Ранее в принципах
работы в кавычках «правоохранительных органов» — или без
кавычек — у нас все-таки не было принято применять противоправные
методы. У нас в Нижнем Новгороде эти органы вели себя все-таки
цивилизованно. Нижний Новгород старался держать некую марку.
Но, конечно, были и у
нас ситуации, когда накануне массовых акций — конкретно Марша
несогласных — прямо говоря, выкрали Илью Шамазова и Евгения
Лыгина, одних из главных организаторов Марша. Их поместили за
пределами города, чтобы, дескать, сам Марш несогласных прошел без
осложнений.
Но таких действий, как
сегодня, которые даже акциями устрашения назвать сложно, потому что
это уже просто натуральное зверство, у нас раньше не так часто
случалось.
У нас случались
избиения тех или иных политических лидеров и просто задержанных — в
«пылу задержания» или еще по каким-то причинам в «экстремальных»
ситуациях. А вот так, чтобы целенаправленно выкрасть человека с
улицы, отвезти его и сделать все, чтобы об этом говорили в Европе —
это вещь достаточно редкая. И не просто редкая, а эксклюзивная.
И чтобы такое больше не
повторилось, нужно приложить все силы, чтобы эту ситуацию осветить,
сделать ее гласной.
То, что власть
пускается на такие методы — это что? Что власть понимает, что другие,
законные методы уже не работают?
Думаю, утверждать, что
целенаправленно это сделала служба госбезопасности или «Центр
«Э» невозможно. Потому что они за такие слова буквально
засудят.
Но я просто подойду к
ситуации с другой стороны. Дело в том, что в последние годы, отчасти
в связи с происхождением действующего президента, который известно из
каких структур появился, отчасти в связи с тем, что из этих структур
появился целый ряд людей, занимающих руководящие должности, отчасти
из-за того, что эти структуры сегодня обладают определенным, и очень
немалым весом — у них появилось ощущение, что именно они являются
некоей новейшей аристократией, неким новым дворянством или даже
некоей новой опричниной.
Степень самоуважения у
этих людей сегодня просто колоссальная. Мне рассказывали ситуации,
что когда эти люди собираются, они просто поднимают тосты за то, что
они стали новыми властителями России, новой аристократией — они так
себя и называют.
И в этом смысле они
просто потеряли всяческие реалистичные представления, кто они такие и кто они такие есть, что такое закон, что такое нравственность, что такое этика. И в
этом смысле все их поведение становится абсолютно алогичным,
аморальным и даже абсолютно ирреальным в некоторых ситуациях.
В каком-то смысле вся сложившаяся в Нижнем Новгороде ситуация объясняется этим. А
фактически — я не знаю чем.
Это все какое-то
«пацанское», или квази-пацанское, или псевдо-пацанское
чувство некоего человека в погонах, его реакция: ах вы тут нам
повесили плакат — так мы вам сейчас устроим!
Никто ведь даже не
потрудился доказать, что в чем-то виноват тот же Александр Зайцев,
которого недавно выкрали, никому и в голову не приходило что-то
доказывать. Выкрали одного из активистов и устроили вот эту вот акцию
«легкой пытки».
Могут задать вопрос: а
не было ли так всегда? Можно, например, вспомнить Сергея Довлатова. В
повести «Заповедник» у него есть сцена допроса главного
героя в КГБ, в ходе которого допрашивающий оперативник органов
государственной безопасности говорит главному герою: «Ты же
понимаешь, что мы, органы — это и есть элита. На нас держится страна.
Мы — костяк страны, мы — ее хребет. Интеллигенция — говно, народ —
тоже. Органы партии и правительства — говно, сам Центральный Комитет
— говно. А вот мы — реальная сила, аристократия, белая кость и опора
страны».
Может быть, ничего и не
изменилось с тех пор — с конца 1970-х годов? Может быть, ощущать себя
новой аристократией — это уже традиция у специальных органов?
Как минимум эта
традиция была прервана. Эта традиция была прервана примерно с 1987 по
1999 год. Безусловно, в это время органы госбезопасности не обладали
такими полномочиями и таким самоощущением.
А во-вторых,
безусловно, не стоит проводить однозначный знак равенства между тем,
что было тогда, в советские годы, что было, скажем, в царские годы, и
тем, что существует сейчас.
Сейчас Россия находится
в состоянии деструктивном, в состоянии развала и распродажи нашей
страны. И органы государственно безопасности — это одна из тех
контор, которая в этом сегодня непосредственно участвует.
Поэтому никаких
оснований сравнивать их, сегодняшних, с органами советскими нет. Да,
тогда эта система, система госбезопасности была совершенно
деспотической, совершенно зверской, но именно она в то же время
занималась не только устрашением граждан, но и созданием
супер-разведки и многими прочими делами.
Много чести сравнивать
нынешние органы с прежними — много чести для нынешних.
Чем же все может
закончиться и обернуться? Как можно изменить ту ситуацию, когда
«беспредел» крепчает?
Нужно как можно больше
освещать все, что происходит, все факты беззакония, и пытаться
создать такое положение дел, чтобы в другой раз они подумали трижды и
четырежды, прежде чем предпринимать нечто подобное тому, о чем сейчас
идет речь.
Нужно хотя бы создать
такое положение дел, чтобы новый начальник — или старый начальник —
этих всех служб как минимум позвонил бы им и сказал: «Ребята,
тут у вас шум такой поднимается. Давайте решать по другому эти
вопросы».
И это уже будет что-то.
И это уже будет плюсом. Потому что говорить, что мы сейчас найдем и
посадим того негодяя, который похищал и избивал людей — это смешно.
Зная эту систему, можно сказать, что это априори просто фантастика.
Кто-то еще спросит: а если
наше полицейское государство будет крепчать, будет крепчать его
полицейская составляющая (или основа) — пойдет ли это на пользу собственно государству?
Дело в том, что
государство состоит не из одних только правоохранительных или
квази-правоохранительных органов. Оно состоит далеко не только из органов досмотра, захвата и принуждения.
Оно состоит из экономической, социальной, культурной и многих других сфер. Если все они, эти сферы, деградируют — а они, как очевидно, в современой политической системе Российской Федерации именно деградируют, они сейчас вынуждены поступать именно так и никак иначе, — то эти означенные службы силового воздействия отнюдь не поправляют общую ситуацию. Они лишь оттягивают момент, когда все начнет
осыпаться.
Поэтому чем больше зверства они проявляют — тем слабее
становится само государство.
