Может ли быть политическая составляющая в уголовном деле? Вопрос этот далеко не праздный и имеет разные ответы. Многое зависит от контекста. От личности самого подвергшегося уголовному преследованию может и не зависеть – бывают случаи, когда высокопоставленного государственного или муниципального служащего судят, но политики в деле нет, а бывает, что политика, увы, есть и в деле малоизвестного гражданского активиста.
Есть ли она в деле Олега Сорокина?
Кратко об основных моментах его биографии.
Родился Сорокин в 1967 году, то есть успел застать излет советского режима со всеми его минусами - двойной моралью, дефицитом и прочим.
Интересный факт – поступил после школы на радиофак ГГУ им. Н.И. Лобачевского, то есть на тот самый факультет, который дал городу и миру Бориса Немцова. Не знаю, имела ли место случайная встреча двух будущих нижегородских политиков, но если б я писал роман, то она бы обязательно была - пусть и стала бы случайной и эпизодической. Главное, по-моему, что Немцов радиофак закончил и сделал неплохую научную карьеру, а Сорокин после армии восстанавливаться не стал, хотя имел на это полное право, и ушел в бизнес.
В этой сфере он и работал довольно долго, став известным лишь в начале нынешнего столетия. Важно, что именно из реалий российского бизнеса конца 80-х – 90-х он вынес не только многие бизнес-практики, но и стойкое понимание, что идти надо до конца, иначе сломают.
Таким несгибаемым, своего рода танком, пытающимся смести если не все, то многое на своем пути, он и предстал перед нижегородцами в 2000-х и 2010-х. А после истории с покушением стало ясно – его приход в политику не за горами. Так вскоре и случилось.
Постсоветские десятилетия, особенно 90-е, явили несколько весьма колоритных нижегородцев-политиков. Тут и Немцов, и ответственный ныне за всю российскую внутреннюю политику Сергей Кириенко, и избранный мэром, но так им и не ставший Андрей Климентьев, и Вадим Булавинов - сейчас он малозаметный депутат Госдумы, но когда-то отнюдь не чурался публичных выступлений, причём даже перед публикой, которая от него отнюдь не фанатела (сам помню его выступление на оппозиционном митинге то ли конца 2011-го, то ли начала 2012-го – аплодировали мы с товарищем ему тогда искренне), и пытавшийся копировать образ Юрия Лужкова Иван Скляров, и то ли афганец, то ли не афганец Дмитрий Савельев, активно пытавшийся развязывать информационные войны в регионе.
Сорокин стилистически ближе к ним, хотя в тоже время от них и отличается. В самом деле, гражданский активизм – это совсем не про него. Роль «серого кардинала» тоже не его стезя. Публичные выступления, не говоря уже о верности какой-либо политической идее – и это не его конек. А вот ориентация на установление контроля над всем и вся, умение идти на таран, отсутствие авторитетов - это те качества, которые в наибольшей степени присущи образу бывшего главы города, который сложился в глазах нижегородцев.
Можно сказать, что Сорокин иллюстрирует собой своего рода гибридную модель регионального элитария образца девяностых-нулевых, пришедшего в политику не по идейным соображениям и не потому, что его кто-то начал «двигать», а просто в связи с тем, что развиваться в регионе иначе он уже не мог - цели в бизнесе были уже по большому счету достигнуты.
Сейчас в моде «птенцы гнезда Кириенко» – выпестованные на тренингах управленцы-технократы, которым можно доверить почти любой регион, пусть даже они никак в своей жизни с ним и не были связаны. На фоне этих людей, похожих на школьников-отличников (есть в этом даже что-то сингапурское!) Сорокин выглядит как своего рода enfant terrible - но с знанием жизненных реалий, большим практическим опытом, причем отнюдь не книжным.
До ареста Сорокин был единственным центром силы в регионе, альтернативным губернатору. Все партии, как парламентские, так и не очень, не говоря уж о внесистемной оппозиции – не в счет. В сложившейся к приходу в область Глеба Никитина ситуации только Сорокин мог оказать влияние на принятие значимых решений, поскольку в значительной мере контролировал городскую думу Нижнего Новгорода и Законодательное собрание.
В нынешние реалии, в которых ценится высокая управляемость и еще более - отсутствие альтернативы, он явно не вписывался.
Еще во времена конфликта Сорокина с губернатором Валерием Шанцевым стало ясно – либо глава города пойдет на повышение, либо его ждут крупные неприятности. В его добровольный отказ от роли дирижера и кукловода региональной политики верилось с трудом, да и он психологически вряд ли был готов просто взять и уехать за границу.
Остается признать, что дело Сорокина – вполне себе политическое, если под политикой мы понимаем процесс принятия решений и влияние на него. Если же видеть в политике борьбу идей, то это не про бывшего градоначальника, равно и как не про его высокопоставленных оппонентов, судя по всему, и стоящих за процессом.
Видится мне, что рано или поздно Сорокин в политику вернется. Скорее всего, уже в несколько ином качестве - обогащенный тюремным опытом и, может быть, даже декларирующий приверженность какой-то политической доктрине.
