-то не стали делать ставку на это событие – иначе они бы не  назначили очередные «Марши» на середину
сентября, а постарались бы провести их «по горячим следам» в июле — или, по
крайней мере, в августе.

И еще. Как бы ни «фетишизировался»
в России «феномен Москвы», с настроений которой якобы все и начинается затем в
провинции по принципу «кругов на воде от брошенного камня», — на самом деле
очень многое зависит от позиции регионов и населяющих их граждан.

За все регионы «подписаться»,
разумеется, вряд ли кто решится, но Нижегородскую область, в которой мы живем,
вполне возможно в этом смысле рассматривать как «лакмусовую бумажку». И
по-моему, каждому очевидно, что в нашем регионе в социально-экономическом плане
все в общем и целом стабильно. И это, как ни крути, определенная заслуга в первую
очередь Шанцева.  К вопросу о «роли
личности в истории» любого отдельно взятого конгломерата. Ведь жизнь в
Нижегородской области  за последние годы
реально изменилась к лучшему, и вряд ли кто способен аргументировано оспорить
подобный факт. Да и те же митинги,  даже
в «звездные» для оппозиции месяцы, у нас проходили с жалким по сравнению с
Москвой, Питером и рядом других субъектов РФ количеством участником –  это изначально о многом говорит, не так ли?

Но, естественно,  только не о том, что в нашей области все
идеально и установился «рай земной». Это тоже смешно. Недостатков пока более
чем хватает.  И тарифы на энергоносители
у нас до сих пор выше, чем в целом ряде других регионов. И газ не всюду еще
проведен. И зарплаты в среднем не дотягивают до лучших показателей в России,
если даже априори исключить столицу. И многострадальный объезд Нижнего
большегрузным транспортом мог бы строиться побыстрее. И многолетние «синие
заборы» — что на прекраснейшей на Волге набережной, что лично под окнами, – уже
вконец «задолбали». Да мало ли. И граждане все это видят.

Но граждане видят и другое.
Проблемы есть, власть их признает, публично о них говорит и последовательно их
решает.

Так что, делая выбор между
кропотливой работой и внешне «благодушным», но абсолютно безответственным
трепом – граждане логично выбирают первое. Как на региональном, так и на
общероссийском уровне.

Думаю, так происходит и практически
по всей остальной территории страны. Хаос образца начала 90-х выгоден только
основателям очередной политической «пирамиды». Их мало – а нас много. И нам
самое время вспомнить, что Великая Россия всегда важнее Великих потрясений –
причем с неизбежно печальным, как доказывает практика, финалом.