Парашецентризм как болезнь российского миросозерцания

Последние 20 лет в интеллекуальных
кругах страны развивается мода на сведение всего социального многообразия к
иерархиям доминирования.

Рассуждения о статусах и
рангах,альфах и омегах можно найти в привязке практически ко всем областям
обществоведения. Особенно же это практикуется в российском политическом
теоретизировании. Причем возникает ощущение, что популярность данной моды
растет со временем, и это делает актуальным изучение данного мема в некоторых
его контекстах.

Концепция иерархий доминирования
пришла из этологии — науки об особенностях поведения животных в условиях
естественной природной среды. Было замечено, что в поведении некоторых групп
стадных млекопитающих, птиц, рыб имеется много общего, и это общее было
выделено и обобщено в концепции иерархии доминирования.

Иерархия доминирования — это
социальная структура, которая характеризуется тем, что каждая входящая в нее
особь имеет какой-то определенный ранг, и распределение ресурсов в стае
осуществляется в соответствии с данным рангом. Другими словами, сначала ресурсы
потребляются высокоранговыми до их насыщения, и лишь затем другими, по порядку,
в соответствии с их рангом. Упорядочение рангов особей происходит через парные
конфликты — выигравший в таком конфликте получает более высокий ранг, чем
проигравший. Самого высокорангового в стае принято называть альфой, за ним
следуют беты, гаммы, и так далее, вплоть до самых низкостатусных омег.

Доступ к сексу также распределяется
в соответствии с рангами, что повышает вероятность передачи потомству генов от
высокоранговых особей. Видимо это и является причиной того, почему в процессе
эволюционного отбора закрепилась именно иерархия доминирования — более сильные
высокоранговые особи отправляют свои гены в будущее, а низкоранговые чаще
гибнут при недостатке пищи и воды.

Соответственно, поведение,
приводящее к воспроизводству именно данной социальной структуры, и было
«прошито» генетически , определяя через инстинкты поведение особей этих видов.

То, что иерархии доминирования
определяют жизнь наиболее близких человеку приматов (горилл, шимпанзе)
обусловило интерес к ним со стороны антропологии, где общепринятым является
положение о том, что в начале антропогенеза прото-люди были объеденены именно в
иерархии доминирования. Считается, что поведение в соответствии с иерархией
доминирования «прошито» биологически в генах людей, и унаследовано ими от
далеких предков.

При этом поведение некоторых групп
людей действительно сильно напоминает оное, наблюдаемое у животных. Таковым
является, например, поведение групп подростков, или групп заключенных в местах
лишения свободы.

При поверхностном рассмотрении
иерархий доминирования в глаза бросается их аналогия с обычными иерархиями
человеческого общества. Во-первых, мы имеем все-таки иерархию, во-вторых,
взаимодействие высокоранговых особей с низкоранговыми напоминают
взаимоотношение власти, в-третьих, доступность различного рода ресурсов смещена
в сторону вершины.

По всей видимости, эта аналогия
вместе с высокой долей биологизма в российской управленческой практике и
обеспечило победное шествие этологических моделей в отечественной гуманитарной
мысли. Однако попытка оценки степени универсальности явления приводит к
обнаружению факта, что в западных политологических и социологических теориях
упоминания об иерархиях доминирования отсутствуют.

Данный факт заставляет обратить
особое внимание на обоснование значимости и продуктивности этого отечественного
вклада в теорию общества.

Стандартный подход для подключения
концепции доминирования к теории элиты основан на рассуждениях типа следующего.

В любом обществе есть управляющие и
управляемые.

Управляющие обладают властью, и по
факту данного обладания они доминируют над подчиненными.

При этом они стремятся к увеличению
своего могущества, поэтому те, кто хочет побеждать в схватках за власть обязаны
поддерживать свою жажду власти в актуальном состоянии, ибо в столкновениях и конфликтах
побеждает сильнейший.

Однако внимательное рассмотрение
подобной логики вызывает вопросы.

Почему обязательно побеждает
сильнейший, а не удачливый?

Почему побеждает тот, кто жаждет
власти, а не тот, кто хочет ограничить вред от первых, который они могут
нанести обществу в силу своей бестолковости?

На каком основании мы считаем
властные отношения только как отношения этологического доминирования? Ведь
может быть реализована, например, ролевая власть: мы с тобой равны во всем,
кроме принятия решения — я добровольно уступаю тебе эту функцию, поскольку признаю
твою компетентность данных вопросах.

И так далее.

Таким образом мы видим, что
включение концепции доминирования в теорию элиты является на самом деле не
логически обусловленным актом, а трюком с использованием двух смыслов одного
слова — слова «доминирование». Ведь если кто-то правит, то как он это может
делать без доминирования? (1-й смысл — доминирование как положение «сверху») —
вот они и доминируют! (2-й смысл, обусловленный этологической моделью).

В данном трюке также активно
используется сведение персонального стремления к власти лишь к (1) биологически
обусловленному, каковым и является этологическое стремление к доминированию. В
то время как известны еще два механизма поддержания жажды власти у личности —
(2) психологически обусловленная компенсация за низкую самооценку (Г. Лассуэл),
и (3) социально обусловленное стремление к достижениям (Д. Винтер).

Причем, как уже упоминалось, в
западном обществоведении вариант доминирования даже не рассматривается — все
теоретические построения «крутятся» вокруг вариантов (2) и (3).

Понимание такого положения дел
приходит при сущностном рассмотрении особенностей этологического доминирования.

Важным элементом данного механизма
является парность взаимодействия особей при выяснении соотношения их рангов. То
есть этологическое доминирование исключает групповую защиту низкоранговыми
особями своих интересов (отсутствует солидарность), а общая согласованность
действий возможна лишь на уровне всей стаи (холизм).

Далее, не существует никаких
ограничений для высокоранговых по отношению к низкоранговым (за исключением
может быть прямого убийства, а также комплекса действий, связанного с заботой о
потомстве), поэтому в иерархиях доминирования отсутствуют социальные нормы, что
делает, в частности, невозможным наличие в них института собственности. Недаром
возникновение человеческого общества на ранних этапах связывается с развитием
ограничений высокоранговых особей с помощью различного рода табу — варианта
социальных норм, которое возникло и реализовалось в процессе эволюции
прото-человеческих групп. Данная трансформация была обусловлена параллельным
развитием у прото-людей второй сигнальной системы (разума), которая обогатила
множество возможных действий индивидуальных особей, в частности дав возможность
их кооперации. Конечным результатом начальной фазы социальной эволюции в
некоторых сообществах оказалась то, что было названо «первобытным коммунизмом».
И даже те исследователи, которые не признают универсальность данного типа
первобытных сообществ, тем не менее отмечают наличие в поведении первобытных
людей солидарности, чувства справедливости, зачатков института собственности, и
многих других социальных норм и институтов, регулирующих жизнь группы.
Последующее же восстановление иерархий, иногда даже до состояния очень похожего
на иерархии доминирования (вождества Западной Европы) все равно не
ликвидировало институты общественного ограничения власти вождей.

Следующий сущностный момент
иерархий доминирования связан с постоянством попыток низкоранговых пересмотреть
свой статус. Это заставляет лидера (альфу) быть постоянно начеку, и держать в
голове всех членов стаи, регулярно оценивая их потенциал и вовремя пресекая
попытки занять его место. То есть фактически лидер все время смотрит «назад»,
«прикрывает задницу», и в голове у него не остается даже места для
целерациональной деятельности — постановки целей для руководимого сообщества и
разработки стратегий их достижения, которая числится среди основных его
функциональных обязанностей в современных условиях.

Возникает катастрофическое падение
эффективности руководства, обусловленное рассматриваемой установкой, для
обозначения которой можно ввести научный термин «парашецентризм».

Такая негативность воздействия
биологического доминирования на целерациональность и приводит к выработке
социальных технологий по ограничению чисто биологических мотиваций у людей в
обществах, положивших целерациональность в основу своей управленческой
культуры, каковыми являются все современные западные общества. Именно поэтому
люди, склонные к демонстрации поведения, которое обусловлено логикой иерархий
доминирования, в таких обществах быстро оказываются вытесненными «на обочину»
общественной жизни, даже если они могут успешно совмещать в своих мозгах
доминирование с целерациональностью. В этом плане обществу помогает память о
самых неуемных из таких лидеров, все же умудрившихся дорваться до власти
(Наполеон, Гитлер) — обычно лидеры такого типа в своих амбициях просто
надрывают вверенные им социальные организмы и приводят управляемые ими общественные
системы к краху.

По контрасту с этим обращает на
себя внимание высокая доля биологизма в российской политической культуре, —
что, по-видимому обусловлено нашей недавней историей.

Действительно: как правило, любые
революции сопровождаются ослаблением государства и общества, что сопровождается
криминализацией общественной жизни и ее архаизацией. А криминал, как уже
указывалось, является прямым носителем культуры этологического доминирования. В
этом плане коренной слом старой государственной машины в результате
большевистской революции, ожесточение гражданской войны отнюдь не
способствовало сохранению высоких стандартов культуры общественного управления.
Криминализация всех сторон общественной жизни сопровождалась привнесением в
культуру победителей одесской уголовной романтики, которая была впоследствии
соединена в головах людей с романтикой революции.

Несмотря на то, что последующая
стабилизация общественной жизни привела к «отстрелу» наиболее одиозных
доминантов, эмоциональная связь с романтикой революции помогла укорениться
биологизму в управленческой культуре красной России.

Этому очень поспособствовала
организация своеобразного «отстойника» для рассматриваемого мема — культура
управления правящей партии. Именно партийные кадры заботливо пронесли данный
мем сквозь года и активно тиражировали его в партхозактиве под названием «организационные
способности» и «лидерские качества».

В свете сказанного выше возникает
гипотеза, что именно данный мем обусловил отвратительно низкое качество
советского управления, которое привело к краху общественной системы СССР. В
результате очередной революции общество было накрыто новой волной криминалитета
с соответствующей популярностью мема биологического доминирования в
общественном сознании — и связанной с этим дискредитацией всего, что имеет
отношение к целерациональному поведению.

В этом плане возникает естественное
ограничение на темпы развития страны, накладываемые особенностями
управленческой культуры: пока любители доминирования не будут вытеснены на
обочину общественной жизни, об инновационном развитии можно забыть, ибо никакой
«План Путина», или «Программа 4-х И» Медведева, не может быть выполнены людьми,
исповедующими ценности макак, бабуинов и гамадрилов.

Оригинал этого материала
опубликован на ленте АПН.