Эпоха В Ампира

…и
Пустота

Трагедия
на автомобильной стоянке в комплексе «Хабарское» и то,
что последовало вслед за ней, обнажили сразу несколько острейших даже
не проблем, а болей современного общества, и именно поэтому так болезненно им были восприняты.

Стрельба
в «Хабарском» обнажила, что, во-первых, наше
общество разделено даже не по имущественному, классовому или
кастовому принципу, а по принципу нравственному. А нравственность —
это то, что определяет человека как вид, отличающий его от всех
остальных существ, живущих на Земле.

Степень
размежевания в нравственном отношении между различными группами
человеческих существ заставляют предполагать, что мы имеем дело уже
не с группами, а с различными видами человеческих существ. Эти виды
не отличаются биологически, однако их внутреннее моральное, духовное
строение различно. Общество осознает это крайне болезненно.

Более
частные проявления этого осознания в том, что нравственный человек в
современном российском обществе, не имея надежды на восстановления
справедливости в социальном плане, обречен на глубокий невроз.
Обществу, которому практически навязывают подобную форму
существования, может быть поставлен медицинский диагноз о сложившейся
невротической ситуации. На установления этого болезненного,
невротического порядка работают различные социальные институты —
пресса, суд и в конечном итоге — само государство.

Однако
общество пытается сопротивляться погружению его в невротическое
состояние настолько, чтобы стать сломленным. Желание обретения
нравственных норм и ориентиров продолжает расти, все более активно
вступая в поединок с той точкой зрения на мир, при которой успех и
победу во всех смыслах определяют деньги и отсутствие нравственного
стержня. Все эти названные явления и процессы мы можем видеть на
примере «хабарской» трагедии.

SNUFF

Произошедшее
— наглядный пример того, как страшное незримо присутствует в нашей
повседневной обыденной жизни. И это страшное не имеет отталкивающего,
ужасающего облика. Все происходит очень заурядно, но результат этих
событий катастрофичен.

После
случившегося в «Хабарском» общественное мнение заняло
очевидную и однозначную позицию. Произошло убийство. И самое главное
теперь — для нас, для всех, для общества — что будет дальше.

Сочувствие
погибшему велико. Погиб человек, занимающий особое место в социальной
системе — врач, хирург, кардиолог, смысл существования которого
заключался в спасении жизней маленьких детей. И для большинства
очевидно — произошло страшное. Сейчас нас, увы, в большей степени
может объединить отношение, реакция на чудовищное, а не на хорошее,
созидательное.

Но
также для большинства очевидным кажется и другое. Скорее всего,
дальнейший ход событий будет таков, что благодаря своим деньгам
человек, которого подозревают в совершении преступления, сможет либо
уйти от наказания совсем, либо существенно его смягчить.

И
в данной ситуации, на мой взгляд, важно не впадать в крайнее
эмоциональное состояние, которое не позволяет сохранять возможность
объективного подхода, а попытаться получить предельно конкретные
ответы на ряд конкретных вопросов.

При
этом мы должны исходить из предположения, что суд может быть
непредвзят и независим. Однако сама система, в которой существуют
российские суды, заставляет в этой непредвзятости усомниться.

С
одной стороны, нам всегда важно помнить, что в суде истина рождается
из тех аргументов, которые могут представить стороны. И не всегда
даже те аргументы, которые будут представлены по-настоящему правой
стороной, будут убедительны. Это важно помнить всегда.

Однако
применительно к российскому обществу мы сталкиваемся с еще большей
проблемой. Если говорить о российском судопроизводстве, то, к
огромному сожалению, мы не можем надеяться даже на то, что аргументы
сторон в суде будут рассмотрены с одинаковой для этих сторон
беспристрастностью.

При
этом мы должны помнить, что судебный процесс — это не просто поиск
истины. Это столкновение аргументов. И примеры тому, что суды выносят
очевидно несправедливые решения мы видим даже в обществе, которое
если не и не является, то претендует на то, чтобы считаться
безусловно демократичным — в обществе Соединенных Штатов Америки, в
американском правосудии.

«И
справедливость для всех…» — наиболее цитируемые слова из
американской Конституции, однако на деле эту справедливость не всегда
можно видеть. Самый наглядный пример такого рода — процесс О.Дж.
Симпсона, спортсмена и шоумена, который был оправдан после убийства
им своей жены и его любовника полтора десятка лет назад. Но каким бы
ни был будущий суд, сегодня для нас важно восстановить предельно
подробно и объективно картину произошедшего. И что мы видим?

Жизнь
насекомых

Мы
видим, что в процесс с самого начала включаются масс-медиа со всеми
присущими им механизмами. В том числе — и манипулятивными. Начало
отражения «хабарского» дела в масс-медиа очень
характерно, оно уже заставляет усомниться в объективности, на этот
раз — не судей, а прессы.

Первоначальная
реакция прессы – констатация произошедшего, при этом постоянно
подчеркивается, что стрелявший — миллионер. Но каков следующий шаг?
Сейчас делается если не все, то многое, чтобы представить
произошедшее в глазах общественности либо как самооборону
подозреваемого, либо как превышение мер самообороны. И все это
базируется на рассказе жены подозреваемого бизнесмена, который
прозвучал в прямом эфире в рамках ток-шоу телекомпании ННТВ 11
февраля и тут же был растиражирован всеми средствами массовой
информации.

На
мой взгляд, данное шоу — это и есть пример искаженной работы
масс-медиа в искаженном обществе. Демонстрация не просто низкого, а
безобразно низкого уровня нашего телевидения. В данном случае —
регионального, однако региональное телевидение тут не является
исключением из общего процесса падения уровня телевидения и шире —
масс-медиа в России.

Мы
в очередной видим, как сталкиваются вещи очень трудно сопоставимые. А
именно — реальная человеческая трагедия и попытка представить ее в
рамках медийного жанра как нечто занимательное.

Когда
стало очевидным, что произошедшее переживается обществом очень
глубоко, на ее фоне попытка устроить шоу, квази-серьезное обсуждение
целого круга вопросов, уводящих далеко от случившегося, просто
провалилась.

И
у меня возникает версия, что эта конкретная передача на самом деле
решала только одну задачу: вбросить информацию, которая прозвучала из
уст жены предполагаемого убийцы, о том, что произошедшее — это
самооборона, то есть — вбросить информацию заведомо одностороннюю и
тенденциозную.

Важно
помнить, сама жена подозреваемого не была участником произошедших
событий, однако рассказ из ее уст звучал как рассказ очевидца. Тем
самым у зрителя создавалось впечатление, что говорит свидетель,
достоверно знающий, что погибший сам был виноват в произошедшем.

В
монологе жены подозреваемого меня больше всего задела одна деталь.
Когда говорилось о жене погибшего кардиохирурга, то ее постоянно
называли просто «женщиной». Хотя то, что она — супруга
погибшего — это факт, не требующий доказательств. Эта
микроскопическая деталь, на мой взгляд, может рассматриваться как
один из продуманных элементов по дискредитации погибшего.

Потому
что у зрителя на подсознательном уровне вместо одной картины — муж
приехал с женой отдохнуть, формировалась картина совершенна иная:
некий мужчина с некоей женщиной позволяют себе грязно ругаться на
юношу, который заступился за свою жену.

Эта
и другие микроскопические детали, будучи замеченными и отмеченными,
не позволяют поверить в тот рассказ, который прозвучал в прямом
эфире. И мы понимаем: то, что будет происходить дальше — это
столкновение двух систем ценностей, которые сегодня сформировались у
нас в стране.

Empire
V

Одна
система опирается на то, что ценность социальная — подчеркиваю
последнее слово — социальная значимость человека определяется его
родом деятельности. И в этой естественной системе врач занимает очень
высокое положение.

Но
есть другая система ценностей, которая взросла в 1990-е годы. И в
этой системе главный критерий успеха и состоятельности — это деньги.
На стоянке в «Хабарском» схлестнулись именно два разных
представления, два принципиально разных отношения к жизни.

Одно
сформировано на ощущении абсолютной вседозволенности, обусловленном
тем, что у субъекта есть определенные средства. И не важно, что это
за средства и как они получены — законно или незаконно. Иногда
кажется, что у нас в стране есть иная, тайная Конституция, в которой
записано, что человек, обладающий состоянием в десятки миллионов
рублей не может быть наказан строго. Его можно только пожурить.

И
то, что сегодня общество реагирует на трагедию в «Хабарском»
столь болезненно — это знак, что многие, осознанно или нет, понимает
природу этого столкновения именно так. При этом они не верят, что
оценка этой трагедии будет справедливой.

Общество
не верит, что суд будет рассматривать аргументы, а не вести дело к
уже заранее известному и благополучному для виновного финалу.
Несправедливость, неправедность суда, которую либо видит, либо
заранее ожидает общество, и рождает тот невроз, от которого общество
сильно страдает. И вина власти в том, что она этот невроз только
усиливает.

И
если в обществе будет происходить подобное, если не будет
осознаваться, что справедливость хотя бы в каких-то формах
возможна, если общество будет продолжать чувствовать себя беззащитным
перед некоей неконтролируемой грубой агрессией, — общество
будет сильно невротизироваться и далее.

И
подобно тому, как невротическое состояние мешает жить человеку в его
повседневной жизни — так и обществу будет очень непросто справиться с
этим неврозом. Поэтому на уровне общегосударственной задачи нужно
осознавать, что необходимо сделать — и делать всегда в любых
обстоятельствах – рассматривать и оценивать все с предельно
ясностью и прозрачностью для всех.

Священная
книга оборотня

Когда
я смотрел шоу по местному телевидению, я понимал, что не получаю
ответы на те простые вопросы, на которые мне нужно ответы получить,
чтобы здраво оценить ситуацию.

Среди
этих вопросов есть и такие. Я хочу знать, в какой школе учился юноша,
подозреваемый в убийстве в «Хабарском». Я хочу знать, как
он учился. Я хочу знать, как он сделал карьеру. Мне не важно,
миллионер он или нет. Мне важно знать, как он пришел на пост
директора топливной компании. Что привело его на это пост —
уникальные организаторские способности, особый менеджерский талант,
связи, помощь отца или какие-то другие вещи. Мне даже важно, часто
или нет штрафовали его на дороге. Только точные и полные сведения
дадут возможность понять, хотя бы отчасти, что двигало этим
человеком.

Что
имело место быть в «Хабарском» — трагическая случайность?
Или основной двигатель трагедии здесь — это то самое страшное чувство
безнаказанности? И даже не безнаказанности, а сверхчеловечности,
которое сегодня управляет многими социальными стратами в нашем
обществе.

Это
состояние, отношение к миру, к другим людям Виктор Пелевин очень
точно и остроумно определил словом «Вампир» в книге
«Empire V
(Ампир В)», показав, что богатые люди в современной России
ощущают себя и словно бы и в самом деле находятся вне совершенно
естественной для человеческого существа системы нравственных
ценностей.

Возвращаясь
к тому, что можно было увидеть по телевизору — поражает некое
спокойствие тех, кто представляет возможного убийцу, подозреваемого.
Что это? Демонстрация выдержки, основанной на чувстве правоты,
воспитании или чувстве собственного превосходства?

И
мне страшно подумать вот о чем. Слушая молодую женщину, которая
излагала свою версию, я не могу не допускать, что что-то в этой
версии — правда. А если нет? Значит, мы можем предполагать, что
человек лжет нам, обществу и на наших глазах порочит облик невинного
погибшего человека. И делает это абсолютно спокойно и
безэмоционально.

Если
это так, тогда мы действительно получаем страшную ситуацию, в которой
никакие нравственные законы и принципы просто не начинают работать.

Come
on, ура!

Что
еще показательно в этой ситуации — это поведение подозреваемого сразу
после произошедшего и его поведение через несколько дней.

Когда
все только произошло, он не пытался каким-то образом себя
оправдывать. Можно предположить, что если человек чувствует себя
невиновным, то сразу после произошедшего, он готов будет это
декларировать, утверждая, что пытался обороняться.

Здесь
картина иная. Он молчит. И только через несколько дней домашнего
ареста, за время которого можно было не спеша продумать линию
поведения, он очень спокойно начинает вести свою линию защиты.

В
этом спокойствии слышится очень глубокая неправда, неправда абсолютно
а-нравственного подхода к миру, от которого становится очень холодно.
Так герои романа Пелевина смотрят на людей с теплой человеческой
кровью.

Увы,
спокойствие это объяснимо и тем, что увидели все. Суд с самого начала
показал — он готов действовать по правилам, принятым именно в этом,
«свехчеловеческом» мире. Уже первые шаги, а именно —
домашний арест, который и дал подозреваемому время выработать линию
защиты, объективно работали на сторону защиты обвиняемого. Если бы с
подозреваемым сразу бы провели следственные действия, возможно, он
сказал бы что-то, что было ближе к реальности.

Однако
ход событий иной. Сразу после произошедшего человека изымают из
уголовного процесса, дают ему возможность успокоиться и
подготовиться. И мы вправе предположить, что суд вольно или невольно
был на стороны предполагаемого убийцы, а не убитого.

И
поэтому задача общества в этой ситуации одна и она очень проста. Мы
должны просто запоминать имена тех, кто принимает те или иные
решения, кто выносит те или иные приговоры. И те, кто решения
принимает, должны знать, что общество смотрит им в глаза. Судья
должен помнить, что на него смотрят.

Generation
next

Тем
не менее, на мой взгляд — и реакция общества тому наглядный
показатель — мы сейчас находимся в точке изменения системы ценностей.
И представление, что деньги есть главный критерий всего, сегодня
постепенно подтачивается.

Другой
пример, очень показательный — когда заместитель министра связи
внушает студентам МГУ — журналистам, что их главное умение —
выполнять волю хозяина, уверенный, что тем самым он разрушает ложные
иллюзии и опускает будущих представителей СМИ на реальную землю.

В
действительности же привкус цинизма уже перестает ощущаться как
обязательный компонент любого блюда. И подобные высказывания, вызывая
массовое неприятие, скорее свидетельствуют о тупике, в котором
оказалась система ценностей 1990-2000-х годов. Потому что всем
очевидно: так система работать не может. В том числе — и система
журналистики, которая объективно не может ориентироваться только на
выполнение заказа своего хозяина.

Сегодня
общество пребывает в пограничном положении, когда заново начинает
формироваться нравственная система ценностей. Но очевидно, что мир,
который вырос на деньгах, происхождение которых при этом очень
различно, в том числе — безусловно, у этих денег есть и криминальные
источники, — этот мир как мир «сверхлюдей» не знает
стыда.

А
как мы помним, согласно русской религиозно-философской традиции,
которая нашла, например, выражение и в романах Достоевского, и в
работах Владимира Соловьева, стыд — это основа нравственности.

Сегодня
выросла некая «элита», которая разучилась стыдиться. Но
это состояние не может быть доминирующим длительное время. Поэтому
сегодня начинается пробуждение желания иного, нравственного отношения
к жизни.