Откати, тогда покатит
«Дело об откатах» на неделе продолжилось: министр Соколов предложил главе агентства Швыдкому сесть за стол переговоров. Соколов хочет, чтобы министерство влияло на распределение «культурных» средств. А значит, и имело возможность получать «откаты», которые существуют во всех ведомствах России.
Когда я просила чиновников и бизнесменов рассказать об откатах, первым вопросом, который мне задавали, был «Кто заказчик этой статьи?». Второй вопрос: «Под кого копаете?» Один чиновник так и сказал: «Вся Российская Федерация живет на откатах. Не только мы, но и учителя, и врачи, и вы — журналисты». Я пробовала его переубедить, ручаясь по крайней мере за часть журналистов, учителей и врачей. Про чиновников даже спорить не пыталась. Но уговорить собеседника не смогла. Последнее слово оказалось за ним: «Так устроен наш мир. Без отката — сдохнешь».
Все началось с Министерства культуры, где слово «откат» прозвучало — как гром среди ясного неба — из уст федерального министра. Причем в адрес его коллеги. Чиновники и бизнесмены вздрогнули — нельзя же так в открытую, культурные же люди, в конце концов. Ну да, все знают — откаты действительно давно заменили нормальную экономическую мотивацию в стране, сотрудники компаний и чиновники не хотят жить на одну зарплату, а потому делят между собой часть прибыли от сделок. И в бизнесе, и в государственных структурах непрерывно «пилят» — стоит только хозяину компании или начальнику в министерстве отвернуться.
Кипит российская торговля: менеджеры рекламных агентств договариваются о размещении рекламы в СМИ, консультанты в магазинах продают строительные материалы прорабам, поставщики завозят продукты в магазины — и во многих случаях их всех сводит вместе откат, а не выгода предприятий. Институты договариваются о грантах, режиссеры снимают кино — и никто не может поручиться, что они получили деньги без отката. А в государственных органах вообще беспредел. Так, говорят бизнесмены, не воровали еще никогда. Все смотрят на государство и поступают так же.
Петр Иванов (имя и фамилия изменены по его просьбе) — директор маленького мясоперерабатывающего завода в небольшом городке. Он никак не ждал, что именно с ним произойдет пренеприятная история: он попадет в «мясорубку». «Ну, про мясорубки на своем заводе я все знаю, но и подумать не мог, что в Министерстве обороны они тоже есть», — ежится от неприятных воспоминаний директор. В Минобороны, конечно, мясорубка не такая, как на заводе у Иванова. Там в мясорубку кладут мясо и добавки, чтобы получить фарш, а в военную «мясорубку» могут попасть поставщики тыловой продукции, из которых получают деньги.
В «мясорубку» Иванов попал по конкурсу. Его завод выиграл заказ на поставку большой партии тушенки для военных. Бизнесмен посчитал это подарком судьбы — наконец-то предприятие заработает на полную мощность. Получив аванс от военных, Петр Иванов закупил мясо и жесть, и завод начал «катать банки». Но больше денег на счет не поступало, сколько ни ждали. Иванов повздыхал и, не останавливая производство тушенки, поехал в Москву. «В Минобороны обошел, наверное, 20 кабинетов. Что мне только ни рассказывали — про цены на нефть, про злой Минфин и даже про сложную международную обстановку, обосновывали, почему нет денег, — рассказывает Иванов. — А то, что у меня на руках контракт, никого не волновало». Потом наконец Иванову подсказали выход из тупика: возьми кредит в банке под наш контракт, выполни заказ до конца, а в следующем году, мы обещаем, ты опять выиграешь конкурс. А цены на тушенку в следующем году будут больше на те самые 15%, которые мы тебе не доплатили, — мы их получим сейчас, а ты потом. И все будут довольны. «Так я вошел с ними в сговор», — выдыхает Иванов формулировку, более уместную в суде. Вот только суда по этому делу никогда не будет.
На следующий год его завод действительно победил в конкурсе. Только денег от военных он опять не получил. Схема была точно такой же. Опять пришлось брать кредит в банке. Так продолжалось три года. «Не бизнес это, — говорит Иванов, — а сплошная головная боль». Уже потом ему сказали, что это у чиновников называется «мясорубка»: заказчик из поставщика тянет жилы и не дает соскочить, а недостающие 15% уходят в карман чиновникам. Соскочить Иванову все же удалось, как — не рассказывает. Про Минобороны он больше слышать не хочет. И вообще посоветовал не писать статью, потому что «толку не будет никакого, а у нас с вами могут быть неприятности».
Система государственных закупок насквозь коррупционна. Чиновник получает несколько тысяч рублей зарплаты, но ворочает казенными сотнями тысяч, а то и миллионами. «Там, где финансы, там и коррупция, — объясняет суть вещей начальник отделения конкурсных торгов Сибирского таможенного управления Николай Горлов. — Играет роль человеческий фактор везде и повсюду».
Кроме «мясорубки» есть еще масса вариантов «игр» заказчика и поставщика. Например, «прикормка» — здесь инициатором является бизнесмен. Он какое-то время оказывает услуги заказчику вообще бесплатно — справедливо рассчитывает, что будущие прибыли с лихвой покроют все дармовые услуги. Одна московская туристическая фирма полгода бесплатно оформляла визы и готовила документы для сотрудников государственной организации. Зато потом, «выиграв конкурс», быстро отбила все свои прошлые затраты и получила большую прибыль.
Многие играют в «беспроигрышную лотерею». Это когда чиновник и бизнесмен обо всем договорились заранее. В конкурсной документации заказчик специально записывает такие критерии, что выбрать он может любого «нужного» поставщика. Часто используется способ «фантом» — объявление о конкурсе публикуется в прессе, только по указанным телефонам невозможно никого найти. Потом заказчик говорит, что конкурс провести не удалось, потому что обратился всего один поставщик, его и пришлось выбрать.
«Способов очень много, — рассказывает исполнительный директор Ассоциации содействия развитию системы конкурсных закупок Вадим Лазутин. — Нарушения обнаруживаются по каждой процедуре, записанной в законе». Лазутин участвовал в проверках конкурсной документации разных федеральных органов и говорит, что нарушения обнаруживают всегда — где-то мелкие, где-то крупные. Правда, если нарушения найдут, то можно всех сажать. Взятки и откаты надо еще доказать. А сделать это могут только милиционеры или прокуроры. Точнее, и они не могут.
Вот министр культуры и массовых коммуникацийАлександр Соколов, который так громко произнес слово «откат», ничего не докажет. Он сказал в телевизионном интервью, что в бывшем Министерстве культуры и в нынешнем Агентстве по культуре и кинематографии «берут взятки на всех этажах». Руководитель бывшего министерства, а сейчас агентства Михаил Швыдкой счел это заявление смертельной обидой и подал на нынешнего министра в суд — мол, это Соколов клевещет из-за того, что все деньги теперь не в министерстве, а в агентстве. Уже 10 августа эта история, обещает адвокат Швыдкого Павел Астахов, «получит развитие в суде».
Суд о защите чести и достоинства Швыдкой, наверное, выиграет, но осадок останется. «Я не такой Швыдкой» — это новый каламбур чиновников правительства, который означает, что они чисты и взяток не берут. Про многих догадываются, что они работают на откатах, но шутить можно только про Швыдкого, раз уж его так «ославили». Впрочем, как раз про агентство Швыдкого ничего феерического не рассказывают — работают люди как все. «Нарушения в Минкультуры были такие же, как и у других госзаказчиков», — говорит начальник отдела госзакупок Минэкономразвития Лариса Некрасова. Документация составлялась небрежно, в протоколах отсутствовала информация об участниках конкурса, о ценах, об основании выбора победителя. Но это же не преступление — а глубже никто не копал. Еще не было такого случая, чтобы какого-нибудь нарушителя наказали за допущенные ошибки. В последнем отчете правительству Минэкономразвития послало список нарушений Минсвязи, Минсельхоза и Минкультуры. Там эти бумаги и акты проверок надежно хранятся — так, что больше их никто не видит.
Стол Ларисы Некрасовой из Минэкономразвития завален жалобами от поставщиков, которые считают, что они проиграли в конкурсе из-за того, что чиновники выбрали «правильного» поставщика. «Жалобы приходят каждый день, но проверить каждую просто нет никакой возможности», — вздыхает Некрасова. В отделе госзакупок, который она возглавляет, работают 16 человек — на сотни тысяч конкурсов в год. При этом никаких полномочий у них нет. Фиксировать нарушения могут, а остановить недобросовестную сделку — нет. «Обиженному поставщику надо идти в суд», — советует Некрасова. Впрочем, суды, которые являются крупными получателями бюджетных средств — Высший Арбитражный, Конституционный, Верховный, — в 2003 г. вообще покупали все без конкурсов. А судей кто судить будет?
Но проигравшие поставщики в суды и не торопятся. Если в этот раз не удастся заключить контракт с государством, то, может, получится в следующем, рассуждают они — нужно просто придумать свою «откатную схему». Да и вообще, кто ж будет идти в суд с жалобой на МНС, например, или Минфин. Один раз встретишься с ними в суде — и всю оставшуюся жизнь придется работать без госконтрактов.
А госконтракт при всей неприятной процедуре очень прибыльный бизнес. Для чиновников особенно. У отката, рассказывают поставщики, есть свои тарифы. Самый выгодный бизнес — это стройка. Желающих строить для государства — целая очередь. «За контракт приходится отдавать заказчику примерно 15%», — рассказывает глава московской строительной компании. Но это в среднем, говорит он, был случай, когда величина отката доходила до 40%. Стройка так выгодна, потому что никто не сможет проверить, сколько именно там истратили цемента или гвоздей. А уж фраза «закопать в котлован столько-то миллионов» для строителей как бальзам на душу.
На втором месте по величине откатов стоят «услуги». Нет, например, критерия, сколько именно стоит разработка какой-нибудь программы или составление доклада. Цена устанавливается произвольно, поэтому и величина отката — тоже произвольная. Чтобы поставить технику или оборудование, приходится давать самые маленькие взятки. Рыночная цена на компьютер всем известна, и поэтому большую маржу на контракт не накинешь. Намного дороже рыночных цен разрешают покупать только МЧС. Это министерство вправе не проводить конкурсы и закупать продукцию «у единого источника». Если происходит чрезвычайная ситуация, то у МЧС нет времени на конкурс — надо срочно доставлять гуманитарный груз на место происшествия. Министерство сначала берет груз, а потом уже платит за него деньги. Поставщики очень дорого оценивают такие свои услуги. Как пояснил Newsweek источник в правительстве, лекарства, купленные МЧС, могут стоить в 20, а то и 30 раз больше, чем в среднем они стоят в аптеках — но это же тоже не преступление.
А вот тем, кто не захотел или не смог вовремя договориться об откате, действительно остается только сдохнуть. Одно решение чиновника — и может пропасть целый бизнес. Например, МВД в прошлом году утвердило новый образец талона техосмотра транспортных средств. По новым правилам получалось, что печатать эти талоны могли только на фабриках Гознака: нужна металлография и орловская печать — орнаменты из сеточек, как на купюрах. Те несколько фирм с лицензией Минфина и разрешением МВД, которые до этого печатали талоны, остались не у дел. Они просят разобраться Федеральную антимонопольную службу, но та за 8 месяцев так и не рассмотрела дело — теперь обещает в августе. А рассмотреть есть что: если раньше талоны стоили от 7 до 14 руб., то теперь — 28 руб. 50 коп., а Гознак не всегда успевает печатать их в срок. В марте, например, в Москве из-за нехватки талонов техосмотра сотрудники ГИБДД давали автовладельцам временные справки.
«Тьфу, тьфу, тьфу, — стучит по столу секретарь конкурсной комиссии Генпрокуратуры России Ольга Гиндина. — Слава богу, на нас жалоб пока не было». Но и она признается, что в их комиссии «витает такое мнение, что предпочтение в выборе поставщика надо отдавать тем, с кем давно работаешь». «Но когда смотришь документацию, объективно видишь, что другие организации более современные условия предлагают, — говорит Гиндина. — Во всем виновата инерция, привычка и еще что-то такое».
«Что-то такое» — это и есть коррупция, которой становится все больше, без нее уже мало что работает. В последнем социологическом исследовании фонда ИНДЕМ о взятках отмечается, что за минувшие 4 года уровень коррупции в отношениях бизнеса и чиновников резко возрос. По словам президента фонда Георгия Сатарова, результаты опросов тысячи предпринимателей показывают, что коррупционный рынок вырос в 11 раз — с $33,5 млрд в 2001 г. до $316 млрд в 2005-м. Средний размер взятки, даваемый предпринимателями чиновникам, за 4 года вырос с $10 000 до $135 000. По другому и не могло быть — доходы и расходы бюджета растут, граждане богатеют, вот и увеличивается номинальная стоимость тех самых традиционных «откатных» 15%.
«В последнее время у чиновников и поставщиков совсем снесло крышу, — фиксирует изменения Лазутин из Ассоциации содействия развитию системы конкурсных закупок. — Так, как воруют сейчас, не воровали никогда». Лазутин винит во всем административную реформу, которая забрала у министерств функции контроля. Забрать забрала, а дать никому не дала. И теперь и продавцы, и покупатели знают, что нарушения в области госзакупок — дело неконтролируемое. «Как можно осуществлять надзор и контроль, если в нынешнем законе написано, что можно делать, что хочешь? — разводит руками начальник управления Федеральной антимонопольной службы Михаил Евраев. — Сейчас в области госзакупок просто средневековье какое-то. В нормальной экономике такого быть не должно».
Михаил Евраев участвовал в разработке нового закона о государственных закупках и очень надеется на его чудодейственную силу. Ждать осталось недолго — закон уже утвержден Госдумой и Советом Федерации, ждет подписи у президента, а с 1 января вступит в силу. «Мы его специально писали для недобросовестных чиновников, закрывали все дыры», — объясняет Михаил Евраев.
С 2006 г. вместо конкурсов чиновникам придется проводить аукционы, где только один критерий — наименьшая цена. «Определение только по цене — это не очень здорово, — осуждает законотворцев секретарь конкурсной комиссии налоговой службы города Орска Оренбургской области Татьяна Блиялкина. — Вот мы играли конкурс на поставку для инспекции бумаги. Выбрали самую дешевую — по 81 рублю за пачку, — а потом поняли, что для лазерных принтеров она не годится — слишком тонкая».
Но у Евраева есть железный аргумент — закон уже в следующем году позволит сэкономить $5 млрд бюджетных средств, обещает он. А если осенью удастся распространить новые правила на естественные монополии и внести карательные поправки в Кодекс об административных нарушениях, то будет уже не $5 млрд, а все $10 млрд. «$10 млрд — это 10% бюджета», — мечтает Евраев. Ведь то, что откаты на всех этажах — это про всю Россия, а не про агентство Швыдкого, говорит он.
Оригинал этого материала опубликован в журнале «Русский Newsweek».
