Восставший обыватель
О новом фильме великого польского режиссёра Анджея Вайды
«Валенса. Человек из надежды» отечественные киноманы наслышаны давно, но мало
кто из них может похвастаться тем, что они его видели – в российском прокате
картина до сих пор не была представлена (хотя её мировая премьера состоялась в
сентябре прошлого года), в Интернете она тоже почему-то отсутствует…
Однако один сеанс «Валенсы» в России всё же состоялся – на
прошлой неделе, при содействии польского посольства, его прокрутили в
готовящемся закрыться на реставрацию московском кинотеатре «Художественный».
Автору этих строк, благодаря предприимчивости своего друга Олега Кильдюшова,
посчастливилось оказаться на этом формально «открытом», но фактически
«закрытом» просмотре.
«Посчастливилось» в данном случае, не просто фигура речи – я
давно не получал такого полноценного удовольствия от современного кино.
87-летний Вайда находится в великолепной творческой форме – в картине нет
ничего старческого, напротив, она наполнена удивительно молодой, «мускулистой»
энергетикой, захватывающим зрителя драйвом. Более чем двухчасовая лента (да ещё
и без русской озвучки, лишь с титрами) смотрится на одном дыхании. Всё на
высоте – мастерская, уверенная режиссура; продуманный сценарий, написанный
известным польским писателем и драматургом Янушем Гловацким (кстати, тоже не
юношей, ему глубоко за 70); высокопрофессиональная операторская работа
номинанта на «Оскар» Павла Эдельмана; наконец, потрясающая органика
исполнителей главных ролей Леха Валенсы и его жены Дануты – Роберта Венцкевича
и Агнешки Гроховской…
«Валенса» достойно венчает трилогию Вайды о борьбе польского
рабочего класса против коммунистической диктатуры, начатую абсолютным шедевром
«Человек из мрамора» (1976) и продолженную открыто-публицистическим, снятым в
поддержку «Солидарности» «Человеком из железа» (1981), — цитаты из последнего
(в документальных кадрах там присутствовал и Валенса) вплетены в ткань нового
фильма.
К достоинствам картины следует отнести и её главенствующую
интонацию, вопреки фирменным стереотипам польской культуры (достаточно
вспомнить «Катынь» того же Вайды) почти лишённую пафосной патетики –
несмотря на жёсткий событийный драматизм, в ней преобладает мягкий юмор.
Возможно, это связано с тем, что сценарист Гловацкий – виртуоз иронического
повествования, возможно – с общей концепцией образа (за)главного героя.
Разумеется, Валенса в фильме — национальный Герой. Но это не
Герой шляхетско-интеллигентской культуры, каковыми до сих пор были центральные
персонажи вайдовских работ, снятых, в основном, по классике польской литературы
(Мицкевич, Реймонт, Ивашкевич, Анджеевский). Во многом в традициях этой
культуры были поданы и отец и сын Биркуты из предыдущих частей трилогии. Но
было бы нелепо ретушировать под вымышленных Биркутов (а уж тем более под Мачека
из «Пепла и алмаза») реального, живого, хорошо лично известного режиссёру
бывшего электрика с гданьской судоверфи.
Будущий 6-ой президент Польши представлен в его кинобиографии
не как рыцарь-идеалист, а как обыватель, которого обстоятельства делают
героем, точнее, будят в нём скрыто присутствующий, но «неактивированный»
героический дух.
…Жил-был простой работяга Лех, счастливо женатый на красавице
Дануте, ждал рождения первенца, участвовал в профсоюзном движении, но не о
какой «борьбе с режимом» и не думал. Попытался остановить кровавые столкновения
гданьских рабочих с войсками, был арестован, чтобы выйти на свободу и скорее
увидеть только что родившегося сына, подписал подсунутые человеком из «органов»
бумаги, в том числе, и обещания являться к последнему на «консультации»…
Начало, как видим, вовсе не геройское, шляхетским гонором и не пахнет… Но дальше
начинается неожиданное: хоть и рожает Данута Леху ребёнка за ребёнком (всего —
восемь), он не может уже оставаться прежним – в глубине его души оскорблена норма -главная
святыня обывателя. И вот, шаг за шагом, он втягивается в противостояние с
властвующей в его стране не-нормой, и противостояние это раскрывает в нём
недюжинную харизму, притягивающую как магнит таких же как он
обывателей-работяг, готовых идти за ним до конца, а готовность эта толкает Леха только
вперёд… И вот он лишается работы, вот он через чёрный ход удирает от слежки,
вот его снова и снова арестовывают, вот он, наконец, признанный вождь народного
протеста, и нет пути назад, и даже Данута смиряется с тем, что тесная
двухкомнатная квартирка, в которой ютится её большая семья, стала проходным
двором, куда с самого утра заявляются журналисты, а среди глубокой ночи –
гэбэшники…
Валенса – сильный и хитрый мужик «себе на уме», не читающий
книг и не доверяющий интеллектуалам (однако допускающий их в свой «штаб» как
«всё же полезных»). Позднее он докажет свою «неинтеллигентность» вызвавшими
бурные скандалы «антисемитскими» и «гомофобскими» репликами. Но именно он, а не
интеллигент Мазовецкий стал мотором «Солидарности» и знаменем победившей
польской свободы.
Существует расхожее мнение, что революционеры – все как один,
молодые люди без почвы и без семьи, рационалисты-утописты, безбожники,
сбивающие с панталыку мирных граждан. Ну и конечно же: «кто после 30-ти
революционер, у того нет разума»… Подразумевается, что статус-кво обязательно нормальнее радикальных
перемен. Часто именно так и бывает. Но случается, что во главе революций
оказываются благополучные и богобоязненные отцы семейств. Напомню, что в
рачительном сельском сквайре, отце шестерых детей Оливер Кромвеле мало что
предвещало будущего командира «железнобоких» и лорда-протектора Англии. Не
говорю уже о почтенном семидесятилетнем плантаторе Бенджамене Франклине, на
старости лет возмутившегося против своего легитимного монарха. Кстати, оба эти
джентльмена были глубоко верующими протестантами. Истовый католик Валенса – из
той же категории бунтующих консерваторов, борющихся с формально законным
господствующим злом не ради реализации проектов высосанных из пальца «городов
солнца», а ради фактического торжества закона и порядка, т.е. во имялегитимности в
точном смысле слова. И, обратите внимание, – те революции, во главе которых
стоят подобные лидеры, как правило, оказываются успешными не только в смысле
избавления от опостылевшей тирании, но и в плане долгоиграющей
социально-политической перспективы.
Может быть, именно такого лидера пока не хватает всё никак не
разгорающейся русской национальной революции? Вероятно, об этом задумывается не
только оппозиция, но и власть. Поэтому, странно ли, что «Валенса» прошёл в РФ
всего одним (и возможно единственным) сеансом?..
Оригинал материала опубликован на ленте АПН.
