Ход избирательной кампании в Московскую Городскую Думу еще раз показал, что проблема национализма имеет очень серьезные основания стать уже в ближайшем будущем самым актуальным инструментом политико-идеологической борьбы в России.

Партия «Родина» умышленно акцентировала внимание в ходе своей агитационной кампании на вопросе о нелегальных эмигрантах и отношении к ним населения столицы.

С одной стороны – это удачный выбор темы, к обсуждению которой главный оппонент «родинцев» «Единая Россия» оказалась попросту не готова. Но с другой стороны — показатель важности и интереса к проблеме со стороны жителей Москвы, а, впрочем, и всей страны.

Не случайно ЛДПР и их лидер Владимир Жириновский, который, как никто другой в нашей политике, умеет чувствовать запросы толпы, сделали своим лозунгом на выборах в Государственную Думу фразу: “Мы за бедных, мы за Русских!”.

Мировая история показывает, что национальную карту очень часто пытаются использовать для достижения политических целей. Правда, в большинстве случаев это приводит к гражданским войнам и развалу государств. В условиях глобализации проблема национализма приобретает новый смысл и еще большую противоречивость. Политическая игра на этом поле из шахмат превращается в хождение по канату с заранее предрешенным падением.

В круге первом

Национализм, как, впрочем, и тоталитаризм, и глобализация – это феномены XX века. Популярность праворадикальная идеология (национализм, национал-социализм, нацизм как крайняя форма) получила в 20-е годы прошлого века. Проявив себя в разных формах, она оставила чудовищный след в виде практики фашистского движения, которое определяло несколько десятилетий господствующую форму сознания в целом ряде стран.

Идеология стала служить идейно-психологической предпосылкой для формирования тоталитарных диктаторских режимов, выражавших интересы реакционных финансово-политических группировок. Италия и Германия в 20-30-е годы, Испания и Япония 30-40-х годов, Португалия при Салазаре, Аргентина во время президентства Перона, Греция конца 60-х, отдельные периоды в Южной Африке, Уганде, Парагвае, Чили – это далеко не полный список завоеваний праворадикальной идеологии в XX столетии.

К концу прошлого века казалось, что национализм сходит с мировой политической сцены. Большинство всемирных и региональных международных организаций выступили с осуждением межнациональной розни. Процесс интеграции мировой экономики, культурный обмен и стремительный рост интенсивности коммуникации, казалось, предали забвению расовую и национальную неприязнь.

Но процессы глобализации, напротив, послужили катализаторами праворадикальных идеологий в массах. Ответом на вызов глобального мира стал не только исламский фундаментализм и мифический международный терроризм, но в первую очередь – национализм как способ защиты национального менталитета и культуры от унифицированной модели, предлагаемой глобальным обществом. Уход от «государств наций» и рост миграционных потоков возродили лозунги начала ХХ века.

На смену «белому расизму» пришел «черный расизм», еще более радикальный. Не случайно говорят, что нет более жестоких хозяев, чем бывшие рабы. В ЮАР, где не забыли апартеид, люди с белым цветом лица становятся постепенно людьми второго сорта.

В США, где в начале века не брали на престижную работу афроамериканцев, теперь наблюдается обратный процесс. Работодатель вынужден, невзирая на разницу в квалификации между «белым» и «черным», подписывать контракт с последним. В противном случае «черные профсоюзы» подадут на него в суд по обвинению в расизме.

В Европе в 90-е годы во многих станах на смену «левым» правительствам пришли «правые». Победа в Австрии, на родине Адольфа Шикльгрубера, партии Георга Хайдера, который признавался в поддержке идей, изложенных в “Mein Kampf”, вызвала протест у всего европейского сообщества. Накануне нового тысячелетия многие в мире задавались вопросом, насколько глубоко в массы проникла идея неонационализма.

Звонок

Одними из первых новую актуальность и новое звучание, в трактовке XXI века, проблемы национализма ощутила на себе Франция.

По сути, бомбу замедленного действия французы создали собственными руками. После II Мировой войны страны Европы, а особенно Франция, почувствовав начинающийся демографический кризис, решили избежать его, активно привлекая мигрантов из своих бывших колоний.

Возможно, этот способ решения проблемы старения нации и был бы успешен, если бы на него не наложились две тенденции современной Европы. Первая — это социальная ориентированность политики европейских государств. Хорошо известная в теории экономики общественного сектора проблема, называемая «сильной ловушкой безработицы», когда социальные пособия превышают зарплату работающего человека, проявилась со всей своей полнотой.

Большинству мигрантов нет необходимости получать образование и искать высокодоходную работу. Они вполне комфортно могут жить за счет граждан страны.

Вторая тенденция – это объективная слабость современной европейской культуры и христианской религии, в качестве мобилизационной силы, способной объединить население.

Мигранты, прибывающие из развивающихся регионов мира, обладают большей склонностью и желанием сохранять на новом для них месте проживания свои обычаи, традиции и верования, чем коренное население.

Власти европейских государств сами создавали для мигрантов удобную почву для сохранения традиционной культуры. Вместо ассимиляции и модели интеграции общностей, была предложена модель интеграции индивидов и их компактного проживания на окраинах городов.

Подобный путь в свое время был выбран в США, когда «черное население» сконцентрировали в особых закрытых зонах. Самая известная из них — «Гарлем» — стала символом борьбы за равноправие. Теперь «черные кварталы» или их копии — «китайские», стали «государствами в государстве», администрации городов и полиция не контролируют там ситуацию, а «белые граждане» и туристы боятся туда заходить.

Погромы, которые прошли несколько недель назад во Франции, показали всю остроту национального вопроса и ошибочность политики европейского сообщества в отношении мигрантов.

Можно сколь угодно долго указывать на локальные технические ошибки французских властей, которые позволили уличным хулиганам превратиться в борцов национального фронта. Объединив бандитов и погромщиков (которых много и среди коренного населения) с мирными мигрантами, французские власти показали свое отношение к ним.

Отказавшись стрелять на поражение в ответ на булыжники, пробивающие головы полицейскому оцеплению, они дали почувствовать уже объединенным национальным группам собственную силу и безнаказанность.

Исторический круг замкнулся. Франция – родина «правых» и «левых» радикалов — первой в XXI веке на себе испытала всплеск беспорядков на национальной почве. Кто будет следующим?

Спички детям не игрушка

А следующей вполне может стать Россия. Создается впечатление, что российские власти прилагают серьезные усилия для повторения французских событий на территории нашей страны. Для этого есть все предпосылки.

За последние 10-15 лет в качестве главных национальных антиподов русского народа были выставлены «лица кавказской национальности». С одной стороны, в этом нет ничего нового. Всегда исторически была группа лиц, на происки которых можно было списать все неудачи власти.

Раньше, до революции – это были евреи и масоны, после революции те же евреи, космополиты и «наймиты капитализма», теперь кавказцы и олигархи. Ну, если с олигархами все понятно: «отнять и поделить» — любимая игра последних 80 лет, то вот «лица кавказской национальности» — это новый раздражитель для каждого «уважающего себя Русского человека».

Нельзя сказать, что нелюбовь к выходцам с Кавказа, средней Азии или южных субъектов Российской Федерации — столь уж искусственно созданное общественное мнение. Сами представители этих национальностей приложили руку к формированию собственного негативного имиджа.

Но роль государства как раз и состоит в том, чтобы отделять бандитов и воров от всего народа. Российские власти могут теперь сколь угодно долго объяснять, что «у терроризма нет национальности». В представлениях большинства населения страны у террористов национальность есть. Теперь потребуется смена не одного поколения, чтобы этот стереотип был разрушен.

Кстати, власти прозевали и другую тенденцию. Постепенно нелюбовь к «лицам кавказской национальности» распространилась и на всех мигрантов и иностранцев.

Если Советский Союз искал ресурсы влияния на страны третьего мира через обучение у себя будущей политической и интеллектуальной элиты этих стран, то современные российские власти не только не стремятся перенять удачный опыт прошлого, но даже не прилагают усилий, чтобы приезжающие в Россию учиться (скорее, уже по инерции), иностранцы, чувствовали себя здесь хотя бы в безопасности.

Безусловно, количество драк и убийств иностранных студентов, по сравнению с количеством убийств и драк в целом не очень велико, но каждый такой случай получает широкий общественный резонанс. Уже становится не важно, что послужило поводом для инцидента, действительно расовая неприязнь или обычная ссора из-за бутылки пива.

Важно, что государство не способно защитить как своих граждан, так и своих гостей, а те, кто совершают подобные преступления, начинают чувствовать собственную безнаказанность.

Раздувая активно тему патриотизма, которая для современной молодежи трансформируется в тему национализма, власти решают свои локальные задачи – поднятие рейтинга конкретному политическому лидеру, победа партии на выборах в российский или региональный парламент. Но никто не поручится, что эти группы не будут использованы для сохранения, или, наоборот, для изменения существующей власти.

Безусловно, запрос на патриотизм в обществе есть. Он выражается как в ностальгии по мощному советскому государству, которое могло диктовать свои условия на международной арене, так и желанием почувствовать себя защищенными со стороны государства.

Патриотизм в Российских условиях переходит в ультранационализм, а национальный вопрос в Российской Федерации далек от своего решения. Противоречия на национальном уровне, в том числе привели уже к распаду Советского Союза. Угроза дальнейшего распада государства по национальному, в первую очередь, принципу остается чрезвычайно высокой.

Историк Вернадский еще в 60-е годы фактически предсказал распад СССР. Согласно его теории, евразийский материк полностью объединяется на одно-два столетия под властью либо европейской, либо азиаткой цивилизации, а затем в течении 4-5 веков идет период раздробленности Евразии.

Последнее объединение произошло в конце XVIII-начале XIX века под властью России. Двухсотлетний срок «единой России» подошел к концу, за ним должно последовать разделение.

Власть как будто сознательно идет на разогрев ситуации. Ранее маргинальные и мало заметные движения национал-большевиков и национал-патриотов превращаются в оплот оппозиции режиму и обретают ореол гонимых, а им в России исторически сопереживают.

Проблема мигрантов возникает с новой остротой. Вместо попытки отрегулировать миграционные потоки власть идет на беспрецедентный шаг — легализацию незаконной миграции. При этом экономическая политика властей, в первую очередь новый жилищный кодекс, который создает условия для выселения малообеспеченных групп населения (а мигранты именно к ним относятся) из центра на окраины городов, позволяет мигрантам создавать закрытые локальные поселения. Чем не французский сценарий?

Попытки власти разыграть с конъюнктурными целями национальную карту могут привести к очень серьезным последствиям. Подобный недавний опыт наших соседей в Украине чуть было не привел к развалу государства. Пугает и то, что идеологи национального размежевания Украины сейчас являются одними из главных идеологов современной российской политики.

Поднятие национальной проблематики в политическом пространстве создает риск «национального пожара» на территории страны. В результате экспериментов начала 90-х годов на юге России один мы уже получили. Спички – детям не игрушка, гласит известное предостережение. Власть же упорно призывает: «Покупайте зажигалки…»